Вальтер Скотт - Талисман, или Ричард Львиное сердце в Палестине
Глава VI
Зрелище меняется: да прозвучат трубы и литавры, и да воспрянет лев в логовище своем.
Старинная комедияРезко меняется обстановка, в которую мы переносим нашего читателя. От пустынных Иерусалимских гор обратимся к стану Ричарда Львиное Сердце, короля Английского. Войско, с которым мужественный король собирался торжественно вступить в Иерусалим, находилось между Аккрой[6]и Аскалоном. Его отважный замысел был бы осуществлен, если бы не зависть державных крестоносцев, которые всеми силами старались разрушить его планы. Горделивое, презрительное отношение и надменность английского монарха возбуждали в них негодование; своей явной насмешкой к слабости и робости он разжигал еще более в них ненависть к себе, а между тем, они хорошо сознавали его превосходство, его твердость, мужество и военное искусство. Эти раздоры, особенно между Ричардом и Филиппом, королем Французским, переносили споры на личную почву и препятствовали исполнению всего, задуманного храбрым Ричардом. А войско крестоносцев все уменьшалось, побеги солдат учащались, многие предводители, не видя более ни выгоды, ни славы, уходили и уводили с собой свои армии.
Нестерпимый, палящий дневной зной, холодные ночные росы, непривычный для северных пришельцев климат оказывали пагубное влияние на воинов.
Многие гибли… А разврат, своеволие и распущенность крестоносцев, так противоречащие их принципам и святой цели, еще более содействовали возникновению различных болезней, со страшной силой поражающих войско. Да и неприятельское оружие нанесло ему сильный урон. Правда, трудно было легковооруженным солдатам Саладина, знаменитейшего полководца на Востоке, сражаться в рукопашном бою с франками, закованными в стальную броню, и хотя войска его были несколько раз разбиты и рассеяны, численностью своих солдат он превосходил неприятеля и в постоянно возникавших мелких схватках всегда одерживал верх. Видя, что армия крестоносцев быстро тает, Саладин становился отважнее. Лагерь крестоносцев был окружен, почти осажден отрядами легкой конницы, на быстрых конях мусульмане носились вокруг своих врагов, постоянно готовые напасть, а при первом отпоре – быстро рассеяться. Передовые отряды, посылаемые христианами за продовольствием, теряли своих храбрых воинов. Отряды эти перехватывались, пути сообщения перерезывались. Жизнью должны были крестоносцы платить за продукты питания, а вода, как во времена царя Давида, доставалась ценой крови.
Тяжело приходилось христианам, но король Ричард своей твердой решимостью и неутомимой энергией вдохновлял и поддерживал слабеющие духом войска. Не сходя с коня целыми днями, он отражал набеги неприятеля, оказывал неожиданную помощь христианам. Появляясь с несколькими рыцарями, он поражал неверных и склонял жребий победы на сторону христиан в то самое время, когда уже их поражение не вызывало сомнения.
Из-за постоянной физической усталости и невероятного умственного напряжения сильная натура Ричарда не смогла выдержать губительного климата: лихорадка, свирепствовавшая в Азии, сломила его: сначала он вынужден был отказаться от верховой езды, а позже – и от места председателя в военном Совете крестоносцев, созываемом в минуты опасности.
Трудно сказать, как подействовало на Ричарда заключенное крестоносцами тридцатидневное перемирие с Саладином. С одной стороны, его сильно раздражала отсрочка, из-за которой отдалялось осуществление святой миссии, но с другой – надежда на скорое выздоровление и возможность выйти на поле брани заставляла его радоваться тому, что и другим его соратникам не удастся достичь успехов: «Не пожнут товарищи плодов победы, в то время как я буду прикован к постели», – думалось ему.
Горько было слышать Ричарду, что уныние и беспечность овладели крестоносцами за время его болезни. Все вокруг свидетельствовало о том, что надежда на успех оставляет войска, что мужественный, твердый дух, оживлявший их и вселявший бодрость, слабеет. Во время перемирия войска должны были подготовиться к решительному наступлению на Иерусалим, набрать новых воинов, вернуть им мужество. Между тем крестоносцы теряли и время, и силы, воздвигая укрепления, окапываясь рвами, как бы готовясь отражать нападение грозного неприятеля, а не вести победоносное наступление.
Такие известия чрезвычайно раздражали английского монарха. Как лев, заключенный в железную клетку, видя добычу свою, скрежещет зубами, так негодовал Ричард, скованный болезнью. Окружающие трепетали перед ним, доктора не имели того влияния, которое дается доверием пациента. Лишь барон Малтон, искренне привязанный к королю, не опасаясь настроить его против себя, своей твердостью внушал к себе уважение и имел влияние на него. Он не страшился подвергнуть себя гневу и вспыльчивости своего монарха, не боялся лишиться милости, которой пользовался, дорожа жизнью и честью его, он неуклонно заботился о его выздоровлении.
Сэр Томас Малтон был знатным дворянином Камберлендского графства. Однако не за знатность и богатство уважали его, а за мужество и доблесть. Норманны называли его лордом де Во, а саксонцы, придерживаясь старинного наречия, звали знаменитого воина Томасом; саксонцы гордились, что их кровь текла в жилах знаменитого воина.
Барон Малтон сопровождал короля во всех походах, сам он принимал участие не только в войнах между Англией и Шотландией, но и в междоусобных, раздиравших в то время английское королевство. Всюду он был известен своей храбростью и отвагой, своей простотой, порой доходившей до грубости, он нравился отважному королю. Суровый, угрюмый, он презирал приличия и чуждался льстивых царедворцев.
Были люди, которые считали его хитрым и честолюбивым человеком, который напускает на себя простоту и безыскусность, стремясь завоевать симпатии короля, чтобы достигнуть своих честолюбивых замыслов. Однако никто не мог разоблачить его намерений, никто не осмеливался даже разделить теперь его забот о больном, опасаясь испытать на себе издержки вспыльчивого, резкого характера Ричарда. Барон Малтон безотлучно находился у постели Ричарда, болезнь которого неуклонно прогрессировала. Трудно было ему совладать с таким неспокойным больным, порывающимся в бой, жаждущим славы, но лихорадкой прикованным к постели. Английские воины любили Малтона, служившего их королю, заботившегося о нем во время его болезни; они видели в нем мужчину, бескорыстно помогавшего своему собрату, движимого искренней дружбой, объединявшей обычно всех, кто каждый день подвергает себя одинаковым опасностям.
Однажды вечером, когда нестерпимый зной сирийского солнца уже начал спадать, Ричард лежал, изнемогая от страданий. Его большие глаза, всегда ярко блестевшие, горели, воспаленные лихорадкой; светлые кудри разлетелись и спутались, падая на лицо, мужественные черты которого носили глубокие следы тяжелой болезни, всклокоченная борода и усы закрывали губы и подбородок. Беспокойно метаясь по постели, он то сбрасывал покрывало, то снова натягивал его на себя. Даже сейчас нетерпеливые движения и порывы больного выдавали его живой, пылкий нрав, его предприимчивый и деятельный характер.
