Михаил Попов - Cлавенские древности, или приключения славенских князей.
Да и действительно остались бы мы на век в сем горестном состоянии, если б не послали Боги к нам избавителя, которому cиe стоило, я чаю; жизни ибо когда он сорвал с Варарана Жабу, то оная превратись в великого, слона, унесла его тотчас у нас из вида. Вараран и подданные его, получив прежний свой образ, принесли общую благодарность Богам; а избавителю своему в честь воздвигли золотой истукан; ибо ничем другим кроме сего не могли они засвидетельствовать ему своей благодарности.
Ах! вскричал при сих словах Светлосан: это был несчастный мой зять, который возвратив вам жизнь, лишился может быть своей от лютого Карачуна. Сие восклицание вселило в Руса любопытство: он просил Славенского Князя рассказать ему о себе, кто он таков. Светлосан, уведомив его о том в коротких словах, просил его доканчивать свою повесть, на что Рус с охотою согласясь, продолжал ее следующим порядком.
Получив снова жизнь, старался я поскорее выехать из Персии, опасаясь вторичного превращения. Слыша много похвального об Индии, поехал я в нее, желая узнать о стране сей обстоятельно. Объезжая многие места достойные любопытства, наехал я наконец на такое, которое опять лишило было меня жизни. Некогда в весьма жаркий день, проезжая лавровую рощу, захотелось мне под тенью её отдохнуть: чего ради привязав моего коня к дереву, лег сам на траву и отдыхая на ней, нечаянно заснул. В самом почти начал моего сна, пробудился я от рева и треска ветвей: проснувшись увидел я, что преужасной величины Барс нападал на моего коня, который от него всеми силами отбивался. Желая помочь ему, и себя спасти от опасности, схватил я копье, и поразил им хищнога зверя, коего удвоившаяся тем ярость обратилась на меня. Сколько храбрость и досужство мое ни употреблял я себе в помощь, однако ж не смог себя защитить от всех его нападений; и напоследок непременно б стал его жертвою, если б не помог мне Левсил, славный страны той волшебник, который случился тогда на ловле подле самого того места. Барс был тотчас убит, а я отнесен в его замок для излечения от ран.
Искусством его был я в тот же день от оных освобожден и хотел было от него поехать, принесши наперед мою благодарность за вспоможение его; однако ж был им удержан. Вид мой и образ изъяснений моих столько ему понравились, что хотел, он меня иметь при себе вечно, и разделять со мною все выгоды своего состояния, а я видя его к себе приязнь, и полюбив его также, согласился на то охотно. Напоследок поопознавшись более, и сделавшись тесными приятелями, не скрывали мы друг от друга ничего: я ему рассказывал мои приключения, а он мне свои, кои состояли в следующем.
Природою был он Армянин, исын богатого купца, искусству волхвования научился он от своей бабки, которая была родом из Египта. Оставшись после отца своего весьма молод, получил он великое наследство, и употребил его на изучение себя совершенно Кабалистике, для которой странствовал он по всем частям света идостал себе с помощью её преудивительные вещи, из коих препоясание и меч, которые вы здесь видите, были всего важнее. Прибыв в Индию, и проезжая теми местами, в которых напоследок он построил себе замок, влюбился он по случаю в Нимфу, увидев ее спящую подле источника, мимо коего он ехал. Приятный его вид и ласки, к чему может быть наиболее послужило его искусство, склонили ее скоро на его желание, с таким притом условием, чтоб он женился на ней, и остался жить в той стране, ибо она ее оставить не хотела. Левсил на все с радостно согласился: Женился на ней, и построил великолепный замок поблизости от того места, где обитала прежде Нимфа.
По любви их и согласию надлежало жизни их продлиться вовек благополучною: любили они друг друга как любовники, искрении были как друзья, и верны как супруги. Левсил открыл ей все свои таинства, и сделал ее столько ж искусною в Кабалистике, сколько был и сам. Согласие их и любовь можно б было поставить примером, если б они жили в нынешний век, а в древние времена оных довольно было. Жизнь свою провождали они в беспрерывных веселиях и забавах: всякая малость делала им удовольствие, одним словом, век их пролетел как одна минута, если б ненависть и злоба лютого волшебника не дала им почувствовать горестей сего мира.
Волшебник сей был Карачун, и самый тот; который превратил Варарана, и всех его подданных в камни. Он был весьма влюбчив и корыстолюбив: всех прекрасных женьщин похищал он в свой Сераль, а дорогие и редкие вещи собирал отовсюду в свои сокровища, Об этом известился я от Левсила, ибо он по причине с ним ссоры, и также по искусству своему знал об нем обстоятельно. А ненависть его навлек он на себя от следующего приключения.
Построив свой замок, и желая великолепным образом торжествовать свой брак с Нимфою, позвал Левсил на оный всех знакмых ему волшебников, которые одарили новобрачных редкими и важными вещами по их науке. Свадьба их торжествована была великолепно и весело: уже сопиршествующие, наполнившись вином, запели песни в честь новобрачным, и утопая в веселии ни о чем ни помышляли кроме роскоши, как вдруг огненный клуб, провождаемый громом и молниями, влетев к ним в комнату пресек их восхищения, и обратили на себя всех взоры.
