Наталья Павлищева - Ледовое побоище
– Вас? Да ежели бы я вам не доверял, разве повел сюда из Новгорода? Нет, в Сиговице рыцарям самое место, только пока об этом знать никто не должен, а то вчера разведчика одного уже видели…
– Поймали? Убили? На березе вздернуть!
Голоса вразнобой, но одинаково возмущенные. Князь усмехнулся:
– Нет, выпустили.
– Как?!
– А услышал он то, что нам нужно, потому и своим передаст так же.
– Ты, Александр Ярославич, меня прости, может, я чего скажу, что ты и сам знаешь…
– Говори, говори, Степан, любой совет приму.
– Дык… это… надо и на льду заслон дальний поставить, чтоб до самых наших рядов вражина ничего не понял.
– А ведь верно! Ай да Степан. Миша, выбери лучников посильней, чтобы подальше вышли и любых лазутчиков били на подходе.
– Ага, – оживились и другие сотники, – и обрядить их во что белое, чтоб на снегу неприметны были.
Увидев уходящих с рассветом по льду в сторону рыцарей лучников, одетых в белые полушубки, я даже рассмеялась: камуфляж, однако.
Лучники действительно не подпустили больше никого к нашим позициям до самой рыцарской атаки, но фон Вельвену это и не нужно, от нескольких лазутчиков он уже знал, что князь то ли совсем глуп, то ли просто еще мальчишка – выставил против тяжеловооруженных рыцарей пешие полки, а свою конницу вообще спрятал за скалой.
Рыцари с удовольствием хохотали:
– Он просто готовит себе возможность отступления!
– Верно, жить‑то хочется. А в бою вдруг какая‑нибудь лошадь лягнет…
Андреас фон Вельвен был не столь уверен.
– Но ведь князь Александр хитростью победил шведов на Неве.
– Этих‑то? Да их только ленивый ребенок не победит!
Что‑то настораживало опытного фон Вельвена в предстоящем столкновении. Ему не хотелось называть этот бой ни сражением, ни битвой. Если все так, как донесли разведчики, то есть князь Александр действительно поставил впереди пешие полки, а часть конницы спрятал за ними, да к тому же сам решил укрыться за большой скалой неподалеку от берега, то очень похоже, что он ни на что не надеется. К чему тогда принимать бой, можно же просто уйти? Совесть не позволяет? Он молод, совсем молод, говорили, что ему нет и двадцати. Конечно, его тезка Александр Македонский в таком возрасте уже был полководцем, но не всем же Александрам повторять судьбу Великого.
Андреас фон Вельвен даже подумал предложить новгородскому князю мировую на своих условиях и, пожалуй, даже сделал бы это, но остальные были настроены решительно, у них просто руки чесались надрать уши молодому князю, рискнувшему выступить против опытных рыцарей, да еще и как выступить, притащив на лед простых мужиков с рогатинами!
В ночи сани увезли куда‑то, дружинники дивились: Ярославич что, санями от немцев загородиться хочет? Но сотники на них покрикивали, мол, не ваше дело, князь лучше знает, чем и от кого городиться. Когда же поутру, еще до восхода, вышли строиться на лед перед Вороньим камнем, оказалось, что сани стоят позади. Кто‑то даже обиделся:
– Чтоб мы не бежали?
Воевода Гаврила Олексич, что оказался недалече, объяснил:
– То, дурья башка, чтоб в них немец завяз и дальше двинуться не смог.
Ратники ошалело смотрели на воеводу:
– Чего это там немцу делать, мы ж перед ним стоять будем?
Пришлось объяснять про Передовой полк, Большой полк и конницу с засадой, про сани и Узмень с Сиговицей.
В результате вокруг захохотали:
– А и побьем же мы сегодня их свинью, и хрюкнуть не успеет.
Гаврила Олексич рассердился:
– Бить свою бабу будешь, если живым домой вернешься! А немец так силен, что очень многие не только до своих баб не доберутся, но и конца битвы не увидят. Помните главное для вас: в лоб не бить! Князь прав, только оружие тупить об их броню. Стаскивать с коней крючьями, валить и бить по голове, чтоб себя не помнил. Главное – свалить, он без чужой помощи на коня не вернется, да и просто не поднимется. А бояться их не след, кровь у немца такая же, как и у всех остальных, и вытекает так же. Выстоим первое время – победим, а убоимся, то проиграем.
Предрассветный туман совсем скрыл другой берег. Туман с утра съедает снег быстрее, чем дневное солнце. И лед становится рыхлым. Это и плохо, и хорошо. Плохо, потому как лед может подломиться, а хорошо именно поэтому. Рыцари тяжелые, под ними в первую очередь и подломится.
Князь о чем‑то разговаривал с двумя невесть откуда пришедшими людьми, что‑то среди новгородцев воевода таких не видел. Он чуть постоял в стороне и уже решил идти проверять построение, как Невский позвал к себе.
– Слушай, что говорят. Немцы стоят лагерем там, где мы и рассчитывали, нас увидели, судя по всему, поутру нападут. Делают пока все, как мы хотели. – И вдруг усмехнулся. – Еще бы потонули в Сиговице, совсем меня порадовали. Проверь, все ли сыты, никто не болен, и главное, оружие. Напомни про то, что Переднему полку биться до последнего не надо. Передовому тоже, а то я их знаю, падут все ни за что.
Услышавшие это пришлые смотрели раскрыв рты. Такого приказа они точно никогда не слышали. Не биться до последнего! А как же тогда победить рыцарей?!
Рассветные лучи застали русских уже на льду, выстраивались один полк за другим. Перекликаясь меж собой, новгородцы и ладожане, псковичи и изборцы занимали свои места. Дружины, которые привел князь с собой из Низовской Руси, были конными, их выстраивал сам Александр.
Вятич настоял, чтобы я была в конной дружине самого князя Александра. Появление женщины на коне среди бывалых всадников произвело на них не слишком приятное впечатление, послышались насмешки. Но тут же нашлись трое, кто видел меня в бою на Неве, оборвали насмешников, мол, ты еще так повоюй, как эта баба! К тому же я держалась в седле не кулем и на всякие там глупые хихиканья не обращала ни малейшего внимания.
В конце концов, на такое чудо, как вооруженная баба на лошади, да еще и при полном боевом вооружении, коситься перестали. Стало не до меня…
Вятич был где‑то там в конных рядах, стоящих за Большим полком. За него я была почти спокойна, поскольку уверена в непробиваемости его оберега. Вятич ни погибнуть, ни быть смертельно раненным не может, как и я. Конечно, я помнила его слова, что оберег помогает, только если ты сама не суешь голову под меч, но понимать, что он у тебя есть, дорогого стоит.
Однажды я спросила у Вятича, нельзя ли наговорить тысячи оберегов и раздать в дружине, чтобы была неуязвимой для врагов. Муж внимательно посмотрел на меня и вздохнул:
– Настя, тот, кто наговаривает оберег, отдает на него часть своей силы. Иногда большую часть. Вспомни, что случилось, когда ты отдала свой оберег Евпатию Коловрату.
Я поморщилась:
– Фи, какой‑то шрам на лице!
