Александр Лермин - Сын графа Монте-Кристо
— Как? — вскрикнула пораженная незнакомка с отчаянием.— Где же он?
— Этого я не знаю! Сегодня утром он проехал мимо меня, может быть, домоправительница знает что-нибудь.
— Все равно, пойдемте! — решила дама, и через пять минут они уже стояли у дверей жилища священника.
Пожилая женщина, вышедшая на стук работника, присела, увидев незнакомку, и сказала:
— А, сударыня, это вы?
— Как, вы ожидали меня? — с удивлением спросила дама.
— Конечно, сударыня. Его преподобие вынужден был уехать, но он оставил письмо для госпожи Данглар — если это ваше имя?
— Да, я госпожа Данглар, — быстро сказала дама.
Старуха подала ей письмо и пригласила обогреться в уютной приемной.
Оставшись одна, госпожа Данглар быстро развернула письмо, из которого выпала маленькая запечатанная записка. В письме же говорилось:
«Сударыня! К сожалению, я не могу встретить вас лично, служебные обязанности вынудили меня отлучиться, но я надеюсь увидеть вас завтра и прошу вас вполне располагать моим домом. Все ваши условия выполнены, включая записку к инспектору Тулонской гавани, и надеюсь, что все случится по вашему желанию. Преданный вам,
Жан Вале, священник в Боссюэ».
Дама спрятала письмо и записку и, увидев старуху, входившую с чашкой горячего бульона, нерешительно спросила:
— Его преподобие предупредил вас, что я буду ночевать здесь?
— Конечно, сударыня! Комната ваша готова, и я надеюсь, вы будете хорошо спать.
— Здесь ведь безопасно? — с беспокойством осведомилась мадам Данглар.
— Конечно, сударыня, здесь так же спокойно, как в лоне Авраамовом.
Посетительница выпила бульон и сказала:
— Покажите мою комнату.
— Охотно, сударыня, я думаю, комната вам понравится,— ответила старуха и повела гостью наверх.
Поднявшись по лестнице, она отворила дверь и ввела посетительницу в большую, скудно меблированную комнату. У стены стояла большая кровать, покрытая белоснежным одеялом. Сосновый умывальник, пара стульев и старинный шкаф дополняли простое убранство этого покоя.
— Хорошо ли запирается шкаф? — спросила мадам Данглар, пробуя замок.— У меня есть шкатулка с драгоценностями, и я хотела бы спрятать ее в надежном месте.
— О, шкаф так же прочен, как церковная касса,— уверила старуха.
Дама кивнула. С довольным видом и, убедившись, что дверь комнаты хорошо запирается, поспешила к своей карете, вытащила маленькую дубовую шкатулку из-под переднего сидения и отнесла ящичек в дом. Старуха ждала ее у входа, мадам Данглар проскочила мимо нее наверх, отворила шкаф, поставила туда шкатулку, тщательно заперла шкаф и дверь своей комнаты и, опустив оба ключа в карман, снова спустилась с лестницы и обратилась к старухе, все еще в ожидании стоявшей внизу:
— Пока прощайте, вечером я вернусь!
— До свидания, сударыня, возвращайтесь пораньше — собирается буря, и Оллиольские овраги небезопасны ночью.
— Я поспешу, насколько это возможно…
Мадам Данглар села в карету, и лошади быстро понеслись по дороге в Тулон.
Незавидны были чувства этой несчастной, спешившей на галеры, чтобы исполнить обещание, данное Бенедетто. Все надежды ее жизни рушились: муж сбежал после постыдного банкротства, любовник бросил ее, а дочь исчезла, не простившись с нею, и у нее оставалось только дитя преступной любви — убийца, осужденный на пожизненную каторгу…
Для обожаемого сына она пожертвовала всем — иезуиты взяли ее миллион, чтобы спасти его от рук палача. Конечно, по ее мнению, галеры были хуже смерти, но тут все-таки можно было рассчитывать на какую-нибудь случайность, которая поможет Бенедетто получить свободу. И тогда — нет, она боялась думать дальше,— она скроется в одном из монастырей Малой Азии и постарается забыть все.
А вот и Тулон: почтальон направил карету к гавани, и сердце бедной женщины замерло… Еще несколько минут, и она увидит Бенедетто! Карета остановилась, почтальон распахнул дверцы и спросил:
— Угодно выйти вашей светлости? Галеры здесь!
Шатаясь, вышла мадам Данглар из экипажа и, вложив в руку почтальона несколько золотых монет, сказала:
— Обогрейтесь в ближайшей гостинице, но через три часа мы поедем обратно.
— Сегодня, сударыня? — спросил пораженный почтальон.— Но это невозможно!
— Почему невозможно? Достаньте свежих лошадей, я заплачу за все.
— Мне очень жаль отказывать вам, сударыня, но сейчас разразится буря, мистраль уже дует, а при мистрале ехать нельзя!
— Так я найду другого кучера, я не могу отложить своего возвращения.
— Сударыня, поверьте мне, вы никого не найдете, кто решился бы ехать в бурю! Подождите до завтра: я поставлю лошадей в «Черном Орле» и там буду ожидать ваших приказаний.
— Я подумаю, но едва ли последую вашему совету. Прощайте.
Мадам Данглар вошла в контору инспектора гавани, а почтальон уехал.
17. На галерах
— Ну, что там еще? — грубо спросил комиссар, когда мадам Данглар подала ему письмо священника. Ворча, чиновник сломал печать, но когда прочел послание, лицо его прояснилось, и он сказал с вежливым поклоном:
— Сударыня, как сказано в этой записке, я обязан исполнить все ваши желания, если только они согласуются со здешними уставами. Вы просите свидания с одним из ссыльных?
— Да, милостивый государь.
— Вы знаете, что при свидании непременно должен присутствовать наш священник…
Мадам Данглар испугалась, она не ожидала этого.
— Я уведомлю священника,— продолжал комиссар,— и попрошу его явиться сюда, в мой кабинет. Это особенная милость. Только вчера приезжала дама, чтобы повидаться с тем же самым Бенедетто, которого и вы желаете навестить, но ей позволили говорить с ним только в присутствии чиновников и надсмотрщика.
— Дама? — быстро спросила мадам Данглар.— Могу я спросить, как ее зовут?
— О, конечно. Это была Валентина де Вильфор, дочь недавно умершего государственного прокурора.
— Господин де Вильфор умер? — глухим голосом спросила мадам Данглар.
— Да, сударыня, он умер в доме умалишенных в Париже. Вы, вероятно, знали его?
— Да, встречалась с ним,— ответила на это посетительница, быстро овладев собой, и продолжила:— Если бы вы потрудились теперь уведомить свидетеля…
— Сейчас, сударыня,— услужливо ответил чиновник, и, написав несколько строк, удалился, обещав скоро вернуться.
Через полчаса явился священник, одетый в рясу ордена иезуитов, и, почтительно поклонившись, произнес:
— Сударыня, мне известна причина, приведшая вас сюда.
