Дэвид Бликст - Короли Вероны
— А где сейчас твоя бесценная жена? Может Ческо спокойно спать в комнате Детто или ему грозит кинжал в сердце?
— По моей просьбе Джованна уехала в замок Монтекки утешать безутешную Джаноццу. Она не знает, что ее подозревают. Не сомневаюсь, что где-нибудь в потайном ящичке имеется банковский чек для грумов, с подписью графа. Джованна очень осторожна: она наверняка позаботилась об алиби.
— Она не должна жить. Не должна — после сегодняшнего.
— Нас связывают узы брака.
— Но не узы крови.
— Что бы я ни решил, для исполнения плана потребуется время. — Катерина присела в издевательском реверансе. Кангранде продолжал: — Если уж я решил быть честным, узнай и еще кое-что. На то, что Пьетро не выяснил о Патино больше положенного, была своя причина. За ним шпионили.
Пьетро затошнило.
«Нет, только не…»
— Его грум? — догадалась Катерина.
— Кто же еще! Покойного Фацио рекомендовала моя очаровательная, предусмотрительная жена. Алагьери действительно болван. За это я его и люблю. Он внушает доверие.
— Значит, Патино убил Фацио, чтобы…
— Чтобы защитить мою жену, конечно же. Это был приказ графа — один из многих. Похититель не знал, с кем граф в сговоре, а грум знал, вот и погиб безвременно. Если бы Патино убил мальчишку и был схвачен, он смог бы выдать только графа. Если бы Патино скрылся, Ческо отправился бы с ним. В любом случае Джованна вышла бы чистенькой.
— Джованной, конечно, руководило желание освободить дорогу ребенку, которого она может родить от тебя. Напрасная надежда. Твоей жене слишком много лет.
— А сколько лет тебе, дорогая сестрица?
Здоровой рукой Катерина указала на свой живот.
— Разве я рассчитывала на это? Разве думала, что рожу хотя бы одного ребенка? Нет. Господь благословил меня, но я-то уже ни на что не надеялась.
— Есть поверье, что излечить женщину от бесплодия можно, взяв в дом чужого ребенка. Вдруг…
— Зачем ты говоришь об этом, если не собираешься воплощать свои слова в жизнь? В твоем доме Ческо не проживет и недели.
— Пожалуй, Ческо и Джованне вдвоем будет тесновато. Но ты права — моя жена слишком стара. Сейчас, правда, уже нельзя сказать, что я моложе вдвое — и все-таки разница в возрасте у нас огромная. Когда мы поженились, я был совсем мальчишкой, но, думаю, она уже тогда скрывала свои лета. Похоже, ты угадала — моя престарелая жена до сих пор лелеет надежду родить мне наследника.
Катерина удовлетворенно вздохнула.
— Что ж, с этим разобрались. Пойдем дальше. Вижу, до сегодняшнего дня ты занимал выжидательную позицию.
— Да, я ждал подходящего момента, чтобы выбраться из крепости и показать тебе, насколько ты заблуждаешься.
— Я просто не хотела, чтоб ты думал, будто я этого не замечала. — Катерина прошлась по крыше и остановилась. Теперь луна словно лежала у нее на плече. Она прекрасно видела лицо брата. — Мы подошли наконец к главному блюду на твоем столе, милый братец, — к Ческо.
— Ах да, Il Veltro. Дитя, отмеченное падением сразу двух звезд. И снова Пьетро заметил очевидное и не преминул нам на него указать. Не одна, а целых две звезды упали в ночь, когда родился Ческо. Не многовато ли вариантов? Извольте теперь ломать голову, Борзой ли он Пес, или так, ни то ни се. Будущее Ческо написано на скрижалях судьбы, однако на никому не известном языке. Достанет ли нам ума, чтобы верно истолковать надпись?
— Зачем стараться, раз ты все равно хочешь его смерти?
— Я его никогда и пальцем не трону.
— Конечно, не тронешь, — усмехнулась Катерина. — Ты ведь питаешь слабость к родственникам. Ты сам так сказал. Все из-за пресловутого проклятия нашего отца.
— Верно. — Кангранде судорожно вздохнул. — Sanguis meus.
