"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна
– Это мое. – Молодой светловолосый незнакомец показал на сулицу у ног Эскиля.
– Ты признаешься в этом? – Эскиль прищурился. – И в убийстве этого человека, по имени Коль сын… э, Сварткеля Снега, ты признаешься тоже?
– Кто ты такой? – спросила встревоженная Хельга.
– Я, Берислав сын Тородда, сына Олава, признаюсь в убийстве этого человека… только он никакой не Коль, или что еще он там придумал.
– У Сварткеля Снега нет живых сыновей, – сказала молодая женщина рядом с Бериславом. – Его два сына умерли давным-давно, осталась только замужняя дочь в Киеве. А этого человека звали Девята, он был девятым сыном Гостимила, боярина киевского.
– И почему ты его убил?
– Ты уже знаешь почему. Госпожа Хельга верно угадала, она мудра и проницательна, как и должна быть дочь Снефрид Серебряный Взор. Это месть…
– Откуда ты знаешь мою мать? – изумилась Хельга.
– Ее хорошо помнят в Хольмгарде. Я много о ней слышал от моей бабки, дроттнинг Сванхейд. Она направила меня к тебе…
– О боги! Ты – внук Сванхейд?
– Так и есть. Мой отец – Тородд сын Олава, ее средний сын…
– Берси! – вскричала Хельга и порывисто шагнула к нему.
На лице Бера отразилось изумление.
– Берси! – Хельга подошла к нему почти вплотную, жадно обшаривая глазами его лицо и весь облик. – Неужели это ты? Медвежонок… Ты ведь старший сын у родителей? У Беры, то есть Бериславы?
– Единственный. Но откуда тебе известно…
– Да я же знала тебя, когда ты был младенцем! Ты родился, считай, у меня на глазах, я ухаживала за Берой, когда она лежала в бане [733]! Я жила в Хольмгарде в то время, когда ты родился, и ты рос у меня на глазах – твою первую зиму, и лето, и начало второй зимы! Я много раз держала тебя на руках! – Хельга всплеснула руками, смеясь и чуть не плача, показывая, что теперь ей этого молодца не поднять. – Качала, даже кормила, когда тебя отняли от груди. И сестру твою Альву помню. Я тогда еще была не замужем и жила у Сванхейд, ожидая, пока Ингвар конунг вернется из похода на Миклагард и мой брат заберет меня домой в Силверволл…
Они стояли лицом к лицу, оба изумленно разглядывали друг друга: Хельга пыталась узнать прежнего бойкого мальца в крепком мужчине двадцати лет, а Бер, в свой черед, напрасно силился вспомнить ее лицо. В пору их знакомства он был слишком мал, чтобы кого-то запомнить, и все женские лица, склонявшиеся над ним, для него одинаково имели сходство с полной белой луной.
Потрясенные этой встречей, и они двое, и все свидетели забыли даже об убийстве и о трупе на земле.
– А сюда тебя прислал Мистина? – отвлек всех голос Эскиля. – Мстислав Свенельдич?
Хельга и Бер повернулись к нему, но, судя по глазам Бера, он не сразу сообразил, о чем идет речь.
– Хм, в какой-то мере ты прав. Не столько сам Мстислав Свенельдич, сколько его младший брат – Лют Свенельдич. Но дело не только в них. Это, – Бер кивнул на труп и сулицу, – и мое дело в той же мере, что и их. Мистина – второй мститель по закону, я – третий. Улеб Мистинович был моим двоюродным братом по отцу.
– Улеб Мистинович? А кто это?
– Вижу, я должен рассказать тебе все с самого начала…
Миновал полдень, а Эскиль со всей семьей и челядью все сидел у шалаша на берегу Змеева озера. Напротив них расположились Бер и Алдан со своими людьми; на костре варилась похлебка из озерной рыбы, в дополнение к остаткам праздничных припасов.
– Боюсь только, – сказал Бер, прежде чем приступить к рассказу, – твоя дочь, Хельга, еще слишком молода, чтобы такое слушать.
– Ты можешь уйти, Вефрид, – предложил Хельга.
– Я хочу остаться, – сурово ответила та.
– Не хотелось бы, чтобы девочка потом видела страшные сны…
– Я не девочка.
– Моей дочери зимой сравнялось шестнадцать лет, – мягко пояснила Хельга.
Ей мельком вспомнились те саги, которые она невольно сочиняла за пряжей: о том как Вефрид поедет в Хольмгард и встретит там какого-нибудь сына конунга, как она сама когда-то… Теперь стало ясно, как нелепы были те мечты.
