Сергей Шведов - Бич Божий
– Все мы смертны, – развел руками Иовий. – Но твоя жизнь, божественный Гонорий, дороже мне, чем моя собственная.
Гонорий засмеялся, но этот смех слишком уж напоминал кудахтанье столь любимых им птиц, и он его резко оборвал. Глаза императора зло уставились на Иовия:
– Суда не будет, префект, но она должна умереть. От рук разбойников или богоудов, мне все равно.
– Будет странно, если разбойники нападут только на одну усадьбу, – покачал головой Иовий.
– Так пусть разграбят десяток или сотню… Важно, чтобы никто не вышел из этой виллы живым. Ты меня понял, Иовий? Никто.
Иовий молча поклонился божественному Гонорию, рухнувшему в кресло.
– Лекаря мне, – прохрипел император. – И побыстрее.
Префект Иовий выполнил долг человеколюбия и удалился скорым шагом из покоев обессилевшего императора. Лекари утверждали, что Гонорий проживет еще несколько месяцев, но они могли и ошибиться в своих прогнозах. Император мог умереть в одночасье, похоронив тем самым честолюбивые мечты Иовия.
– Гонорий подписал эдикт? – спросил у префекта магистр двора Олимпий, с испугом поглядывая на закрытую дверь.
– А твои лекари не ошиблись?
– У Гонория водянка, Иовий, в этом уже нет никаких сомнений. Он не протянет долго. Какое счастье, что Сар уже убит!
Иовию ничего другого не оставалось, как молча кивнуть. Конечно, они с Саром были врагами, но вряд ли Иовий пошел бы на крайние меры в отношении даровитого полководца, если бы не обстоятельства. Смерть Гонория и торжество Плацидии означало не просто отставку префекта Италии, но, скорее всего, изгнание, а то и смерть. Дочь Феодосия Великого унаследовала характер отца, который, по слухам, не прощал своих врагов. Олимпия ждала бы еще менее завидная судьба. Плацидия не раз грозила отправить этого развратника на плаху. И наверняка сдержала бы слово, данное самой себе.
– Император приказал устранить Плацидию и ее детей, – понизил голос почти до шепота Иовий. – Но сделать это надо так, чтобы даже тень подозрения не пала ни на него, ни на нас.
– А как же процесс? – растерялся Олимпий. – Епископ Антоний собрал доказательства вины как Плацидии, так и Пульхерии.
– Если он обнародует эти доказательства с амвона, то обыватели не слишком будут скорбеть о смерти сестры императора, – усмехнулся префект. – Где Фавст?
– За городом, в моей усадьбе.
– Тем лучше, – кивнул Иовий. – Пусть он ее разорит.
– То есть как разорит? – ахнул Олимпий.
– Дотла, – усмехнулся префект. – Не время торговаться, магистр. Ты пострадаешь не один, возможно, хоть это тебя утешит. Чья вилла находится рядом с твоей?
– Нотария Паладия.
– Достойный кандидат, – спокойно отозвался Иовий. – Проследи, чтобы этот дурак оказался в нужное время в нужном месте. Нам нужны жертвы, Олимпий.
– А если Фавст проболтается? Потом, когда-нибудь…
– Это уже забота комита Туррибия, он умеет закрывать рты ослушникам.
Достойный Фавст не был законченным болваном, а потому отлично понимал, кто и зачем его использует. Догадывался он и о том, чем для него лично может закончиться нынешний кровавый загул. Наниматели почти наверняка попытаются устранить его, как только он завершит грязную работу. Риск был велик, что и говорить. Но ведь и Фавст не вчера родился. Пока что воровская удача помогала Фавсту избегать ловушек, расставленных на его пути, так почему она должна изменить ему именно сейчас, когда огромный куш сам плывет в руки. Возраст Фавста приближался к пятидесяти, самое время уйти на покой, чтобы провести остаток дней если не в роскоши, то в достатке. В империи хватает укромных мест, где обеспеченный человек может чувствовать себя в относительной безопасности. Фавст уже успел сорвать ставку в затеянной крупными воротилами игре, устранив своего покровителя сиятельного Сара. Сделал он это не без изящества, свалив вину за смерть префекта Галлии на богоудов. Хотя богоуды ни сном ни духом не ведали, откуда прилетела стрела, пронзившая сердце одного из самых влиятельных чиновников империи. Зато это очень хорошо знал Фавст. Знал он и человека, пустившего стрелу. Сейчас этот человек стоял напротив главаря с открытым от изумления ртом.
– Ты собираешься разорить усадьбу Олимпия? – обрел наконец дар речи Савл.
– Мы вывезем из этой усадьбы все, что представляет хоть какую-то ценность, – спокойно продолжил Фавст. – Я уже договорился с дядюшкой Марком, он даст хорошую цену.
Фавст, Савл и еще добрая сотня головорезов вот уже почти десять дней отсыпалась в усадьбе сиятельного Олимпия, предоставившего бандитам, бежавшим из Галлии, возможность приятно провести время в обществе рабынь. И вот теперь Фавст собрался ограбить своего благодетеля. И какого благодетеля – магистра двора! Было от чего Савлу разводить руками и взывать к небесам.
– Другим это знать не обязательно, но тебе я скажу правду, Савл, – понизил голос почти до шепота Фавст. – Сегодня ночью мы ограбим не только Олимпия, но еще две усадьбы, находящиеся поблизости. Не пугайся. Это плата за работу, которую нам предстоит сделать завтрашней ночью. Мы устраним людей, мешающих божественному Гонорию и нашим покровителям наслаждаться жизнью.
– А потом эти покровители устранят нас.
– Этого нельзя исключать, – согласился с подельником Фавст. – Но нельзя взять хорошую добычу совсем без риска, и ты это знаешь не хуже меня. Время, чтобы скрыться, у нас будет, а все остальное зависит от быстроты наших ног.
Савл раздумывал недолго и уже через мгновение тряхнул густыми спутанными волосами:
– Согласен.
Савл был моложе Фавста почти на двадцать лет, но его опыту в воровских делах мог бы позавидовать любой отпетый головорез. К тому же он успел три года прослужить в клибонариях и умело владел не только луком, но и мечом. Савл и начал разорение виллы сиятельного Олимпия, сунув кинжал под ребра десятнику Сидонию, отвечавшему за охрану обширной усадьбы. Следом был посажен на копье управляющий Луций, дородный старик с внешностью римского патрикия. А всего от рук головорезов в усадьбе пало не менее двух десятков рабов. Остальных согнали в амбар и заперли там до лучших времен. Увы, лучшие времена для этих несчастных так и не наступили. Кто-то невзначай обронил факел, после чего в усадьбе начался пожар. И хотя все ценное из виллы уже успели вывезти, все равно ущерб получился изрядный. Обширная усадьба выгорела почти дотла. А более трех сотен рабов просто задохнулось в дыму.
Расторопный дядюшка Марк не подвел своего старого знакомца и встретил Фавста в оливковой роще на берегу Тибра, в трех милях от усадьбы Олимпия.
