А. Мусатов - Костры на сопках
Весьма вероятно, что неприятель попытается высадить десант и захватить город с севера. Сие также предусмотрено планом.
Пятую батарею полагаю поместить на правой стороне бухты, шестую — с северной стороны города, у озера Колтушного, седьмую — у северной оконечности Никольской горы.
Для борьбы против десанта готовим также пехоту и отряды стрелков.
Вот, господа, и весь план. Прошу открыто и прямодушно высказать свои соображения, помышляя только о благе отечества.
Наступила тишина. Если до этого момента офицеры внутренне еще не ощущали войны, то теперь ее дыхание коснулось каждого, война становилась реальностью, уже диктовала свои законы и повелевала людьми. В сознании присутствующих наступил переломный момент. Старые склонности, личные предположения и планы сразу же отошли на задний план. Офицеры могли теперь только думать о войне, говорить о войне, видеть только то, что могло быть полезным в обороне города.
Офицеры подробно обсудили план обороны, высказали свои замечания.
Капитан Максутов предложил расположить первую батарею на Сигнальной горе как можно ближе к берегу и на открытой площадке, у подножия скал.
— Но на такой позиции нас моментально расстреляют, как учебную мишень, — заметил лейтенант Гаврилов.
— Зато нам ничто не помешает вести меткий прицельный огонь по врагу, — ответил Максутов. — И пока суда неприятеля расправятся с нами, мы сумеем причинить им немало хлопот.
Завойко подумал и согласился с предложением Максутова.
Обсудив еще ряд вопросов, Завойко с офицерами верхом отправились в поездку вокруг Петропавловска, чтобы на месте наметить позиции для батарей.
* * *На другой день Лохвицкий, как и обещал, вновь навестил мистера Пимма. Он сообщил, что вопрос об его отъезде уже согласован с капитаном американского китобоя, но сам китобой еще ремонтируется и покинет порт дня через два-три.
— Вам, я вижу, скучно у нас, — заметив озабоченный взгляд путешественника, осведомился Лохвицкий. — Позвольте, я познакомлю вас с окрестностями города.
Мистер Пимм не посмел отказаться, и они отправились, как только привели лошадей. На холме в березовой рощице осмотрели чугунную колонну, воздвигнутую в честь Витуса Беринга, основателя порта Петропавловск на Камчатке.
Затем Лохвицкий и мистер Пимм поднялись на Никольскую гору, которая узкой грядой отделяла Петропавловскую бухту и порт от Авачинского залива.
— Уязвимое место, мистер Пимм, — как бы вскользь заметил Лохвицкий, показывая на седловину. — Достаточно высадить здесь десант, пересечь эту гору, и противник окажется в тылу порта. Судам неприятеля даже не надо входить в малую бухту.
— Но господин Завойко, я надеюсь, учитывает это? — озабоченно спросил мистер Пимм.
— Да, конечно! Здесь, у Никольской горы, будет стоять одна из батарей. Но орудий у нас явно недостаточно, и они так стары… Кроме того, Завойко полагает, что противник будет стремиться прорваться в Петропавловскую бухту. И основные батареи поэтому будут расположены при входе в нее.
Спустившись с Никольской горы, Лохвицкий и мистер Пимм поехали вдоль побережья. Навстречу им то и дело попадались солдаты, горожане, тянулись подводы с бревнами и камнем.
Лохвицкий бодрым тоном расспрашивал людей, как продвигаются работы на батареях, в чем чувствуется нехватка…
Объезд затянулся до позднего вечера.
«Путешественник, кажется, теперь знаком с обстановкой не хуже самого начальника порта», подумал Лохвицкий, наблюдая, как мистер Пимм пытливо все рассматривает и ко всему прислушивается.
Когда объезд закончился и они вернулись к дому Флетчера, мистер Пимм спросил Лохвицкого, нельзя ли как-нибудь ускорить ремонт американского китобоя.
— Да, да, я сделаю все возможное, — заверил Лохвицкий. — У меня к вам тоже небольшая просьба, мистер Пимм.
— Пожалуйста!
— Не согласитесь ли вы передать одному лицу в Америке небольшое письмо? Всего несколько дружеских слов… Это вас не затруднит?
— О, нисколько! Сочту за честь оказать вам услугу, — с готовностью согласился мистер Пимм.
Лохвицкий раскланялся и, пожелав мистеру Пимму хорошо отдохнуть, сказал, что завтра он навестит его снова.
Глава 9
Все утро Максутов объезжал батареи. К полудню он вернулся в город.
Солнце палило нещадно. Ветер, подувший было с утра, стих. Заморившийся конь еле переступал ногами. Максутов хотел было повернуть к бухте, искупаться, полежать в тени. Но в такой день, когда все жители города — и стар и млад — вышли строить батареи, об этом нечего было и думать. Нестерпимо хотелось пить. Максутов не выдержал и повернул коня к своей квартире. Там, во дворике, на дне родничка, у денщика Василия всегда хранился жбан с отменным холодным квасом.
На крыльце, у запертой на замок двери, сидел старик Гордеев.
Гордеев жил у подножия лесистой сопки, верстах в пяти от Петропавловска, с приемной дочкой Машей. Он промышлял охотой, рыбной ловлей и слыл среди камчадалов за лекаря.
Максутов не раз ходил с ним на кабанов, медведей и всегда изумлялся его редкостному знанию местности, повадок зверей и птиц.
— Кого ждешь, Силыч? — спросил Максутов. Гордеев поднялся:
— Денщика Василия, ваше благородие… Я вам тут фазана принес, ягод. — Он показал на прикрытую чистым домотканным полотном корзину. — Дозвольте, ваше благородие, спросить: что это за навождение такое? Ни души в городе, точно повымерли все… И Василий ваш сгинул куда-то.
— Мой Василий ружейным приемам обучается.
— Что так? — опешил Гордеев. — Или беда какая?
— Беда, Силыч.
Максутов спешился, прошел во дворик, достал со дна родничка жбан с квасом и, утолив жажду, рассказал Гордееву о том, что происходит в городе, к чему готовятся жители.
— Худы наши дела, ваше благородие, — опечалился старик. — Сила, видать, пребольшая идет. Давно люди сказывают: будет беда.
— Беда не беда, а обороняться надобно.
— Это уж само собой… Сила большая, да и на нее управу найдем.
— Вот то-то. Всем надо дружно против врага итти, всем нашим камчатским людям. Ты вот разве не пойдешь супостата бить?
— Отчего не пойти, пойти можно, — согласился старик. — Раз надо — так что же сделаешь.
— Вот видишь! Ты ведь зверя стреляешь без промаха.
— Это уж точно, маху не дам.
— А теперь поважнее забота подошла. Землю свою оборонять от иноземцев нужно. Понял?
— Как не понять… Только без народа какая же сила!
— Это правильно, Силыч, — согласился Максутов. — И я так думаю… Иди-ка ты по селениям камчатским да скажи людям так: Василий Степанович Завойко зовет всех на помощь, родину оборонять, землю русскую. Родина-то у всех у нас одна. Ее защитить надобно. Понял, Силыч?
