Рудник «Веселый» (СИ) - Боброва Ирина

Пётр проглотил последний бутерброд с колбасой, взял со стола пустую банку из-под тушёнки, заглянул в неё и, вздохнув, поставил на место. Я усмехнулся: у Ботаника мозги были напрямую соединены с желудком, когда он думал усиленно, то ел так же — не замечая, что ест и в каком количестве. Зная за ним эту привычку, я встал, подтянул поближе рюкзак и выложил на стол булку хлеба и консервы. Тема меня заинтересовала, а Петро — хороший рассказчик, умеет подать материал так, что поневоле всё укладывается по полочкам, хоть и заходит он обычно издалека, но в конце оказывается, что именно такое, обстоятельное, изложение той или иной темы полностью раскрывает картину. Хотя иногда увлекался, и мне приходилось возвращать его в канву повествования, но это получалось не всегда. Часто просто не мог сдержать раздражения: комсомолец семидесятых — зануда редкая! Пока резал хлеб, колбасу, открывал шпроты, он щёлкнул крышкой одной из банок и, закидывая в рот блестящие, будто лакированные, маслины, продолжил:

— Так вот, в этой бумаге задокументировано двенадцать случаев, когда люди сначала пропадали, а потом появлялись. Причём все они локализованы здесь, в долине Коргона. Там выше, по течению Коргона, находятся гигантские пласты яшмы. Да и не только яшмы. Расцветки просто фантастические. Вазы из неё делали. Да что только не делали! В Эрмитаже царицу ваз знаешь? Она из ревнёвской яшмы сделана — это и поближе, и доставка проще к камнерезному заводу. А здесь блок лежит на каменоломнях почти в два раза больше…

— Стоп, Петруха, в сторону уходишь. Нам эта яшма до одного места, мы не за ней сюда приехали.

— А… Да, точно. Ладно её, яшму, действительно, отвлёкся. Хотя если с умом подойти, то богатства здесь гораздо больше, чем всё золото, которое здесь, возможно, добыли.

— Ты мне мозги не забивай ерундой. Давай ближе к теме. Что там дальше с потерянными? И со временем — это особенно важно. Какие-то свидетельские показания есть? Хоть какая-то зацепка?

— А что тут может быть? Все пропавшие были приписными крестьянами. То есть фактически крепостными. А если крепостной пропал, а мёртвого тела не обнаружено, значит, он в бегах. То есть произошло похищение государственного имущества. А его необходимо найти и вернуть законному владельцу — правящему дому Романовых. И только из-за этого обстоятельства мы знаем о пропажах и чудесных возвращениях.

— Понятно. Дальше что?

— А дальше смешнее: ну, пропал человек, мёртвого тела не обнаружили, о чём составили отчёт. А тут вдруг через тридцать лет объявляется — нисколько не постаревший, и говорит, что он такой-то, такой-то — а дело-то уже давно в архиве. Жены некоторые повторно замуж вышли да и внешностью своей больше на мам похожи, а то и на бабушек. Документов при возвращенцах опять же никаких не было.

— Так, всё. Ты можешь хоть раз не рассказывать так обстоятельно о всякой ерунде? Мне вот сейчас до их паспортных данных нет дела. Не обижайся, братан, но если в таком темпе ты будешь излагать информацию, то до наших дней мы доберёмся через неделю — не раньше. Конкретизирую задачу: что случалось с ними и что помнили пропавшие? Какие воспоминания задокументированы в бумагах?

— Ты не поверишь, если не считать пересказов местной легенды, то никаких. Вообще.

— А в наши дни? Ну, там при советской власти или позже?

— То же самое. Зашли, попали в сказку — и вышли. А тут уже сорок лет прошло.

— Хорошо, что за сказка? Излагай, Ботаник, а я кофейка организую.

— Да ну его, этот кофе! С него мочевой пузырь переполняется, а облегчиться свинья под дверью не даёт. Ладно, сказка, как ты говоришь, из серии «Хозяйка Медной горы», вариант алтайского разлива. Адаптированный, или, лучше будет сказать, привязанный к местности.

— Золотая девка? — Вспомнив разговор жены и матери хозяина ГАЗ-66 — Серёги, я уже не сомневался, что это так.

— А ты откуда знаешь? — удивился Ботаник. — Она. Так вот, Бажов, создатель истории о Хозяйке Медной горы, долго жил в Рудном Алтае. В Усть-Каменогорске точно, в двадцатых годах. Собственно, первые сказы он там и написал.

— Так, сейчас ты меня обогатишь знаниями о творчестве и вкладе в русскую культуру Павла Бажова. Петро, расскажи легенду? Не, не делай такие глаза — больше очков стали! Не надо так смотреть — и про Рипа ван Винкеля я знаю, и «Хозяйку Медной горы» с детства помню. Местные нюансы имеются? Или то же самое?

