Рафаэль Сабатини - Одиссея капитана Блада
– Завтра мы продолжим нашу беседу, – сказал он. – Вы приоткрыли мне
двери надежды, коллега!
Блад говорил правду: он чувствовал себя, как узник, перед которым
внезапно приоткрылись двери темницы.
Распрощавшись с Вакером, Блад прежде всего решил посоветоваться с
Джереми Питтом. Вряд ли можно было сомневаться, чтобы Питт отказался
разделить с ним опасности задуманного побега. К тому же Питт был штурманом,
а пускаться в неведомое плавание без опытного штурмана было бы по меньшей
мере неразумно.
Задолго до наступления вечера Блад был уже на территории, огороженной
высоким частоколом, за которым находились хижины рабов и большой белый дом
надсмотрщика.
– Когда все уснут, приходи ко мне, – шепнул Блад Питту. – Я должен
кое-что сообщить тебе…
Молодой человек удивленно посмотрел на Блада. Его слова, казалось,
пробудили Питта от оцепенения, в которое его вогнала жизнь, мало похожая на
человеческую. Он кивнул головой, и они разошлись.
Полгода жизни на плантациях Барбадоса ввергли молодого моряка в
состояние полной безнадежности. Он уже не был прежним спокойным, энергичным
и уверенным в себе человеком, а передвигался крадучись, как забитая собака.
Его лицо, утратив былые краски, стало безжизненным, глаза потускнели. Он
выжил, несмотря на постоянный голод, изнуряющую работу под жестокими лучами
тропического солнца и плети надсмотрщика. Отчаяние притупило в нем все
чувства, и он медленно превращался в животное. Лишь чувство человеческого
достоинства еще не совсем угасло в Питте. Ночью, когда Блад изложил план
бегства, молодой человек словно обезумел.
– Бегство! О боже! – задыхаясь, – сказал он и, схватившись за
голову, зарыдал, как ребенок.
– Тише! – прошептал Блад. Его рука слегка сжала плечо Питта. – Держи
себя в руках. Нас запорют насмерть, если подслушают, о чем говорим.
Одна из привилегий, которыми пользовался Блад, состояла также в том,
что он жил теперь в отдельной хижине. Она была сплетена из прутьев и
свободно пропускала каждый звук. И хотя лагерь осужденных давно уже
погрузился в глубокий сон, поблизости мог оказаться какой-нибудь слишком
бдительный надсмотрщик, а это грозило непоправимой бедой. Питт постарался
взять себя в руки.
В течение часа в хижине слышался едва внятный шепот. Надежда на
освобождение вернула Питту его прежнюю сообразительность. Друзья решили, что
для участия в задуманном предприятии следует привлечь человек восемь-девять,
не больше. Из двух десятков еще оставшихся в живых повстанцев, которых купил
полковник Бишоп, предстояло выбрать наиболее подходящих. Было бы хорошо,
если бы все они знали море, но таких людей насчитывалось всего лишь двое –
Хагторп, служивший в королевском военно-морском флоте, и младший офицер
Николае Дайк. И еще один – артиллерист, по имени Огл, знакомый с морем, –
также мог стать полезным спутником. Договорились, что Питт начнет с этих
трех, а затем завербует еще человек шесть – восемь. Блад советовал Питту
действовать осторожно: выяснить сначала настроение людей, а потом уж
говорить с ними более или менее откровенно.
– Помни, – говорил Блад, – что, выдав себя, ты погубишь все: ведь ты
– единственный штурман среди нас, и без тебя бегство невозможно.
Заверив Блада, что он все понял, Питт прокрался в свою хижину и
бросился на соломенную подстилку, служившую ему постелью.
На следующее утро Блад встретился на пристани с доктором Вакером.
Доктор соглашался дать взаймы тридцать фунтов стерлингов, необходимые для
приобретения шлюпки. Блад почтительно поблагодарил его и сказал:
– Мне нужны не деньги, а шлюпка. Но я не знаю, кто осмелится продать
мне ее после угроз наказаний, перечисленных в приказе губернатора Стида. Вы,
конечно, знаете его?
Доктор Вакер в раздумье потер подбородок:
– Да, я читал это объявление… Однако, согласитесь, не мне же
приобретать для вас шлюпку! Это станет сразу же известно всем. Мое участие
повлечет за собой тюремное заключение и штраф в двести фунтов… вы
понимаете?
Надежда, горевшая в душе Блада, потускнела, и тень отчаяния пробежала
по его лицу.
– Да, но тогда… – пробормотал он, – к чему же мне ваши деньги?
– Отчаиваться рано, – сказал Вакер, и по тонким его губам скользнула
улыбка. – Я об этом думал. Пусть человек, который купит шлюпку, уедет с
вами. Здесь не должно остаться никого, кому пришлось бы впоследствии
отвечать.
– Но кто же согласится бежать отсюда, кроме людей, влачащих такую же
участь, как и я? – с сомнением спросил Блад.
– На острове есть не только невольники, но и ссыльные, – пояснил
Вакер. – Люди, отбывающие ссылку за долги, будут счастливы расправить свои
крылья. Я знаю одного корабельного плотника, по фамилии Нэтталл, и мне
известно, что он с радостью воспользуется возможностью уехать.
– Но если он явится к кому-то покупать шлюпку, то, естественно,
возникнет вопрос, откуда он взял деньги.
– Конечно, такой вопрос может возникнуть, но надо сделать так, чтобы
на острове не осталось никого, кому можно было бы задать такой вопрос.
Блад понимающе кивнул головой, и Вакер подробно изложил свой план:
– Берите деньги и сразу же забудьте, что вам их дал я. Если же вас
спросят о них, то вы скажете, что ваши друзья или родственники прислали вам
эти деньги из Англии через одного из ваших пациентов, имя которого вы, как
честный человек, ни в коем случае не можете назвать.
Он умолк и вопросительно посмотрел на Блада, и, когда тот ответил
утвердительным взглядом, доктор, облегченно вздохнув, продолжал:
– Если действовать осторожно, то никаких вопросов не последует. Вам
следует договориться с Нэтталлом, потому что плотник может быть очень
полезным членом вашей команды. Он подыщет подходящую шлюпку и купит ее. Всю
подготовку к бегству нужно закончить до приобретения шлюпки и, не теряя ни
минуты, исчезнуть. Понимаете?
Блад понимал его так хорошо, что уже через час повидал Нэтталла и
выяснил, что он действительно согласен участвовать в побеге. Они
договорились, что плотник немедленно начнет поиски шлюпки, а когда она будет
найдена, Блад сразу же передаст ему необходимую сумму.
Поиски, однако, заняли гораздо больше времени, нежели предполагал Блад.
Лишь недели через три Нэтталл, с которым Блад встречался почти ежедневно,
сообщил, что нашел подходящее суденышко и что его согласны продать за
двадцать два фунта. В тот же вечер, вдали от любопытных глаз, Блад вручил
ему деньги, и Нэтталл ушел, чтобы совершить покупку в конце следующего дня.
Он должен был доставить шлюпку к пристани, откуда под покровом ночи Блад и
его товарищи отправятся навстречу свободе.
Наконец все приготовления к побегу были закончены. В пустом бараке, где
еще недавно помещались раненые пленники, Нэтталл спрятал центнер note 17 хлеба,
