"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна

Правена смутилась; разрумянившись от волнения, она глубоко дышала, глаза блестели не то от негодования, не то от готовых пролиться слез. Она не понимала, на что ей дружно намекают. Уж не сам ли Анунд хочет к ней посвататься? Он ей в отцы годится, и с запасом. Она сама вовсе не знатного рода, не из тех женщин, на которых женятся конунги, но для наложницы все же слишком хороша. Мстислав Свенельдич такого не позволит своей невестке, которую сам выбрал для сына. Все это казалось ей несуразным и опасным. Зачем везти ребенка в такую даль, в чужую землю, когда ему с Утой в Выбутах хорошо?

– Я не могу… принимать такие решения сама, – выдавила Правена. – Это должен решить… У меня есть отец. И у Улеба есть названный отец – Мстислав Свенельдич. Он будет очень недоволен, если мою судьбу и судьбу его внука решат, не посоветовавшись с ним.

– Я знаю Мстислава Свенельдича, – кивнул Хедин. – То есть знал двадцать лет назад. Возможно, он сочтет, что ты достаточно сделала для чести мужа и блага сына и можешь теперь позаботиться о себе.

– Он сам позаботится обо мне не хуже, если будет нужда.

– Ах, перестаньте! – вмешалась Дагни. – Что вы насели на бедную женщину! Хедин! Конунг! Дайте ей успокоиться и спокойно подумать. Мы еще об этом поговорим, потом то есть.

– Нам спешить некуда. – Анунд усмехнулся. – Правена может думать, сколько ей угодно. Но если бы она надумала, Берислейв, быть может, сразу же и обрел бы свободу. Мы бы принесли клятвы на Роге Фрейра, а дальнейшее предоставили бы воле норн!

– Я кое-что знаю о воле норн! – сказала вдруг Вефрид.

Все повернулись к ней. Он сама была в ужасе от собственной смелости, но понимала: молчать больше нельзя.

– Что ты знаешь? – спросил Хедин.

– У меня есть… у меня тоже есть покровитель в Асгарде! Это сама… младшая из норн… Это Скульд Серебряный Взор, та, что была матерью нашего предка… мы все – ее потомки. – Вефрид посмотрела на Хавстейна, призывая брата ее поддержать. – Она этой ночью говорила со мной…

– У тебя получилось! – Дагни всплеснула руками. – Скажи скорее, что вышло?

– Она приказала мне отправиться в Хольмгард, к госпоже Сванхейд. Я должна поехать и уведомить ее обо всем, что здесь произошло. И тогда мы получим знак, что делать дальше.

– Ты поедешь в Хольмгард? – Анунд удивился, как и всякий на его месте удивился бы. – Ну, твоему отцу виднее…

– Мы вчера говорили, что нам нужен посол к Сванхейд, – улыбнулся Хедин. – Такого и я не ждал, но если Эскиль и Хельга ее отпустят, Сванхейд, должно быть, обрадуется.

– Я знаю, почему ты это задумала! – Анунд хитро прищурился на племянницу. – Ты хочешь поскорее заполучить… – он перевел лукавый взгляд на ошарашенного Бера, – одного человека, который с тобой обручен. Это для меня не тайна. Что же – если привезешь мне посольство от Сванхейд, получишь своего жениха.

Все это напоминало сказку, где конунг посылает маленького пастушка принести ему солнце и луну. У Вефрид сильнее загорелись уши и щеки, она сидела, не поднимая глаз. Бер откинулся на скамье, сбитый с толку и раздосадованный. Он не мог ни подтвердить, ни опровергнуть свое обручение с Вефрид, но был крайне недоволен, что эти разговоры угрожают ее доброй славе. Если пойдут слухи об этом обручении, то Вефрид не сможет выйти за кого-то другого, но и сам Бер не мог ей ничего предложить! Мысль о том, что юная девушка поедет в такую даль, чтобы его выручить, и пугала, и заставляла устыдиться. Может, Эскиль еще ей не позволит – на сумасшедшего он не похож.

Вефрид, пересилив смущение, подняла на него глаза.

– Видишь? – Обращаясь к нему одному, она показала янтарный «ведьмин камень» у себя в ожерелье. – Сванхейд давным-давно предсказала: однажды к ней приедет девушка с этим камнем. Меня тогда еще не было на свете, но судьба катится к тому, что нам придется исполнить это предсказание.

– Сванхейд, надо думать, давно уж не знает покоя от тревоги, – заметила Дагни. – Раз уж ты сам не можешь поехать, а твои люди отказываются ехать без тебя, она будет рада, если хоть кто сообщит ей, что ты жив и здоров.