— Именно. Ческо — кровь от крови твоей. Поэтому ты платишь трусам и даешь возможность другим пролить эту кровь вместо тебя. Годятся и граф, и Джованна. Годятся кто угодно, лишь бы крови не было на твоих руках.
Кангранде упрямо покачал головой.
— Все не так просто, и ты сама это знаешь.
— Тебе было известно о готовящемся нападении. Ты ничего не предпринял.
— Неправда. Я отдал Ческо тебе.
— И успешно умыл руки.
— Успешно поставил перед судьбой вопрос ребром. Знаешь, Кэт, одного я понять не могу. Ты ведь веришь в пророчества, да? Так чего же ты беспокоишься? Настоящий Борзой Пес выживет в любой ситуации.
— Ты до сих пор сомневаешься, что Ческо и есть Борзой Пес?
— Я сомневаюсь во всем, что слышу. Это мой недостаток. А насчет мальчика… Время покажет.
— Однако покушения продолжаются, а ты бездействуешь.
— Бездействую. Благодаря Пьетро мы узнали, что за планом похищения стоят деньги Винчигуерры. Недостающим звеном был Патино. Я не хотел предпринимать новых шагов, пока его личность не будет установлена. Я понятия не имел, что у нас с тобой имеется единокровный брат.
— И поэтому ты впустил его в дом?
— Нет, — многозначительно произнес Кангранде. — Это ты впустила его в свой дом. Ты должна была защитить ребенка. Тебе это не удалось. Пришлось задействовать Пьетро.
— Не пойму: ты доволен тем, что я сплоховала, или раздосадован тем, что Пьетро оказался молодцом?
Капитан приблизился к своему мечу. Снова взявшись за точильный камень, он прислонился к башенке.
— Ни то ни другое. И то и другое. С чего бы мне радоваться смерти мальчика?
Катерина сжала губы.
— Ты не можешь пролить кровь от крови своей, но ты едва выносишь Ческо. Ты скрываешь свое отвращение, и весьма успешно, но я-то все вижу.
— Значит, это твоя вина — не научила меня притворяться как следует. Скажи мне только одно. Похоже, у тебя имеется ключ от моей души — скажи, почему мальчик мне настолько ненавистен?
— Потому что ты ничуть не лучше Патино. Потому что ты всегда втайне надеялся — вы с Патино втайне надеялись, — что мавр лжет. Пока не родился Ческо, ты тешил себя надеждой, что ты и есть Борзой Пес.
Кангранде покачал головой.
— Правда это или нет, значения не имеет. Я не желаю смерти мальчика.
— Я видел ваше лицо, синьор. — Ноги подкашивались, однако Пьетро поднялся и сделал шаг из тени. Голос его прозвучал неожиданно глухо. — Когда вы думали, что Ческо мертв. Я видел ваше лицо, синьор.
Катерина так и подскочила.
— Пьетро? Сколько времени ты?..
Кангранде отлично владел собой.
— А вот и судья к нам пожаловал. Как раз вовремя. Моя сестра высказала интересное предположение. Она говорит, что я завидую Ческо, ненавижу Ческо, питаю отвращение к Ческо, желаю смерти Ческо. Однако я не могу сам убить его; я даже не могу нанять убийцу. По мнению Катерины, я в равных пропорциях являюсь лжецом и ревнивцем. Допустим. Сознаюсь. Я сознаюсь в том, что в минуты душевной слабости я желаю быть тем, кем, я раньше верил, я и являюсь. Разумеется, я хочу быть Il Veltro — все детство и отрочество я провел в его тени! Насколько сильно я ненавижу мальчика за то, что он — тот, кем должен был быть я? Людям мечтать не запретишь; возможно, не видя Борзого Пса во мне, они ищут его качества в Ческо. Однако вдруг он — второй я? Что тогда? Тогда жалость моя беспредельна. Но, Пьетро, пойми: Борзой Пес Ческо или нет, я не желаю его смерти. Я сказал, что сегодня ночь правды, поэтому не сомневайся — мы имеем дело с той частью домыслов моей сестры, которую я решительно опровергаю. Повторю: я не желаю Ческо смерти.
