Клауде Куени - Друид
— Не думал, что ты так сильно задержишься, но я знал, что однажды ты обязательно придешь.
Спокойствие и невозмутимость Кретоса несколько пугали меня, я видел в таком поведении угрозу. Затем он медленно подошел ко мне и обнял. Должен заметить, что при этом он вряд ли хотел выразить какие-либо чувства. Это были холодные объятия. Именно в тот момент я сильно пожалел о том, что не отправил Базилуса к Кретосу одного.
Купец пригласил нас пройти в его роскошную виллу. Тихо, стараясь не привлекать к себе внимание, за нами шел высокий крепкий раб, скорее всего иллириец. У него на поясе болтался изогнутый кинжал, похожий на те, которые носили возницы, управлявшие колесницами на аренах Рима. С его помощью они перерезают поводья, которые могут обвиться вокруг тела, если колесница поломается и лошади потянут атлета по песку. Кретос провел нас в атрий[87] и предложил присесть. В большом зале с высокими потолками царила приятная прохлада. На стенах какой-то художник изобразил бои гладиаторов, состязания на колесницах и травлю животных. Те же мотивы были использованы и для мозаики на полу. Похоже, Кретос любил зрелища, устраиваемые римлянами. Наверняка, будучи гражданином Массилии, он часто ездил в Рим, чтобы посмотреть на игры, поскольку имел право присутствовать на них.
— Что же, — прошепелявил Кретос, взглянув на меня. Тем временем две нубийские рабыни принесли охлажденное в снегу греческое белое вино и галльский хлеб. — Чем я могу помочь тебе, Корисиос?
— Я приехал сюда, чтобы заключить с тобой сделку, — начал я несколько неуверенно, — ведь ты купец и деловой человек, Кретос.
Мне пришла в голову мысль напомнить ему о прошлом, о тех обещаниях, которые он давал дядюшке Кельтиллу. Но перед моим мысленным взором предстала всего лишь одна сцена из прошлого — униженный и оскорбленный Кретос рано утром, словно побитая собака, выходит из ворот военного лагеря римского легиона.
Кретос сделал вид, будто не понимает, о чем идет речь. Хотя на самом деле он прекрасно знал, ради чего я приехал в Массилию и пришел к нему. Эта крыса нисколько не сомневалась в том, что после стольких лет разлуки с Вандой я не находил себе места, сидя здесь, в атрии. Ведь мне было известно, что Ванда где-то здесь, рядом, в одной из комнат этой роскошной виллы! Моя Ванда!
— Я приехал в Массилию, чтобы купить у тебя рабыню по имени Ванда, — наконец выдавил я из себя.
Кретос задумчиво кивнул и вытянул губы трубочкой. Разрази его гром! Ведь он мог хотя бы сказать мне, что Ванда жива, что с ней все в порядке и она действительно здесь, в принадлежащем ему доме. Но купец только кивнул, а затем потянулся к своему кубку с вином. Он окунул в него два пальца и сделал резкое движение кистью. Несколько капель вина взлетели вверх и упали на пол. Кретос за что-то благодарил богов. Я повторил этот ритуал и мысленно попросил всех богов, имена которых я знал, чтобы они помогли мне и не отвернулись в решающий момент.
— Ванда отличная рабыня. Она просто очаровательна…
Кретос широко улыбнулся. С каким удовольствием я вонзил бы нож в его жирное брюхо! Я заметил, что за эти годы у Кретоса выпало много зубов. Он задумчиво потер ладонью щеку, а затем пробормотал:
— Знаешь, я заплатил за ее образование кругленькую сумму.
Не выдержав напряжения, я развязал свой кожаный кошелек и выложил пять золотых монет на серебряный поднос, закрепленный на изящной железной подставке с тремя ножками.
— Нет, я не собираюсь продавать Ванду, — рассмеялся Кретос. — Я всего лишь хотел сказать тебе, как высоко я ценю способности и красоту этой германской рабыни. У нее великолепная крепкая грудь… Ты знал об этом, Корисиос?
Окончательно потеряв контроль над собой, я швырнул купцу свой кошелек, набитый золотыми монетами. Кошелек пролетел над столом, и тут Кретос, сделав быстрое движение правой рукой, поймал его.
