Рудник «Веселый» (СИ) - Боброва Ирина

А она поскакала до машины, остановила коня, натянув поводья. Лошадка послушно встала. Всадница, сверкнув неожиданно синими глазами, сердито нахмурила брови, но тут же лицо её снова разгладилось, стало безмятежным — почти таким же, как у старого бомжа, когда тот взял в руки хлеб… Женщина посмотрела сначала на Аркадия, потом перевела взгляд на самородок возле его ног.

— Обманул, — сказала она как-то даже равнодушно. — Ключ-камень другому отдал. — И крикнула так, что задрожали верхушки сосен: — Мой ты, Тимофей, мой! И не поможет тебе хитрость твоя! Чох! Чох, чох!.. — Лошадь послушно тронулась с места, подгоняемая всадницей ударами ног, обутых в мягкие кожаные сапожки.

Стук копыт затих в темноте — будто оборвался, резко, вмиг, а всадница пропала — была и нет её, словно кто стёр сверкающий силуэт. И тут же, будто по команде, в рассветных лучах заблестели вершины белков — горных ледников. Аркадий смотрел на пустую дорогу, не понимая, куда пропало время, как так мгновенно промелькнула ночь? По его ощущениям, женщина в золотом наряде находилась рядом не больше нескольких минут. Куда пропало остальное время? Часов восемь как корова языком слизнула — будто и не было вовсе ночи! Опустил взгляд в траву, почему-то не удивляясь тому, что отпечатков копыт в жухлой траве нет. Но… самородок, большой, в пол-ладони, так и лежал у его ног. И неизвестно, сколько бы он ещё простоял, завороженный, сбитый с толку, но из-под машины раздался шёпот:

— Ушёл… Слава те, хосподи… ушёл!

Глава первая

Всё началось в «Хаус-клубе». Не самый хороший вариант, но мы с Петром были рядом, решили заглянуть, поговорить. Один бы не пошёл, но этот вечно голодный заучка затащил. Да и я, будучи под впечатлением от вчерашних Аллочкиных заявлений, как-то не подумал, что не зря по возможности избегал посещать это место…

Хотя нет, всё началось раньше, за день до этого. С Аллочки. У меня в последнее время вообще всё с неё начинается — и хорошее, и плохое… Ведь ничего не предвещало ссоры!

— Откуда этот шрам? — спросила она, проведя пальцем по груди и слегка надавив.

Я поймал её руку, поцеловал ладошку, потом притянул Аллочку к себе и, уткнувшись лицом в ложбинку на шее, промычал: «М-ммм… какой запах»…

— Не уходи от ответа! Яша, мы с тобой живём вместе уже полгода, но я знаю о тебе ровно столько, сколько знала, когда впервые увидела.

Да, подумал, уже полгода вместе. Самое лучшее время в моей жизни — это могу заявить без ложной скромности! С Аллой жить легко, весело, и она не устраивала мне сцен — ни по пустякам, ни из-за серьёзных проблем, а полушутливое ворчание по поводу разбитой посуды не в счёт. Не знаю, может, из-за того, что денег было достаточно, и материальная сторона жизни не отнимала лишних сил, нам было вполне комфортно вместе. На Аллочку мне всегда было приятно смотреть — хрупкая, маленькая, метр пятьдесят ростом, всегда с иголочки одета. Порой казалось, что одежда на ней не мнётся просто потому, что Алла ей это запретила. Вообще, порядок вокруг неё устанавливался сам собой — она, казалось, не прикладывала к этому никаких усилий. Что ещё?

Ещё я сменил место жительства. Квартиру продать пока не получилось, но дом приобрёл отличный — мне нравился. Аллочка сначала надулась, что такая серьёзная перемена случилась без её участия, но я даже не стал оправдываться, сославшись на романтику — мол, хотел сделать сюрприз. Она, сменив гнев на милость, тут же развезла ремонт, но с её организаторскими способностями он не превратился в бесконечную, выматывающую опупею. Первый этаж был уже почти готов, и мы, решив не ждать, пока доделаем второй, переехали — из-за собаки. Собака как собака, но я предпочёл бы обойтись без животных. Не то чтобы категорически не переносил их, а, скорее, был равнодушен: есть — хорошо, нет — ещё лучше. Но Аллочка откуда-то притащила здоровенную дворнягу и заявила, что это третий член семьи.

