Александр Дюма - Три мушкетёра
Лица её нельзя было рассмотреть, но на губах Атоса мелькнула зловещая улыбка: он не ошибся — это была та самая женщина, которую он искал.
Вдруг заржала лошадь. Миледи подняла голову, увидела прильнувшее к стеклу бледное лицо Атоса и вскрикнула.
Атос понял, что она узнала его, и толкнул коленом и рукой окно; рама подалась, стёкла разлетелись вдребезги.
Атос вскочил в комнату и предстал перед миледи, как призрак мести.
Миледи кинулась к двери и открыла её — на пороге стоял д'Артаньян, ещё более бледный и грозный, чем Атос.
Миледи вскрикнула и отшатнулась. Д'Артаньян, думая, что у неё есть ещё возможность бежать, и боясь, что она опять ускользнёт от них, выхватил из-за пояса пистолет, но Атос поднял руку.
— Положите оружие на место, д'Артаньян, — сказал он. — Эту женщину надлежит судить, а не убивать. Подожди ещё немного, д'Артаньян, и ты получишь удовлетворение… Войдите, господа.
Д'Артаньян повиновался: у Атоса был торжественный голос и властный жест судьи, ниспосланного самим создателем. За д'Артаньяном вошли Портос, Арамис, лорд Винтер и человек в красном плаще.
Слуги охраняли дверь и окно.
Миледи опустилась на стул и простёрла руки, словно заклиная это страшное видение; увидев своего деверя, она испустила страшный вопль.
— Что вам нужно? — вскричала миледи.
— Нам нужна, — ответил Атос, — Шарлотта Баксон, которую звали сначала графиней де Ла Фер, а потом леди Винтер, баронессой Шеффилд.
— Это я, это я! — пролепетала она вне себя от ужаса. — Чего вы от меня хотите?
— Мы хотим судить вас за ваши преступления, — сказал Атос. — Вы вольны защищаться; оправдывайтесь, если можете… Господин д'Артаньян, вам первому обвинять.
Д'Артаньян вышел вперёд.
— Перед богом и людьми, — начал он, — обвиняю эту женщину в том, что она отравила Констанцию Бонасье, скончавшуюся вчера вечером!
Он обернулся к Портосу и Арамису.
— Мы свидетельствуем это, — сказали вместе оба мушкетёра.
Д'Артаньян продолжал:
— Перед богом и людьми обвиняю эту женщину в том, что она покушалась отравить меня самого, подмешав яд в вино, которое она прислала мне из Виллеруа с подложным письмом, желая уверить меня, что это вино — подарок моих друзей! Бог спас меня, но вместо меня умер другой человек, которого звали Бризмоном.
— Мы свидетельствуем это, — сказали Портос и Арамис.
— Перед богом и людьми обвиняю эту женщину в том, что она подстрекала меня убить графа де Варда, и, так как здесь нет никого, кто мог бы засвидетельствовать истинность этого обвинения, я сам её свидетельствую! Я кончил.
Д'Артаньян вместе с Портосом и Арамисом перешёл на другую сторону комнаты.
— Ваша очередь, милорд! — сказал Атос.
Барон вышел вперёд.
— Перед богом и людьми, — заговорил он, — обвиняю эту женщину в том, что по её наущению убит герцог Бекингэм!
— Герцог Бекингэм убит? — в один голос воскликнули все присутствующие.
— Да, — сказал барон, — убит! Получив ваше письмо, в котором вы меня предостерегали, я велел арестовать эту женщину и поручил стеречь её одному верному и преданному мне человеку. Она совратила его, вложила ему в руку кинжал, подговорила его убить герцога, и, быть может, как раз в настоящую минуту Фельтон поплатился головой за преступление этой фурии…
Судьи невольно содрогнулись при разоблачении этих ещё неведомых им злодеяний.
— Это ещё не всё, — продолжал лорд Винтер. — Мой брат, который сделал вас своей наследницей, умер, прохворав всего три часа, от странной болезни, от которой по всему телу идут синеватые пятна. Сестра, от чего умер ваш муж?
— Какой ужас! — вскричали Портос и Арамис.
— Убийца Бекингэма, убийца Фельтона, убийца моего брата, я требую правосудия и объявляю, что если я не добьюсь его, то совершу его сам!
Лорд Винтер отошёл и стал рядом с д'Артаньяном.
Миледи уронила голову на руки и силилась собраться с мыслями, путавшимися от смертельного страха.
— Теперь моя очередь… — сказал Атос и задрожал, как дрожит лев при виде змеи, — моя очередь. Я женился на этой женщине, когда она была совсем юной девушкой, женился против воли всей моей семьи. Я дал ей богатство, дал ей своё имя, и однажды я обнаружил, что эта женщина заклеймена: она отмечена клеймом в виде лилии на левом плече.
— О! — воскликнула миледи и встала. — Ручаюсь, что не найдётся тот суд, который произнёс надо мной этот гнусный приговор! Ручаюсь, что не найдётся тот, кто его выполнил!
— Замолчите! — произнёс чей-то голос. — На это отвечу я!
Человек в красном плаще вышел вперёд.
— Кто это, кто это? — вскричала миледи, задыхаясь от страха; волосы её распустились и зашевелились над помертвевшим лицом, точно живые.
Глаза всех обратились на этого человека: никто, кроме Атоса, не знал его. Да и сам Атос глядел на него с тем же изумлением, как и все остальные, недоумевая, каким образом этот человек мог оказаться причастным к ужасной драме, развязка которой совершалась в эту минуту.
Медленным, торжественным шагом подойдя к миледи на такое расстояние, что его отделял от неё только стол, незнакомец снял с себя маску.
Миледи некоторое время с возрастающим ужасом смотрела на бледное лицо, обрамлённое чёрными волосами и бакенбардами и хранившее бесстрастное, ледяное спокойствие, потом вдруг вскочила и отпрянула к стене.
— Нет-нет! — вырвалось у неё. — Нет! Это адское видение! Это не он!.. Помогите! Помогите! — закричала она хриплым голосом и обернулась к стене, точно желая руками раздвинуть её и укрыться в ней.
— Да кто же вы? — воскликнули все свидетели этой сцены.
— Спросите у этой женщины, — сказал человек в красном плаще. — Вы сами видите, она меня узнала.
— Лилльский палач! Лилльский палач! — выкрикивала миледи, обезумев от страха и цепляясь руками за стену, чтобы не упасть.
Всё отступили, и человек в красном плаще остался один посреди комнаты.
— О, пощадите, пощадите, простите меня! — кричала презренная женщина, упав на колени.
Незнакомец подождал, пока водворилось молчание.
— Я вам говорил, что она меня узнала! — сказал он. — Да, я палач города Лилля, и вот моя история.
Всё не отрываясь смотрели на этого человека, с тревожным нетерпением ожидая, что он скажет.
— Эта молодая женщина была когда-то столь же красивой молодой девушкой. Она была монахиней Тамплемарского монастыря бенедиктинок. Молодой священник, простосердечный и глубоко верующий, отправлял службы в церкви этого монастыря. Она задумала совратить его, и это ей удалось: она могла бы совратить святого.
