Фрэнк Йерби - Сарацинский клинок
Тучи стрел затмевали солнце. Свистели дротики, выпускаемые из арбалетов.
Пьетро пустил свою лошадь в галоп. Он больше не боялся. Он не думал о себе. Его сердце, его дыхание, его жизнь скакала впереди на белой лошади.
В его одежде застряли три оперенные стрелы, но он не знал об этом. Он ничего не знал, ничего не видел, кроме этих развевающихся впереди рыжеватых кудрей.
Теперь она чем-то размахивала. Чем-то белым. Стрелы перестали свистеть. Таран замер.
– Сир Рикардо! – крикнула она. – Я прошу вас прикрыть меня вашим огнем. Стреляйте в любого, кто поскачет, чтобы схватить меня, – даже в моих братьев!
Пьетро поравнялся с ней.
– Ио! – вырвалось у него. – Ио, Бога ради!
– Пощадите этого человека, который приехал со мной! – поспешно выкрикнула она. И обернулась к Пьетро: – Ты глупец… мой сладкий и нежный глупец!
Пьетро разглядел рослую фигуру Рикардо Синискола на стене.
– Вы прикрыты, госпожа Ио! – со смехом крикнул Рикардо.
– Хорошо! – откликнулась Ио. – Андреа, ты глупое животное, ты надеешься завоевать любовь силой оружия? А вы, мои братья, что вы можете сделать, кроме как погибнуть в этой бессмысленной схватке? Возвращайтесь назад! Зовите своих рыцарей и уезжайте!
– А если мы не поедем? – раздался голос Вольфганга.
– Я отдам себя в руки господина Рикардо в качестве заложницы, пока наш отец и граф Алессандро не вернутся с Сицилии. А потом мой посланец н я сама поведаю отцу о вашей убийственной глупости. А теперь во имя нашей святой матери, я прошу вас – уходите!
Пьетро сидел в седле, глядя на нее. Она их убедила. Убедила, потому что была права. Это с одной стороны. Но есть другая сторона, которая важнее и страшнее. Эта пятнадцатилетняя девочка могла одержать верх над сотнями рыцарей, потому что готова умереть ради того, во что она верит.
В этом все дело. Вот эта черта в Иоланте всегда вызывала у него благоговейный страх. Пугала его. Она была ребенком, нежным, прелестным ребенком – и в то же время женщиной. Настоящей женщиной.
Госпожа. Очень гордая, великая и бесстрашная госпожа, восседающая там верхом как королева.
Я, всхлипнул Пьетро в глубине своего сердца, никогда не буду достоин ее… никогда…
Тут вперед выехал Андреа Синискола.
– На этот раз ты выиграл, прекрасный кузен Рикардо! – крикнул он. – Хоть это небольшая честь – укрываться за женскими юбками. Но будут и другие случаи – я все-таки заполучу Элайн!
Все увидели, как напрягся Рикардо.
– Сир Рикардо! – крикнула Ио. – Не обращайте внимания на болтовню этого хвастуна! Моя кузина Элайн поклялась мне, что не будет принадлежать ему, даже если он окажется последним мужчиной на земле! А теперь, Андреа, чуть оперившийся рыцарь, убирайся отсюда, или я скажу моему отцу, чтобы он разобрался с тобой!
Какое-то время они еще делали вид, что не хотят подчиниться. Потом рыцари постарше убедили их нарушить воинский строй и начать разъезжаться. Эти рыцари с самого начала были введены в заблуждение относительно юношеской авантюры, в которую их вовлекли.
После того как они уехали, Рикардо Синискола спустился со стены и пригласил Ио и Пьетро в замок. Рикардо оказался выше, чем другие члены семьи графа Алессандро, более светлым. Он был очень красив, с мягким и добрым лицом.
– Примите мою благодарность, кузина Ио, – рассмеялся он. – Видит Бог! Если бы я не дал обещание Элайн, я бы влюбился в вас.
– Но вы дали обещание, – мягко заметила Ио. – А теперь во имя милосердной Матери Божьей накормите нас, мы умираем от голода.
После трапезы они тронулись в обратный путь, хотя Рикардо уговаривал их задержаться.
– Мы уехали без разрешения Ганса, – объяснила Иоланта. – И я боюсь, что мне придется долго уговаривать его не избить Пьетро. Мой брат не отличается доверчивостью…
– Тогда я пошлю с вами моего человека с письмом к нему. Я не хочу, чтобы этот парень пострадал из-за меня, – сказал Рикардо.
Это его предложение оказалось весьма к месту. Когда они на следующее утро вернулись в Хеллемарк, они застали там Ганса в бешенстве. Но когда у него в руках оказалось подтверждение правдивости их рассказа, он ничего не мог поделать. После того как Ио удалилась, он долго разглядывал Пьетро.
– Ты начистил мою кирасу?[11] – спросил он наконец.
– Да, господин, – ответил Пьетро.
– А свою? Они нам понадобятся, ты знаешь…
Пьетро уставился на него. После того как осенью
1210 года[12], почти год назад, Оттон Брунсвик, этот гигант гвельф, вторгся в Тоскану, вся Италия оказалась взбаламученной. В настоящее время Оттон находился в провинции Калабри, материковой части королевства Обеих Сицилии на самом носке Итальянского сапога, готовясь переплыть на остров Сицилию. А шестнадцатилетний Фридрих – Пьетро запнулся в поисках правильного слова – правитель, но не король – это выражение вполне соответствовало сложившейся ситуации. Удивительно, как латынь приспособлена для формулирования неприятных мыслей. Фридрих, мой друг, подумал с гордостью Пьетро, правитель, не король, но дайте только время – дошел до того, что пытается откупиться деньгами, которых у него нет, и до того, что держит в гавани Палермо, поблизости от крепости Кастельмаре, быстроходный фрегат, готовый отвезти его в Африку.
Пьетро прокашлялся, чтобы Ганс не заметил ни его пересохшего горла, ни дрожи в голосе.
– Значит, мы едем на войну? – прошептал Пьетро.
– Нет. Откуда у тебя такие мысли? Ты ведь знаешь, что отец твердый Вейблинг? Он все еще мечтает, что какое-то чудо спасет юного Фридриха…
– Он прав, – объявил Пьетро.
– Ха! – фыркнул Ганс. – Оттон уже захватил всю Италию и большую часть Сицилии. Ему остается прибрать к рукам только остров Сицилию. Все бароны Фридриха взбунтовались. Сарацины пригласили Оттона взять их под свою руку, а испанские рыцари, на которых Фридрих рассчитывал, чтобы разгромить баронов – это была единственная причина, по которой он женился на этой немолодой женщине, – через месяц после того, как они там высадились, погибли от чумы.[13] Отец стар, и у него размягчение мозгов. Почему ты так уверен, что этот король-оборванец выиграет?
– Я знаю Фридриха, – ответил Пьетро.
– Ты знаешь Фридриха? – расхохотался Ганс. – Рассказывай сказки!
– Но я действительно знаю Фридриха, – спокойно подтвердил Пьетро. – Я охотился с ним на кабанов на Сицилии.
Ганс уставился на него.
– Послушай, Пьетро, я никогда раньше не слышал, чтобы ты врал, но когда ты рассказываешь мне, что сын кузнеца охотился вместе с королем…
– На Сицилии никто не знал, что я сын кузнеца. Ты ведь видел, как я был одет, когда приехал сюда.
