Гарри Тертлдав - Оружие юга
Барксдейл выпятил грудь на своей крахмальной белой рубашке, пока не стал похож на голубя-дутыша.
— Господин президент, Вы можете на меня положиться.
Несмотря на всю напыщенность, он был несомненно искренним.
Ли подбодрил его, отвечая: — Уверен в вас, сэр. Мы с вами делаем общее дело.
Конгрессмен удовлетворенно улыбнулся. Затем его глаза сузились что-то прикидывая.
— Одним из способов повлиять на подсчет может быть своевременная казнь двух-трех ривингтонцев.
— Я приму во внимание ваши советы, уверяю вас, — сказал Ли. Барксдейл удалился, радуясь и гордясь тем, что находится в самой гуще политических событий. Но Ли, хоть и обещал помнить совет, не имел никакого намерения его принимать. Он не возражал против казни преступников; он сам приказывал вешать насильников и грабителей в армии Северной Вирджинии. Но убить человека ради политической выгоды, хоть он и бунтовщик — нет, хотя многие ривингтонцы и заслуживали этого.
Он поговорил немного с ветераном, у которого был крюк вместо левой руки.
— Геттисберг, третий день, — ответил тот, когда Ли спросил его, где он был ранен. Он слышал такое много раз.
— Мне не следовало тогда посылать вас в атаку, храбрецы.
— Ах, ну, это случилось уже в самом конце, сэр, — сказал ветеран, улыбаясь. Ли кивнул, тронутый его преданностью. Этот ветеран все равно был бы калекой, даже если бы Юг проиграл войну, но теперь ему достался хотя бы вкус победы. А была бы только горечь, если бы не пришли мужчины из Ривингтона — та горечь, которую испытывали теперь тысячи покалеченных людей на Севере.
Беседа с парой симпатичных девушек помогла Ли улучшить настроение. Он всегда был привлекателен для женщин и даже переписывался с несколькими в течение многих лет, но никогда ничего не позволял себе более того, на протяжении его долгого брака. Теперь девушки поощряли его с откровенным женским заигрыванием, чего он не ожидал. Он вдруг понял, что он теперь снова свободный мужчина. Его лицо покраснело. Эта идея пугала его больше, чем любые сражения, в которых он воевал. Ли поспешил отступить к менее пугающей компании Джефферсона Дэвиса.
— Вы, прямо вспотели, — подметил бывший президент. — Может быть, следует снова открыть входную дверь, несмотря на насекомых?
— Жара меня не беспокоит, — сказал Ли, пытаясь собраться с подобающим достоинством. Дэвис, хотя и обладал здравым смыслом политика, иногда любил задавать скользкие вопросы.
Карета Ли катилась на восток вдоль улицы Гэри в сторону тюрьмы Либби. Упряжка мулов буксировала баржу вниз по Городскому каналу. В реке Джеймс пара близнецов-канонерок проекта Билетон отправляла в небо столбы дыма.
Тюрьма была трехэтажным кирпичным зданием, с кремового цвета стенами, до нижней части окон второго этажа, и красного — выше. Здание, до войны бывшее складом, пришлось переоборудовать из-за тысяч пленных, захваченных в течение зимы 1863-64 годов. Многим из них удалось, правда, бежать, вскоре после того, как Ли впервые встретился с мужчинами из Ривингтона, но дымоход, через который они выбрались в подвал, был давно заложен. Кроме того, охранников, следящих за пятьюдесятью одним ривингтонцем на третьем этаже, было больше, чем в свое время стерегущих янки.
Личный телохранитель Ли, тем не менее, выглядел нервным, когда он поднимался впереди него вверх по ступенькам лестницы на второй этаж штаб-квартиры Чикамауга.
— Мне тут ничего не грозит, лейтенант, я вас уверяю, — сказал Ли. — Только один заключенный в присутствии не только вас, но и нескольких других охранников, готовых сразу среагировать если что.
— Да, сэр, — сказал лейтенант, красноречивым тоном подчеркивая свое собственное мнение. Через секунду он добавил: — С этими мужчинами из АБР разве можно быть хоть в чем-то уверенным, сэр?
— Это вопрос, — признал Ли.
— Да, сэр, — повторил охранник уже более яростно сейчас. — Я никогда не забуду, что случилось на вашей инаугурации…
Он замолчал, не желая дальше расстраивать Ли, напомнив ему о том зловещем дне. Выражение его лица говорило о том, что он убил бы всех захваченных ривингтонцевв безо всякого сожаления.
Штаб-квартира Чикамауга для допроса заключенных была оснащена письменным столом, стоящим у одного из его девяти застекленных окон, и несколькими стульями. Охранники вытянулись, когда вошел Ли. В то время, как он устроился за столом, двое из них поспешили привести на допрос пленного. Человек, который шел между охранниками, был исхудавшим, смуглым и прихрамывал. В простой серой рубашке и брюках, фактически обычной одежде раба — тюремный надзиратель, видимо экономил, где только мог — он не выглядел как один из грозных пришельцев из будущего.
— Доброе утро, мистер Ланг, — сказал Ли. Он указал на стул в нескольких шагов перед столом. — Вы можете сидеть, если рана еще беспокоит вас.
— Выздоровление идет хорошо, — сказал Бенни Ланг. Он сидел все такой же невозмутимый. Телохранитель Ли, с АК-47, готовым к стрельбе от бедра, стоял между стулом и столом. Люди из отряда тюрьмы Либби стояли чуть в стороне, и также с оружием наготове. Переведя взгляд с одного на других, Ланг растянул рот в форме иронической улыбки.
— Я полагаю, что должен быть польщен, каким опасным вы меня считаете.
Ответ Ли был серьезным: — Конфедерация убедилась, потеряв столько жизней, насколько опасны вы, ривингтонцы. — Увидев, как улыбка Ланга исчезает, он продолжил: — Я также хотел бы сообщить вам — и вы можете передать это вашим сокамерникам — что Палата представителей вчера проголосовала пятьдесят два против сорока одного за законопроект, регулирующий труд цветных лиц в нашей стране. А тот способ, при помощи которого вы стремились удержать нас от этого, в конечном итоге лишь укрепил нас в том.
Ланг стиснул зубы.
— Ну так повесьте нас — и все дела.
Оскалившийся телохранитель, казалось, излучает полное согласие с этим предложением.
Ли сказал: — Вы должны понять, вне всяких сомнений, что направление, в котором вы хотели пойти не то, которое мы выбрали для себя. Те из вас, кто поймут это и будут в состоянии полностью принять, возможно, еще получат возможность сохранить жизнь, несмотря на ваш бунт.
— Как это? — презрительно спросил ривингтонец. — Мы скажем, что сожалеем, и уйдем безнаказанными? Я не такой дурак, чтобы в это поверить. Лучше уж на небеса.
— Там-то вас точно не примут, — сказал Ли. Бенни Ланг выпустил показной смешок. Проигнорировав его, Ли продолжил: — Если у вас есть желание когда-нибудь вернуть свою свободу, вы сможете ее заработать, уверяю вас.
Ланг долго изучал его.
