Рафаэль Сабатини - Одиссея капитана Блада
– Если действовать осторожно, то никаких вопросов не последует. Вам
следует договориться с Нэтталлом, потому что плотник может быть очень
полезным членом вашей команды. Он подыщет подходящую шлюпку и купит ее. Всю
подготовку к бегству нужно закончить до приобретения шлюпки и, не теряя ни
минуты, исчезнуть. Понимаете?
Блад понимал его так хорошо, что уже через час повидал Нэтталла и
выяснил, что он действительно согласен участвовать в побеге. Они
договорились, что плотник немедленно начнет поиски шлюпки, а когда она будет
найдена, Блад сразу же передаст ему необходимую сумму.
Поиски, однако, заняли гораздо больше времени, нежели предполагал Блад.
Лишь недели через три Нэтталл, с которым Блад встречался почти ежедневно,
сообщил, что нашел подходящее суденышко и что его согласны продать за
двадцать два фунта. В тот же вечер, вдали от любопытных глаз, Блад вручил
ему деньги, и Нэтталл ушел, чтобы совершить покупку в конце следующего дня.
Он должен был доставить шлюпку к пристани, откуда под покровом ночи Блад и
его товарищи отправятся навстречу свободе.
Наконец все приготовления к побегу были закончены. В пустом бараке, где
еще недавно помещались раненые пленники, Нэтталл спрятал центнер note 17 хлеба,
несколько кругов сыра, бочонок воды, десяток бутылок вина, компас, квадрантnote 18, карту, песочные часы, лаг note 19, фонарь и свечи.
За палисадом, окружавшим лагерь осужденных, также все были готовы.
Хагторп, Дайк и Огл согласились бежать, как и восемь других людей, тщательно
отобранных из бывших повстанцев. В хижине Питта, где он жил вместе с пятью
заключенными, согласившимися участвовать в смелой попытке Блада, в течение
этих томительных ночей ожидания была сплетена лестница, чтобы с ее помощью
перебраться через палисад.
Со страхом и нетерпением ожидали участники побега наступления
следующего дня, который должен был стать последним днем их страшной жизни на
Барбадосе.
Вечером, перед закатом солнца, убедившись, что Нэтталл отправился за
лодкой, Блад медленно подошел к лагерю, куда надсмотрщики загоняли
невольников, только что возвратившихся с плантаций. Он молча стоял у ворот,пропуская мимо себя изможденных, смертельно уставших людей, но посвященным
был понятен огонек надежды, горевший в его глазах. Войдя в ворота вслед за
невольниками, тащившимися к своим убогим хижинам, он увидел полковника
Бишопа. Плантатор с тростью в руках разговаривал с надсмотрщиком Кентом,
стоя около колодок, предназначенных для наказания провинившихся рабов.
Заметив Блада, он мрачно взглянул на него.
– Где ты шлялся? – закричал он, и, хотя угрожающий тон, звучавший в
голосе полковника, был для него обычным, Блад почувствовал, как его сердце
болезненно сжалось.
– Я был в городе, – ответил он. – У госпожи Патч лихорадка, а
господин Деккер вывихнул ногу.
– За тобой ходили к Деккеру, но тебя там не нашли. Мне придется
кое-что предпринять, красавец, чтобы ты не лодырничал и не злоупотреблял
предоставленной тебе свободой. Не забывай, что ты осужденный бунтовщик!
– Мне все время об этом напоминают, – ответил Блад, так и не
научившийся сдерживать свой язык.
– Черт возьми! – заорал взбешенный Бишоп. – Ты еще осмеливаешься
говорить мне дерзости?
Вспомнив, как много поставлено им сегодня на карту и живо представив
себе тот страх, с каким прислушиваются к его разговору с Бишопом товарищи в
окружающих хижинах, Блад с необычным смирением ответил:
– О нет, сэр! Я далек от мысли говорить вам дерзости. Я… чувствую
себя виноватым, что вам пришлось искать меня…
Бишоп внезапно остыл:
– Да? Ну ладно, сейчас ты почувствуешь себя еще больше виноватым. У
губернатора приступ подагры, он визжит, как недорезанная свинья, а тебя
нигде нельзя найти. Немедленно отправляйся в губернаторский дом. Тебя там
ждут… Кент, дай ему лошадь, а то этот олух будет добираться туда всю ночь.
У Блада не было времени раздумывать. Он сознавал свое бессилие
устранить эту неожиданную помеху. Но бегство было назначено на полночь. В
надежде вернуться к этому времени доктор вскочил на подведенную Кентом
лошадь.
– А как я вернусь назад? – спросил он. – Ведь ворота палисада будут
закрыты.
– Об этом не беспокойся. До утра ты сюда не вернешься, – ответил
Бишоп. – Они найдут для тебя какую-нибудь конуру в губернаторском доме, где
ты и переспишь.
Сердце Питера Блада упало.
– Но… – начал он.
– Отправляйся без разговоров! Ты, кажется, намерен болтать до темноты.
Губернатор ждет тебя! – И Бишоп с такой силой ударил лошадь Блада своей
тростью, что она рванулась вперед, едва не выбросив из седла всадника.
Питер Блад уехал с настроением, близким к отчаянию. Бегство приходилось
откладывать до следующей ночи, а это грозило осложнениями: сделка Нэтталла
могла получить огласку, к нему могли обратиться с вопросами, на которые
трудно было ответить, не возбудив подозрения.
Блад рассчитывал, что после визита в губернаторский дом ему удастся под
покровом темноты незаметно прокрасться к частоколу и дать знать Питту и
другим о своем возвращении. Тогда бегство еще могло бы состояться. Однако и
эти расчеты сорвал губернатор, у которого он нашел свирепый приступ подагры
и не менее свирепый приступ гнева, вызванный длительным отсутствием Блада.
Губернатор задержал доктора до глубокой ночи. Блад надеялся уйти после
того, как ему удалось при помощи кровопускания несколько успокоить боли,
мучившие губернатора, но Стид не хотел и слышать об отъезде Блада. Доктор
должен был остаться на ночь здесь же, в губернаторской спальне. Судьба,
казалось, издевалась над Бладом. Бегство в эту ночь окончательно срывалось.
Только рано утром Питер Блад, заявив, что ему необходимо побывать в
аптеке, смог выбраться из губернаторского дома.Он поспешил к Нэтталлу и застал его в ужасном состоянии. Несчастный
плотник, прождавший на пристани всю ночь, был убежден, что все уже открыто и
он погиб. Питер Блад как мог успокоил его.
– Мы бежим сегодня ночью, – сказал он с уверенностью, которой на