– Прошу меня простить, я не понял. – Бер склонил голову.
Он не добавил: «Я думал, ей двенадцать», но Вефрид отлично поняла, что он принял ее за ребенка. И это еще усилило ее неприязнь, которую она ощутила к нему с первого взгляда.
Выяснив, кто такие Бер и его спутники, Эскиль пригласил их к себе в Видимирь, но они отказались: им предстояло продолжать путь на восток и было неудобно возвращаться на запад. Причем не стоило терять времени: Градимира, известного здесь под именем Орм, так и не обнаружили. Эскиль было подумал, что и старший из мнимых братьев лежит где-нибудь с сулицей в груди, но Бер с сожалением это предположение опроверг.
– Наши люди только раз его увидели, но потом он исчез. Может быть, когда услышал о смерти своего якобы брата, сразу же понял, что это значит, и бежал без оглядки.
– Это очень может быть! – Толстяк Фроди потыкал пальцем в его сторону, выражая согласие. – Ты знаешь, конунг, мы ту лошадь так и не нашли, Оску. И седло пропало. Видно, тот горбоносый тролль украл твою лошадь, да только его и видели. То есть не видели.
– Это кто это у нас так хорошо смотрел за лошадьми? – нахмурился Эскиль.
– Я уже разобрался с этими бездельниками – это Чубарь и Грибан. Они клянутся Перуном и своей утробой, что не отходили никуда от лошадей, не зазывали к себе девок, не спали оба разом. И пить им было особо нечего. Будто лошадь тролли увели!
– И захватили седло! – насмешливо добавил Рагнар. – Какие жадные тролли.
– А кто была та девушка, что вызвала Коля… то есть Девяту к камню? – спросила Хельга. – Неужели ты… Правена?
– Нет, к нему пошла Лельча. – Правена показала на загорелую девушку со светлой косой и веснушками, сидевшую возле нее. – Меня Девята знает в лицо. Если бы он меня увидел, то насторожился бы. Он ведь знает, что я не могу случайно оказаться в такой дали от Пскова. А Лельчу он видел в первый раз и ничего не заподозрил.
– И как она его выманила?
– Я велела ей сказать, что с ним желает побеседовать госпожа. – Правена слегка улыбнулась. – Но не называть никаких имен. Мы ведь и не знали имени твоей дочери. Было ясно, что он думает о ней… но у камня ждала его я.
Хельга отметила про себя: выискивая свою добычу в праздничной толпе, люди Бера могли заметить, что Девята-Коль держится поближе к дочери Эскиля. Стало быть, он думал, что это Вефрид назначила ему встречу в уединенном месте. А там ждала его смерть, воплощенная вот в этой молодой вдове, на пару лет старше Вефрид. Облик ее дышит теплом: правильные черты с выражением самообладания и силы духа, умные серые глаза, красивые темные брови. Взгляд этих глаз сосредоточен и суров, она – валькирия, «избирающая в смерть». Вблизи Хельга разглядела на лбу и на щеке Правены небольшие, полустертые следы засохшей крови – она тоже взяла на себя обет мести, наряду с мужчинами.
– Так это твой Берси-Медвежонок убил Коля? – прошептала матери Вефрид. – И так спокойно держится, будто это пустяк! Смотри, смотри, у него пятно крови на лбу. И на щеке. Его забрызгало, а он даже умыться не удосужился!
– Это знак! – тоже шепотом пояснил ей Хавстейн. – Он посвятил себя Одину.
– И ему теперь нельзя ни умываться, ни расчесывать волосы, пока он не настигнет… Но если их было пятеро, как он говорит, то он успеет обрасти гривой, как тот норвежец, который десять лет добивался невесты.
– Не говори глупостей, он расчесывает волосы. Смотри, если бы он не расчесывался, то за месяц они уже бы стали похожи на гнилое сено. Он просто не умылся, прежде чем идти к нам, чтобы мы видели, что это знак Одина… И это не пустяк! – сурово добавил Хавстейн. – Он может гордиться, что отомстил за брата!
– Чем тут гордиться – они вдвоем с этим здоровяком убили безоружного парня! – Вефрид метнула опасливый взгляд на Алдана, который и впрямь одним своим видом мог напугать незнакомого человека. – Да еще ночью! Уж этот, с медвежьмими глазками, – настоящий убийца, по лицу видно! Он, видать, сам везде вне закона!