– Это правда, – обронил Бер.

– Мы дождемся твоего отца, пусть он решит, – сказал Хедин племяннице.

– Я бы хотела отправиться сейчас, – тихо возразила Вефрид. – Чтобы не терять времени. С отцом я встречусь по дороге – если он уже выехал сюда, – и он решит, ехать ли мне дальше или возвращаться домой.

«Это было бы самым разумным», – подумал Бер, но промолчал. Никакого иного выхода он не видел, и не сидеть же ему у Анунда вечно!

– Чем бы это ни кончилось, – со вздохом сказал он, глядя на смущенную, с пылающими щеками Вефрид, – я всегда буду благодарен тебе за ту помощь, которую ты мне оказала уже своим желанием…

Вздохнув, Вефрид опустила глаза. Навредить ему, вольно или невольно, у нее пока получалось лучше, чем помочь. Что если Один все же играет ею, как стеклянной фишкой на доске, ради своих загадочных целей?

Правена, сидевшая рядом, крепко сжала ее руку. И Вефрид подумала: этой поездкой она поможет и Правене, поможет обезопасить ее ребенка, а уж на таком пути сама Фрейя будет ей защитой!

Глава 4

– Нынче свершилась какая-то большая беда, – сказала Сванхейд, когда утром Малфа зашла к ней вместе с Итой, служанкой.

Осень в Хольмгарде выдалась дождливая и холодная. Сванхейд прихварывала и порой целыми днями не вставала с постели, выходила только, пока у нее в шомнуше топили печь – от дыма она принималась уж слишком сильно кашлять. По утрам Ита или Малфа приносили ей горячий отвар из трав и ягод: зверобоя, шалфея, земляничного листа, ромашки, шиповника. Под утро шомнуша выстывала, несмотря на медвежьи шкуры на всех стенах, и Сванхейд лежала под двумя одеялами из дорогих черных соболей, в длинных шерстяных чулках, двух шерстяных рубашках и чепце. Под всем этим, на широком, богатом конунговом ложе она казалась такой маленькой и хрупкой! Не верилось, что это – могущественная владычица, пятьдесят пять лет почитаемая в этих краях превыше всех женщин, некогда глава многочисленного семейства с большой дружиной, «госпожа медовой палаты», самой богатой в Гардах. И что от всего этого осталось? Только Малфа да двое сыновей Логи-Хакона, мальчики десяти и двенадцати лет. Неужели и вся слава Хольмгарда так же растает, угаснет вместе со Сванхейд?

С месяц назад, после окончания жатвы, Малфа вышла замуж. На свадьбу из Выбут приехала ее мать – Предслава, со старшим сыном. Рассказала, что Ута держится бодро, только все время называет внука Улебом – мысленно она вернулась в то далекое время, первые годы замужества, когда жила в Киеве и нянчила первенца. Так ее рассудок защищался от невыносимой потери: выбросил прошедшие двадцать пять лет, когда ее любимый сын успел вырасти, стать мужчиной и умереть, сделал его вновь малым ребенком на руках у матери.

После свадьбы Малфа переселилась в Словенск, откуда был родом Дедич, но своему новому дому пока уделяла мало внимания – ей приходилось ухаживать за прабабкой, которая осталась в Хольмгарде совсем без родни. Мало какой новобрачный безропотно терпел бы такое, и Дедич говорил, что если Бер до зимы не вернется, надо будет найти для Сванхейд какую-нибудь другую девушку. У Олава в этих краях есть еще родня, кроме Малфы, можно переселить в Хольмгард кого-то из дочерей или внучек покойного Ветрлиди либо Хакона ладожского. Малфе не хотелось злить мужа сразу после свадьбы, но она не решалась передать Сванхейд каким-то внучатым племянницам – сама была слишком ей обязана. Воля Сванхейд вывела ее из дремучего леса, куда она забилась после разрыва со Святославом, дала хорошую долю ей и ее первенцу, и теперь Малфа не знала бы покоя, если бы не пыталась выплатить этот долг.

– Почему ты так думаешь? – Малфа села на край постели Сванхейд и взяла ее руку. – Как ты сегодня? Не мерзнешь?

– Там дождь? – Сванхейд коснулась рукава ее суконной свиты, на котором остались капли.

Оглянулась на оконце со слегка отодвинутой заслонкой: тянуло запахом влаги, палых листьев и мокрой холодной земли с легкой примесью дыма из поварни. Потом добавила: