Александр Витт - Принцесса Хелена, шестая дочь короля Густава
«Опять этот липкий страх. Когда ты сможешь от него избавиться?» — подумал я не в первый раз, но сейчас почему-то особенно остро.
— Но это же правда, сегодня праздник влюбленных, — я глупо улыбался от счастья, всё ещё переживая прошедший момент.
Я и забыл, что за ней сейчас приедет Егор, и она снова окунется в знакомый ей семейный мир, не отпускающий её ни на минуту. Настроение вдруг ушло, возникло ощущение усталости и опустошенности. Через полчаса мы попрощались с ней на стоянке. Тут-то передо мной открылся во всей красе замысел Всевышнего. Егор вышел из грязной белой «четверки» навстречу, притворно улыбаясь и открывая дверь перед Белкой. На нас с Лавриком он взглянул лишь раз, но у меня как будто в голове взорвалась небольшая бомбочка. Его круглая рожа вдруг совместилась у меня с незабвенным образом князя Воеводы Ярославского, прострелившего мне четыреста пятьдесят девять лет назад ногу арбалетной стрелой в Выборгском замке. Подобные параллели случайными не являются, значит, это Хелена? Не досталась она тебе, паршивцу, тогда, так ты сейчас отыгрался! У меня случился неконтролируемый выброс адреналина, но Лаврик ловким приёмом на дальних подступах к его краснорожему фейсу перехватил меня.
— Он не узнает тебя, ты разве не видишь? Его же Мессир за дурачка держит, он ничего не помнит…
Я увидел полицейский разворот его машины, отвернулся и широко зашагал прочь, как можно дальше от неё. Сомнения жгли мою душу каленым железом.
Меня догнал Лаврик.
— Давай пойдем куда-нибудь, — предложил он, видя мое состояние. Сегодня вон «Зенит» с «Ливерпулем» играют, посидим, посмотрим…
И он потащил меня в ближайший спорт-бар, где мы, расположившись у стойки, заказали по литру темного и какую-то закуску. Я не сопротивлялся, мне уже было всё равно — лишь бы подальше от мыслей об этом болоте, куда она возвращалась каждый день, уходя от меня как в последний раз.
— Слушай, — зашептал Лаврик мне на ухо (его, конечно, никто не видел, кроме меня: увлеченные процессом мужики и их спутницы активно готовились к просмотру зрелища, не обращая внимания на одиноко пустующее место рядом со мной). — Давай нанесем один неожиданный визит, а? Зря меня, что ли, старый маразматик готовил столько времени…
— Что ты хочешь там услышать, если нас вообще пустят? — смачно жуя сухари, с набитым ртом ответил я.
Я твердо решил сегодня напиться. В последующий час я уговорил литр очень приличного «Гиннеса» и заказал ещё. Благодаря поджаренным сухарикам, а также растущему счету 2:0 в нашу пользу, настроение у меня улучшилось, и я начал вслушиваться в бесконечный треп своего крылатого собеседника, который не отставал от меня по части поглощения напитков.
Когда через полтора часа, находясь уже в нужной кондиции, я обратил внимание на него, то увидел, что Лаврик, оказывается, не терял времени даром. Используя знания курса по переговорам с нижним ярусом, он уже успел связаться с их диспетчерской, попросить аудиенции и теперь ждал, собственно, её разрешения.
Не успев испугаться и собираясь уже прихватить с собой бутылку волшебного напитка, я почувствовал, как вдруг вокруг нас начала внезапно сгущаться темная липкая хрень. Последней мыслью было: «Я убью тебя, лодочник!»
Рассказывали, что нижний ярус — это отражение нашей Базы. Доподлинно выяснить, верно ли это утверждение, за те восемь лет, что я там не бывал, мы с Лавриком не успели. Когда я наконец достал до его худой скулы и, осуществив свою мечту, врезал ему по ангельской роже, было поздно. Мы стояли в предбаннике у брата Экселенца, вдыхая резкий серный запах. Двери в кабинет начали медленно открываться. На пороге появился улыбающийся господин. От радости его лицо светилось, там было написано: «Как же я рад вас видеть!»
— Проходите, располагайтесь, я сейчас — только несколько распоряжений…
Унесшись вглубь коридора, он оставил нас одних. Лаврик наконец сел на пол, потирая щеку и глядя на меня совершенно непонимающим взглядом.
— Ты чего? Ты же согласился на переговоры, — в голосе его чувствовалась некоторая обида.
— Идиот, я согласился на 2:0 — это было. А сюда лететь без согласования я тебе не разрешал совершенно, — я был в бешенстве. — Теперь, что бы мы ни говорили ему, он нам не поверит.
— Кто? — не понял ушибленный Лаврик, встав и потянув меня в темноту кабинета.
— Все, проехали, давай излагай — только быстро. Я же должен знать, что ты ещё придумал… Послал Бог помощника, — я сдержался, чтобы не врезать ему ещё раз.
— Я предлагаю просто послушать, — цинично предложил он.
Мы не успели перемолвиться и парой слов, как появился хозяин кабинета. Я пытался вспомнить, как его обычно называли в официальных документах, но в голову мне не приходило ничего, кроме как Братец. Так его звали все на Базе, хотя старались лишний раз всуе не поминать. Так и я его называл в прошлый мой визит сюда, и он вроде не обижался. Хотя в том состоянии мне было ровным счетом всё равно, как к нему обращаться. В этот же раз мы вроде бы были с Лавриком официальной делегацией, и я решил даже мысленно не вспоминать, что полномочий нам на это никто не давал. Собираясь разрешить эту дилемму раз и навсегда, я спросил его напрямую, когда мы уселись в удобные кресла около массивного, чёрного дерева стола, ножки которого украшали страшные рожи и вырезанные торсики грифонов.
— Как мне к вам официально обращаться?
— О, — в его голосе была сама любезность, — как вам угодно. Я бы предпочел обращение Мессир, но не настаиваю.
— Хорошо, Мессир. Мы пришли по делу. Есть возможность договориться по конкретному Сценарию, которым, как вы знаете, я занимаюсь.
Лаврик тихо вжался в кресло и молчал, почему-то предоставив поддерживать беседу мне. Я же, борясь с наступающей головной болью, сформулировал вопрос:
— Наша цель — избежать гибели Игрока.
Поймать его ответную реакцию было невозможно, он тихо вертел какую-то безделушку в руках, которая переливалась неяркими картинами, смысл коих я не мог уловить. Зная, что смотреть туда чревато последствиями, я с трудом заставил себя не смотреть на его руки и перевел взгляд на пол.
Он молчал, только воздух со свистом вырывался их жаберных отверстий на шее. Выпить он нам не предлагал. Ужасно хотелось курить, но пепельницы на столе я тоже не обнаружил.
— Только рождение и смерть имеют значение, — медленно и тихо произнес он. — Ты это знаешь. В прошлый раз, когда мы встречались здесь восемь лет назад, мы как-то не касались этой темы. Ты просил меня устроить твою судьбу, но принять принципиальное решение так и не удосужился. Почему ты думаешь, что я хочу вести переговоры сейчас?