— Тебе прекрасно известно, что я люблю Ванду! Я приехал сюда, чтобы купить ее у тебя. Ты можешь требовать от меня все, что хочешь. Можешь не сомневаться — ты это получишь! Говори начистоту и перестань играть со мной!
Лицо Кретоса помрачнело. Он швырнул кошелек с монетами назад со словами:
— У меня достаточно денег, Корисиос!
— Тогда возьми меня! — воскликнул Базилус и вскочил на ноги так резко, что иллирийский раб ринулся вперед, чтобы защитить своего хозяина.
— Перед тобой отважный воин, который может одержать победу в поединке с любым гладиатором! Я прославлю тебя! Я отлично езжу верхом и могу стать победителем состязаний в Риме. Послушай, Кретос, я принеру тебе не только деньги! Ты получишь нечто большее — я тебя прославлю!
Купец устало улыбнулся и отрицательно покачал головой.
— У меня предостаточно таких рабов, как ты. Мне нужен друид, — сказал он. При этом Кретос смотрел в сторону, стараясь не встречаться взглядом со мной или с Базилусом. Он намеренно отвернулся от нас. Вдруг, по-прежнему не глядя на меня, купец ткнул указательным пальцем в мой лоб: — Я хочу, чтобы у меня на складах работал раб Корисиос!
Знаю, нужно все время учиться на собственных ошибках. Но не у всех и не всегда есть такая возможность. Похоже, мне приходилось иметь дело с теми же обстоятельствами, которые уже однажды заставили меня допустить оплошность.
Кретос засопел от удовольствия и гадко ухмыльнулся, оскалив те несколько зубов, которые у него еще не отобрали боги. Я всей душой надеялся, что бессмертные немедленно покарают его и эта жирная крыса рухнет замертво на пол. Но ничего подобного не произошло. Вместо этого Кретос дал своему иллирийскому рабу-телохранителю знак, и громила выбежал во внутренний дворик. Купец встал и велел нам следовать за ним.
Посередине я увидел выложенный светлым мрамором бассейн, в который с крыши стекала дождевая вода. По периметру двора тянулась колоннада. Весь двор был засажен ухоженным кустарником и цветами. За каждой третьей колонной виднелись ниши в стене, в которых стояли бронзовые статуи, изображавшие разных божеств.
И тут я увидел Ванду. Она была одета в светло-синюю тунику и шла прямо к нам! Выйдя из парка в окруженный колоннадой двор, она на несколько мгновений остановилась, словно у нее не осталось сил и она не могла сделать больше ни шагу. Ванда стала еще красивее, чем была раньше. Я знаю, это довольно избитая фраза, так в подобных ситуациях говорят все и всегда. Но Базилус тоже обратил внимание на то, как она похорошела. Взглянув на Ванду, вряд ли кто-нибудь сказал бы, что перед ним рабыня. На короткий миг меня охватило тревожное чувство: мне показалось, будто мы стали чужими друг другу — Ванда и я. Может быть, прошло слишком много времени с того момента, когда мы виделись последний раз? Возможно, за все эти ночи, которые мы провели друг без друга, ей удалось не только пересилить боль, терзавшую ее сердце, но и заставить себя забыть меня, забыть нашу любовь? Но в то же мгновение Ванда словно преобразилась — моя возлюбленная сбросила с себя покров гордости и надменности, которым она, очевидно, все это время защищала себя. Она побежала ко мне, как это сделала бы любая другая девушка, истосковавшаяся по своему возлюбленному. Я хотел броситься ей навстречу, но Базилус удержал меня на месте, схватив за руку, — он не хотел, чтобы я поскользнулся на мокром камне, которым был выложен двор, и рухнул в бассейн. Наконец я обнял Ванду. Никогда в жизни я не ощущал такого счастья, как в тот момент! Я страстно поцеловал свою возлюбленную, затем взял ее за плечи и немного отклонился назад, чтобы получше рассмотреть ее лицо. Ее глаза, улыбка, губы… Потом я опять крепко обнял Ванду, и мы прижались друг к другу, шепотом произнося имена друг друга. Тогда она еще ничего не знала. Затем Ванда взглянула через мое плечо на Кретоса, который стоял у меня за спиной.
