Александр Грязев - Калифорнийская славянка
Стало быть, прав был отец Алексей. Шли землепроходцы ради познания неведомого, а дела свои вершили ради пользы и блага Отечества, ради умножения его земель и народа российского… Иван с удивлением отметил, что и ему тоже хочется узнать что-то неведомое, быть похожим на таких же мореходов и землепроходцев, а в будущем самому открыть какую-нибудь землю в тех неведомых краях… С этой мыслью Иван и уснул, а другим утром он опять отправился на шумную, говорливую ярмарку, каковою в эти первые июльские дни жил весь Великий Устюг. И на этот раз ему повезло.
В одной из лавок того же Гостиного двора, вчера ещё никем не занятой, встретил Иван и познакомился с торговым человеком из Тобольска Степаном Лукичем Шергиным. Да к тому же приказчиком тотемского купца Артемия Ивановича Ряшкина, который давно обосновался в Тобольске, а оттуда со своими сыновьями вёл торговые дела по сибирским городам на ярмарках и торжках разными товарами.
— Что-то я вчера тут никого из сибирских городов не встретил. Только из Койгорода прибыли.
— А мы запозднились по дороге, да на таможне долго своей очереди ждали. А когда товар в амбар убрали, то я своих земляков тут встретил — холмогорцев, я ведь сам-то из Архангельского города. Так и сидели за полночь, разговоры вели. Приятно было родину свою вспомнить, да и польза была… Я им свой товар сговорил продать: бруски да точила, меха разные, перец турецкий, чай китайский, а они мне слюду на окончины, гужи моржовые, кипы хмеля.
Оказалось, что новый знакомец Степан Шергин и сам был купцом, но торговли своей пока не имел.
— А пошто тебе, брат, сибирские купцы, коли ты их ищешь?
— А хочу эту страну сибирскую повидать, да может, своё дело найду. Ведь там много теперь наших — вологжан, тотьмичей, устюжан.
— Да, почитай, в каждом городе один или два торговых человека из здешних мест родом всяко найдутся, — согласился Степан.
— Вот и я говорю. А дойти мне надобно до самого Иркутска.
— Да, в большую дорогу ты собрался, Иван. До Иркутска путь долог.
— А я не спешу. Где надо, там останавливаться, али зимовать буду. Ты только, Степан Лукич, мне до Тобольска помоги добраться. Сговоримся?
— Сговоримся, что не сговориться. Бывали не раз такие попутчики со мной в ту сторону. Да я и сам так когда-то туда ушёл. Правда, по зимнему пути. А сейчас даже до Тобольска путь долог.
— Ничего, выдюжу… А незнакомая дорога меня всегда манит. Только, ежели в Тобольске зимовать останусь, то работу искать придётся.
— Ну это дело нехитрое. Тот же Алексей Иванович Ряшкин помочь может. Земляк ведь.
— Так значит по рукам, — сказал Иван с надеждой.
— По рукам, — согласился Степан, отвечая на пожатие. — Только я ведь не завтра поеду, а пока свой товар не продам и новый не закуплю.
— Я понимаю и думаю, что могу помочь тебе подходящий товар тут искать. Только скажи, что ты желаешь взять, — предложил Кусков.
— Возьму льну для пряжи кип несколько, бечевы судовые, овчины и полсти, мыла, судовые гвозди, сети неводные, да деревянной посуды воз, — загибая пальцы, говорил Шергин. — У меня три подводы с возчиками… Лавочного сидельца я здесь нанял.
— Я знаю, — сказал ему Иван, — что из Вологды привезены сюда бечевы судовые, пряжа и холсты, сети неводные, ложки, блюда деревянные, да всякая такая утварь. Могу с ними хоть сейчас договориться. Кое-что у своих тотьмичей посмотрю.
— Иди тогда сговаривайся… Поприценяйся, а потом мне поведаешь. Я же тут, на Гостином дворе, у ярославцев к медной посуде приценюсь, у костромичей надо мыла взять, да заказ у меня на медную же ендову и воск есть. Ну ещё кое о чём подумаю…
На том и порешили.
А через каких-нибудь два дня, когда некоторые иногородние гости ярмарки начали разъезжаться по домам или по другим ярмаркам да торжкам, погрузил на свои подводы весь намеченный к вывозу в Тобольск товар и Степан Шергин со своими людьми.
— А вот судовых гвоздей только одну тысячу взял, — сказал он Ивану, помогавшему тобольцам при погрузке. — Везти их много легче по санному пути. Но зато хоть заказ сделал местным кузнецам на четыре тысячи штук. Даст Бог, на зимнюю пушную ярмарку приеду и заберу. Так что можем прямо сейчас в путь отправляться.
— Перед дорогой, Степан Лукич, надо бы в храм зайти, да помолиться, — предложил Кусков.
— Это само собой, — кивнул Шергин.
— Тогда пошли в Успенский храм. Там отец Алексей, у которого я на постое, благословит нас и молебен отслужит на дальнюю дорогу.
Предупреждённый ещё накануне вечером, отец Алексей ждал сибиряков в соборе и, отслужив молебен для путешествующих, благословил и напутствовал каждого.
Поблагодарив отца Алексея за приют, попросив его молиться о нём и его спутниках, Иван Кусков закинул котомку на телегу и обоз тобольцев из четырёх подвод, нагруженных ярмарочным товаром, двинулся на выезд из города.
Только об одном спросил Иван Степана Шергина, когда их обоз выехал на сольвычегодскую дорогу.
— А что не через Лальск, Степан Лукич? Говорят, что там путь до Койгорода короче.
— Короче-то короче, — согласился Шергин, — но летом туда дорога худа. А по Бабиновской дороге через Сольвычегодск уже лет двести в Сибирь ходят. Она пока, так сказать, казённая, государева, на ней и гати мостят, переправы содержат, на почтовых станциях лошадей меняют, ежели у кого подорожные есть до любого города, хоть до нашего Тобольска. Но этот сказ не про нас. Мы деньги за лошадей должны платить будем. Так что, Господи, благослови, — сказал Шергин и, перекрестившись, дал команду возчикам продолжить путь.
Глава двенадцатая
— Завяжите испанцам глаза, — приказала Алёна своим тёмнокожим воинам, когда солдаты Лопеса скрылись за поворотом дороги с высокой травой и кустарником по обе её стороны.
— А зачем это делать, белая женщина? Если ты решила меня лишить жизни, то я хотел бы при этом стоять с открытыми глазами, — неожиданно твёрдо произнёс Лопес.
— Твои слова достойны настоящего мужчины, испанец, — улыбнулась Алёна. — Но я уже сказала, что мы, макома, никого убивать не собираемся, тем более безоружных людей, да ещё и пленных. Твоей жизни сейчас ничего не угрожает, хотя с этим согласны не все мои воины, ибо вы, испанцы форта Сан-Хосе, много зла принесли моему племени… Помнишь ли ты последний ваш набег на нашу деревню?
— Уж не хочешь ли ты, женщина, вести нас в ту свою деревню на суд твоих подданных? — спросил Лопес, когда на голову его и вакера надели какие-то кожаные колпаки шерстью наружу.