— Коргонские каменоломни забросили после отмены крепостного права, а вот прииск на притоке Коргона существовал после этого довольно долго. Да золото тут по всем ручьям мыли. А на Весёлом — не Сёйке… — добавил он таким тоном, будто это я, а не он сам изначально перепутал место нахождения прииска, но ничего не стал говорить — сейчас он на подначку разразится лекцией по географии, и только для того, чтобы показать, что я не прав, а он точно знает, в чём отличие навигации от, собственно, географии, — …а ручье Весёлом, давшем название прииску, ну, том самом ручье, который твой приятель-геолог в письме Казённым называет… Так вот, люди стали пропадать уже после революции — по крайней мере, после тех упоминаний при крепостном праве не было задокументировано ни одного случая. А здесь сразу один за другим. В тридцатых годах. Но времена тогда были суровые, а здесь как раз известный Васька Атаманов партизанил, ну и списывали на то, что ушли к Атаманову, а потом в Монголию…

— Так, Петро, всё, я вспомнил — точно, прямо слово в слово «Хозяйка Медной горы». У Бажова к ней прямо тот самый Васька, только уральского разлива, и попал. Время уже к утру скоро, а ты мне ничего не сказал!

— Да как ничего?! — Петро закричал, бросил на стол кружку, расплескав остатки кофе.

— Я тебе всю ночь талдычу, что Данила-мастер с горными мастерами и наши пропаданцы — они явления одного порядка. И потом, какое утро, десяти ещё нет?

— Во-о-от… Вот! Вот ты мне про этот порядок сейчас без лишних слов и расскажешь. Но сначала в одно-два предложения — различия между легендами о Хозяйке горы и о Золотой девке есть?

— Есть, — пробурчал учёный. — Алтайцы считают Золотую девку дочерью Ульгеня, а Хозяйка Медной горы — она вообще непонятного происхождения, русские начали добывать малахит — тут она и нарисовалась неизвестно откуда. Точнее, Бажов её нарисовал. А Ульгень — это бог-кузнец кроме всего прочего, никакой это не дьявол, не сатана, как пытаются представить наши попы. И тут интересный момент — алтайцы рассказывают, что Золотая девка заманивает людей к отцу своему. Кто отгадает её загадки, того наградит и отпустит — эти через много лет, но возвращались, а того, кто не ответит, на работу к отцу в кузницу отправляла. И тут встаёт интересный момент — иногда проскальзывали у нашедшихся после долгого отсутствия воспоминания о каких-то подземных заводах. Будто бы они там работали, но не долго — день, от силы неделю. И сказать много не могли, так, общие описания, что-де машины стучат, молотки гремят, огня много.

— И?..

— И всё. Я уж грешным делом подумал, нет ли тут следов нашей чуди белоглазой… Как тебе такая мысль? Думаешь, опять я что попало мелю?

— Мели Емеля — твоя неделя. Знаешь, Ботаник, я одно понял, общаясь с тобой — куда б твоя научная мысль ни забредала, в какие бы конспиралогические или мифологические дебри её ни заносило, ты подо всё подведёшь научную базу. А Сорокину именно это и нужно, иначе бы он тебе не платил деньги. Всё, отбой ВДВ! Завтра будем на месте смотреть, что там такое на руднике есть и кто там часики переводит.

Петро не стал спорить — день был длинный, насыщенный событиями. Он снял ботинки, завалился на топчан и тут же захрапел. Я повернулся на бок, выдернул из-под головы напарника подушку, закрыл ею уши — не помогло, храп всё равно был слышен. Пару раз пихнул напарника, тот что-то пробормотал во сне и захрапел с новой силой. Выругавшись, встал, закурил и задумался: кому мы так на хвост наступили? Вообще стрельба не укладывалась ни в какие ворота. По руднику всё законно, тема официальная, документы у собственников вроде в полном порядке — добросовестные приобретатели, да и с собой у нас нет ничего такого, на что можно позариться. Но кому-то очень не хочется, чтобы на прииске появились «чужие» люди. Может, по старым долгам?.. Аркадий? Нет, вряд ли. Откуда ему взяться здесь? Даже если он уже на свободе — а скорее всего, это так, — то дело давнее, вряд ли он вспомнит о руднике, обо мне, и вообще, по его размаху, с каким он проворачивал дела, рудник «Весёлый» — так себе, мелочовка. Нет, не может быть, чтобы сейчас, спустя столько лет, Аферист нарисовался именно здесь — в Горном Алтае. Скорее, я накручиваю, не освободившись от собственных воспоминаний и переживаний. Тогда кто? Кто стрелял?..