Александр Баренберг - Голем. Книга первая
Он перевел дух и продолжил:
— Только там было написано о глиняном человеке! А ты…
— На заборе тоже написано, — пробурчал я.
— Что?
— Ты же видишь, что я не глиняный! Ошибочка вышла! В общем, давай крути все назад и расстанемся друзьями.
— Что крутить? — не понял Цадок.
— Возвращай все на свои места, говорю! Мне здесь нечего делать, у меня своя жизнь есть, и она меня устраивает значительно больше! — сердито заорал я.
— Но… я не… знаю! Я… не умею! — в ужасе прошептал тот, инстинктивно отшатываясь.
— Что?!! — злость на этого каббалиста-недоучку переполнила меня. — Ах ты, неуч!
Стремительно шагнув вперед, от души врезал ему кулаком по носу. Цадок, замычав что-то нечленораздельное, повалился на землю.
— Матчасть лучше учить надо было, идиот! — в сердцах добавил я по-русски. Тот хоть и не понял, но легче ему от этого не стало — основной посыл сейчас передавался отнюдь не на словах.
Еще долго я вымещал накопившуюся злобу на скорчившемся под градом ударов незадачливом чародее. Хорошо, хоть лопатой не воспользовался, а то, наверное, убил бы. Наконец, я немного пришел в себя и прекратил избиение. Цадок заворочался и неуверенно сел на траве, утирая кровавую юшку с фейса.
— У…у меня был только небольшой отрывок текста! — жалобно пропищал он. — Я же хотел как лучше…
— А получилось как всегда! — я опять замахнулся, но запал уже прошел, и рука остановилась на полпути к многострадальному лицу торговца. Тот даже не думал защищаться, полностью осознав, видимо, свою вину.
— Кто же ты на самом деле, гость? — осмелел Цадок, видя, что я раздумал его бить дальше.
— Человек! Обычный человек из будущего.
— Откуда?
— Из других времен, еще не наступивших. Какая разница? Ваш мир мне чужд, и я хочу домой!
Неясно было, понял ли тот, но он продолжал гнуть свою линию:
— Так ты иудей?
— Да, — не счел нужным скрывать этот факт я.
— Воин? — все не успокаивался Цадок.
— Ну… — я почесал в затылке. Три года срочной и пятнадцать лет активной резервистской службы кое-чему меня научили, конечно, но для местных условий этот опыт вряд ли подходит.
— Допустим — воин. К чему ты клонишь?
— Так может быть, ты и есть Защитник волею Господа нашего! Просто я чего-то не понял в описании! — возбужденно воскликнул тот.
Вот фрукт! Не мытьем, так катанием! Только зря это он… Насколько я помнил, преследования евреев, начавшиеся в Западной Европе в конце двенадцатого века, имели под собой сугубо экономические причины — появление, в результате крестовых походов, прослойки христианских купцов и ростовщиков. И евреи, занимавшие эту, ранее считавшуюся недостойной для истинного католика нишу, оказались лишними на празднике жизни. Хитроумные итальянские ростовщики и доблестные рыцари Храма, ссужавшие деньгами всех европейских монархов, не считали нужным делиться еще с кем-то и организовали травлю, не гнушаясь никакими методами. И противостоять исторической тенденции не сможет и батальон Терминаторов, не то что один слабый человек! Поэтому я схватил надоедливого мечтателя за шиворот, рывком поднял его на ноги и проникновенно сообщил:
— Ты можешь думать как хочешь, но запомни следующее: Я! Хочу! Домой! Из этого и будем исходить! Где эти твои записи?
— Д-дома. Я их оставил дома, в Мюнхене.
— Значит, поедем к тебе! И попробуем разобраться вместе! — терять надежду выпутаться из этой истории я не собирался.
— Кстати, почему ты меня так долго искал, целых полтора месяца? — спросил я, пока Цадок пытался привести себя в порядок, утираясь и отряхиваясь.
— Это оказалось непросто! Сделав амулет, описанный в заклинании, я отправился на поиски, но он все время менял направление. Изъездив все окрестности, уже почти отчаялся, когда, наконец, указатель перестал метаться из стороны в сторону.
Интересно, что же это за указатель такой? Я подошел к стоявшему на земле горшку и осторожно поднял его. В глиняной миске, заполненной до середины водой, плавал деревянный поплавок, к которому был прикреплен какой-то коричневатый комок. Поскребя его ногтем, я обнаружил, что это просто ржавое железо. Вся конструкция мне показалась довольно-таки знакомой. Ну конечно, это же примитивный компас! Вот и деревяшка не плавает свободно по горшку, а притулилась к стенке, указывая, видимо, направление на север. Север? Я определился по солнцу — север должен быть практически в противоположной стороне! Оттолкнув поплавок от стенки, убедился, что тот снова вернулся в исходное положение. Значит, он указывает на меня? Что за чертовщина! Я повернулся на сто восемьдесят градусов, оказавшись с другой стороны горшка. Поплавок за мной не последовал. Зато, подняв глаза, я понял, куда тот указывает. Конечно же, на камень! То есть он является источником магнитного поля? Пройдясь по периметру полянки с горшком в руках, убедился, что поплавок точно перемещается в направлении камня. Но какой же мощности должно быть магнитное поле, чтобы конкурировать с земным на расстоянии в десятки километров от источника? Ведь Цадок начал поиск из Мюнхена, а до него больше пятнадцати километров! И почему тогда моя железная лопата не притянулась к камню? Хотя тут я вспомнил — во время работы мне все время казалось, что лопату как будто кто-то придерживает, но я был поглощен своим занятием и не обратил внимания. Да и ближе двадцати метров я ее к камню не подносил.
Поставив горшок, я отправился за валявшейся на краю поляны лопатой, чтобы окончательно удостовериться в своей догадке. Взяв ее в руки, стал приближаться к камню. Уже в десятке метров от него лопата ощутимо потянулась в его направлении, а когда осталось несколько шагов, просто вырвалась у меня из рук и намертво прилипла к камню, нелепо торча над его краем своим деревянным черенком. Ну и дела! А ведь из железа у лопаты состоит только небольшая часть совка, грамм сто, не больше!
Попытка оторвать инструмент от поверхности камня привела лишь к тому, что у меня в руках осталась только ее рукоятка. М-да, и что это за заклинание такое, которое приводит к созданию сверхмощного магнитного источника? Не припомню что-то в Каббале упоминаний о магнетизме. Там все больше про духовные миры. Почему-то мне кажется, что тут гораздо больше физики, чем мистики. Тем более что во всю эту кабалистическую чушь я никогда не верил. А камень-то явно не прост!
Цадок с каким-то суеверным ужасом, переходящим в восхищение, наблюдал за моими манипуляциями. Когда я, выбросив огрызок лопаты, подошел к нему, тот, стоя чуть ли не по стойке "смирно", отрапортовал:
— Я готов двигаться в путь, мой господин!