Вообще-то, работая вместе с ней, я оказался совсем не готов к той сентиментальности, которую невозможно было даже предположить, глядя на её собранность в офисе. Признаюсь, порой раздражали слёзы по каждому пустяку и во время просмотров душещипательных фильмов, и масса мелких сувенирчиков, подушечек, табуреточек и пуфиков по всему дому тоже порой бесили — я постоянно то ронял что-то, то спотыкался, то наступал на какую-нибудь безделушку. Не знаю, может, она так компенсировала строгость и педантичность на работе, всё-таки в офисе мы проводили большую часть жизни. Но, если не считать пристрастия к подобным мелочам и непонятную слезливость, в остальном Аллочка была отличной подругой. Жить с ней было, в общем-то, легко и приятно. Переживания, с какими объяснялся ей в любви, уже потускнели, но в постели я каждый раз ощущал себя так, будто впервые вижу её, впервые обнимаю, целую, — Аллочка всегда была такой разной, такой неожиданной… Пока не начинала задавать вопросы!

— Так ты и спрашивай, я перед тобой прозрачен, радость моя! — попытался отшутиться, но она не собиралась сдаваться:

— Спрашиваю: мне очень любопытно, откуда на твоей груди этот шрам?

— Старая рана. Ещё в детстве располосовал. Упал с дерева, зацепился.

— И дерево выстрелило в тебя из пистолета? Неудачно. Давай сделаем ещё попытку: где ты получил огнестрельное ранение? — Нахмурившись, она отбросила в сторону одеяло и встала. — Яков, мы с тобой уже полгода вместе, а я ничего о тебе не знаю, кроме того, что написано в твоём досье в концерне. И мне это очень не нравится!

— А мне не нравится, что мы с тобой сейчас опоздаем на работу! А ну, шевелимся быстрее!

Спрыгнув с дивана — мы пока спали в просторном холле, спальня планировалась на втором этаже — понёсся в ванную, по пути поставив чайник. Наскоро позавтракав, вышли из дома. Аллочка задержалась во дворе — насыпала корма чудовищу, которого ласково называла «милым Бимочкой», я окрестил пса Пиратом, но все мои доводы, что из щенка вырастет здоровенный вислоухий крокодил, не пробивались в её сознание. Это надо ж — «Бимочка»! Ну, пожалела брошенную животину — сдали бы в приют, там бы куда-то пристроили, так нет же, привезла в дом. Предложил ей купить породистого щенка, она потом со мной два часа не разговаривала.

— Так откуда шрам? — спросила она, пристёгивая ремень безопасности, когда я уже забыл об утреннем разговоре.

Я вдавил педаль газа и едва не сбил человека — прямо на выезде из ворот своего дома! В такую рань пешеходов на Невской улице обычно немного, особенно со стороны коттеджей. И надо было старику на рассвете вылезти именно под мою машину! Мужика занесло на капот прежде, чем я успел затормозить. Какую-то секунду он прижимался к лобовому стеклу, а я, кажется, на всю жизнь запомнил его лицо — морщинистое, покрытое сетью склеротически расширенных красных сосудов. Глаз не разглядел — вязаная шапочка была натянута на самые брови, и потом — миг — и мужик слетел с капота. Но в подсознании что-то щёлкнуло, зазвенело, будто гвоздём по стеклу царапнуло — я уже видел его когда-то и, возможно, даже был знаком с этим человеком. Однако выяснить, так ли это, не получилось. Задёргал ремень безопасности, замок заклинило, но когда выскочил из машины, то пострадавший, подобрав что-то с земли, побежал прочь с такой прытью, будто это он сбил меня. Я пару раз крикнул вслед: «Мужик! Погоди!», но тот только прибавил ходу. Минута — и серая куртка мелькнула за поворотом на Малахово. Пожал плечами, не догонять же, но разозлился. Вернулся назад в машину и дальше управлял автомобилем уже аккуратнее. На душе неприятно скребло, и я не нашёл ничего лучшего, как скинуть раздражение на Аллочку.

— Алла, больше под руку чтобы никаких вопросов. Поняла? И вообще, что ты привязалась? Ну, шрам и шрам, ну мало ли откуда у мужика могут быть шрамы? Вот бы я о каждом ещё помнил! — Она нахмурилась. Я остановил машину у светофора, повернулся к ней лицом и серьёзно сказал: — Я действительно не помню!

Опять соврал, но ворошить то, что давно улеглось, не хотел. Даже ради неё… Гордиться было нечем. Вообще чудом не сел — Бог отвёл от тюрьмы. А тогда, в двадцать с небольшим, гонял по этим же улицам на новенькой «бэхе» и считал себя хозяином жизни. Нравилась машина, нравились деньги, нравилось ощущение власти, помноженной на иллюзию героизма, — я не просто бандит, а настоящий Робин Гуд, восстанавливающий справедливость. Молодой, зелёный, глупый, но тогда я себе казался верхом творения, эдакой помесью бэтмена, супермена и Майкла Карлеоне…