Анатолий Вахов - Трагедия капитана Лигова
Американец улыбнулся: как простоваты эти русские! По дороге он без труда узнал, почему здесь находятся русские. Когда Лигов произнес название шхуны «Петр Великий», Уэсли не мог удержать своего удивления:
— Капитан Удача?
— Откуда вы меня знаете? — удивился капитан.
— Бывал в Гонолулу, а там о лучших китобоях только и разговору, — льстиво сказал американец.
К его комплименту Лигов остался равнодушным, но то, что китобой знал его, несколько настораживало. И решил быть начеку. Однако всем своим дальнейшим поведением Уэсли не вызывал подозрений. Он, казалось, был искренне рад, что обнаружил Лигова, о котором не раз слышал от Дайльтона. Ведь этого русского собирался несколько раз взять в свое дело патрон, но Лигов исчез. Решили, что после краха русской компании капитан запил или совсем пропал как моряк, а он, оказывается, вот где! Уэсли будет чем удивить Дайльтона. Надо подумать, как подзаработать на этом дельце побольше.
Он послал одного матроса на судно за ромом и закуской, которой наверняка нет в этой дыре. При виде перевязанного Алексея зашел разговор о неудачной охоте и гибели шлюпки. Уэсли посочувствовал.
— А вы, капитан, можете нам помочь, — сказал Лигов. — Продайте вельбот! Вы в Штатах приобретете новый, да еще и заработаете.
— Вельбот, как и судно, не мои, — сказал Уэсли. — Я служу фирме Дайльтон и К°.
Уэсли понял, что проговорился, назвав имя своего шефа, так хорошо знакомое Лигову. Олег Николаевич был поражен и, не скрывая своего удивления, спросил:
— Фирма Дайльтона? У вас шхуна «Блэк стар»?
— Да. Это, кажется, то, на котором вы когда-то плавали? — в свою очередь задал вопрос американец.
Лигов ничего не ответил. Вот как складывается судьба. С трудом подавив вздох, он поинтересовался:
— Где сейчас мое… то есть «Блэк стар»?
— В этих водах! На нем же мой друг, которого я и ищу! — воскликнул Уэсли.
Лигов невольно посмотрел в море. Ему казалось, что вот-вот — и он увидит свое любимое судно.
— Довольны «Блэк стар»?
— Быстроходное, отличное судно, — похвалил Уэсли. — Дайльтон очень доволен.
— Ваша компания, будет довольна и другим, — меняя тяжелый для него разговор, сказал Лигов. — Мы обменяем вельбот на китовый ус.
— Ус? — насторожился Уэсли. — Откуда же он у вас, если вы до сих пор еще не били китов?
— Есть ус! — улыбнулся Олег Николаевич. — Так вельбот уступите?
Уэсли был в затруднении. Он разлил в кружки ром и поднял свою:
— За дружбу китобоев всех стран, а американских и русских особенно!
Американец обдумывал, как лучше поступить. Обменять вельбот или нет? Встретили его русские плохо, хотя сами в плохом положении. Тут же были эвенки. Вид у них был враждебный. Это не тревожило американца. Он отпустил себе бородку и усы и поэтому не опасался, что кто-нибудь узнает его. Уэсли решил продать вельбот. Это как-то сблизит их, и Уэсли завоюет у русских доверие к себе. В конкуренты Дайльтону они не годятся, а друзей здесь иметь на всякий случай неплохо. Он встал:
— Китобои всегда помогают друг другу. Где ваш ус?
Все двинулись к сараю. Увидев горы китового уса, Уэсли не удержался и присвистнул:
— Ого! Тут и на покупку доброго судна хватит!
Он прикинул глазом: по меньшей мере десять тысяч фунтов! И тут же мелькнула мысль: а что, если рискнуть и все забрать сегодня же ночью? Но, взглянув на русских, Уэсли отказался от этого соблазнительного предприятия. Русские так просто не отдадут свое добро. Хотя на «Орегоне» и отчаянные парни, но схватка может дорого обойтись. Нет, пусть сам Дайльтон этим занимается. Уэсли только разведчик.
— Дело сделано! — сказал Уэсли.
Тут же договорились о цене. За один вельбот обрадованный Лигов отдал столько уса, что по подсчету Уэсли можно было купить три-четыре новых. Русские попытались выменять у американцев гарпуны и флейшерные ножи, но Уэсли наотрез отказался продать что-нибудь из снаряжения.
Плотник внимательно осматривал вельбот. Крепко сколоченное суденышко было приспособлено для охоты на китов. В носовой части были сделаны специальные крепления для линя гарпуна, соединенные со всем корпусом. По бортам шли воздушные камеры, которые не дают вельботу затонуть, если он даже перевернется или будет заполнен водой.
Ходов подошел к плотнику:
— Крепкая вещь?
— Ничего себе… можно сделать и покрепче, — в раздумье ответил Кленов.
Вечером Уэсли отправился к себе на судно. Лигов на прощанье сказал ему:
— Счастливого плавания и чтобы найти вам друга. Надеюсь, что в следующий раз вам не придется преследовать своего кита через океан до наших берегов.
Уэсли ответил смехом. Он понял, что русский не совсем поверил в его рассказы. Когда вельбот стал таять в сумерках, опустившихся на воду, Алексей сказал:
— Лицо у этого китобоя пиратское!
— Да, на рядового китобоя он мало похож, — согласился и Лигов.
— Глаза у него забегали, когда наши запасы увидел, — заметил Ходов. — От такого пакости только и жди… не она ли здесь в прошлом году эвенков рушили?
Боцман и не подозревал, как он был близок к истине. Лигов, смотря на судно, очертания которого едва виднелись в темноте, сказал:
— На всякий случай проверить винчестеры. Ходов, Тернов и я дежурим первые. В четыре смените нас.
Ночь прошла спокойно. На рассвете, когда еще лежал густой туман, Уэсли снялся с якоря и ушел в море. Встречавшиеся вокруг киты не прельщали его. Трюмы были полны. Не задерживаясь, он взял курс на Сан-Франциско, чтобы сообщить Дайльтону об открытой им колонии русских китобоев. Утром Лигов решил идти в Николаевск. Нужно было решать вопрос о продаже уса, да и продукты кончались. Олег Николаевич брал с собой боцмана и двух матросов: Петра и Павла. Погода держалась хорошая, пошли под парусами.
…Козакевич радостно встретил Лигова. Разговаривая с ним, как со старым знакомым, он притворно сердился:
— Словно в воду канули! Уже хотел посылать на розыски. Выслушав краткий рассказ капитана, контр-адмирал, довольный успехами китобоев, говорил:
— Превосходно, превосходно, господа. Начало делу положено. Лиха беда начало!
Но когда Лигов сказал о посещении Уэсли, Козакевич забарабанил пальцами по столу:
— Правы, батенька, правы… Ходят они по нашим водам, как у себя, а ничего поделать не могу. Сторожевых судов нет. Вот браконьеров и ловить некому!
Он устало опустил голову на руки, помолчал. Оба думали о Петербурге. Неужели же там люди у власти не думают о далеком крае, об охране его? Видно, не думают! Козакевич вздохнул и снова заговорил:
