Илья Маслов - Дети Русколани
В первую очередь откликнулись удельные князья и бояре, мечтавшие за счет междуусобицы расширить личные владения и добиться больших прав и свобод. Особенно это касалось южных князей, в чьих жилах текла кровь не только ариев, но и степных наездников. Простой народ и дружинные витязи реагировали на проповеди учителей новой веры сдержаннее, но слова о посмертном вознаграждении в саду вечных наслаждений, а также – возможность присвоить имущество “нечестивых” делали свое дело, вынуждая даже верных прежней вере людей подстраиваться под мнение большинства и присягать на верность Аргерду. А когда он объявил, что подвиг во имя Небесного Господина очищает от всех грехов, к нему присоединились шайки изгоев, бродившие у границ Арьяварты и нападавшие на купцов и небольшие поселения. Поскольку такие налетчики были зачастую искусны не только в воинских умениях, но и в тактике, они становились вождями отрядов наряду с прежней родовой знатью. Поддержали Аргерда и некоторые вожди Чудского Царства и Великой Скифии – они не столько “уверовали”, сколько надеялись добиться независимости для своих народов от сотрясаемой смутой Арьяварты. В довершение всего этого в разных местах заполыхали восстания, вожаки которых решили дождаться победы одной из сторон и присягнуть ей на верность, а пока – пожить в свое удовольствие.
Все чаще и чаще по воле Аргерда лилась кровь. Сначала необходимость расправ и казней приводила его в ужас, и он каждый раз спешил к своему наставнику, прося отпущения грехов… Но потом привык к мысли, что все делается для высших, справедливых целей, и просто повторял про себя молитвы, чтобы отогнать злых духов – “искусителей”. Впрочем, казнить приходилось в основном волхвов, которые и в бреду не могли вообразить своего отречения от старых Богов. Один только раз Аргерд был близок к раскаянию в начатом – когда запертые в большом амбаре волхвы и верные прежней вере простые люди были сожжены живыми по приказанию одного из бывших разбойных вожаков. Впрочем, потом такие казни стали совершаться все чаще и чаще, перестав вызывать ужас в сердцах последователей новой веры…
О существовании какой-то иной власти, о том, что законный правитель, Володар, все еще жив и находится в столице, никто не задумывался. Позабылись все его победы над степняками – враги царя считали его слабовольным и болезненным затворником, который совершенно не способен бороться за власть и лишь тщетно цепляется за старую веру. “Посмотрим, как ему идолы-то помогут!” – смеялись иные из особо уверовавших. И в самом деле – все шло так легко, что казалось, будто и вправду сам Небесный Господин покровительствует Аргерду.
Тем неожиданнее был маневр верной царю конной гвардии, разгромившей большой отряд, направлявшийся к Ладограду. Беспощадные в боях с врагами, гвардейцы не умели быть такими со своими соплеменниками, и не уничтожили, но просто обратили в бегство вражескую пехоту, прорвав ее строй таранной атакой и затоптав жрецов, из-за чужих спин призывавших воинов умереть за веру. Аргерд получил первое предупреждение и все понял, повернув войско на Русколань. Но было поздно – не бессильным недругом и не кающимся грешником вышел к нему на встречу Володар, но вождем многотысячной рати, защитником свободы своего народа и веры Предков.
…К царю, которому подводили коня, приблизилась Морра Линдхольм – в доспехах, крылатом шлеме, которые по традиции всегда приписывали своим героям скальды Галогаланда, и с боевой секирой в руке:
-Конунг ариев! Быть может, мои воины не будут принимать участия в битве? Они не наемники, и не хотят убивать твоих людей!
Володар бросил, не оборачиваясь:
-Отрекающийся от Богов отрекается от родства. Эти люди приходятся мне только врагами.
Он поднялся в седло и медленно поехал вдоль передней линии воинов, чтобы занять место во главе конной гвардии. Его пытались отговорить от риска собою на военном совете – безрезультатно. Приветствуя вождя, над полками поднимались их штандарты, однако сами воины молчали. Молчал и царь – он понимал, что это – не та битва, участие в которой наполняет душу злым и яростным восторгом, которая при всем своем ужасе – прекрасна и желанна для воина и полководца, о которой с законной гордостью будут рассказывать детям и внукам… Лишь непобедимая конная гвардия, встретившая его сдержанным гулом нетерпения, да фанатично преданные Арьяварте пехотинцы-венеты не испытывали в себе этого противоречия: ведь там, впереди – СВОИ ЖЕ.
Володар надел шлем и обнажил клинок. Так и не нашел он в себе слов, которыми мог напутствовать свое войско в эту небывалую битву! Поэтому он просто взмахнул мечом и крикнул давний клич конной гвардии:
-За Русколань! Вперед!
И для каждого из ариев эти слова прозвучали, наполненные великим смыслом битвы за Родину и за Свободу…
Войско двинулось вперед. Володар уже не слышал, что кричат позади – все закрыл собою грохот множества копыт. Клин конников, на самом острие которого был он, стремительно оторвался от держащей строй пехоты и понесся на рать Аргерда. Ближе, ближе линия щитов и острия копий, нацеленные на скачущих…
“Вот и смерть.” – равнодушно подумал Володар. Он понимал, что скорее всего сейчас вместе с конем повиснет на этих остриях… Но вопреки всему его переполняли воодушевление, ярость и какое-то хмельное веселье. Пусть воины видят, что их вождь всегда вместе с ними!
Одно из копий пришлось ему в щит, другое он отбил мечом и, взметнув коня на дыбы, ударил снизу вверх. Сверкающая дуга опрокинула копьеносца навзничь, его шлем слетел, и из-под полусорванного подшлемника выбились русые, совсем как у самого царя, волосы. Володара передернуло, но боевой конь, привыкший к таранным атакам, рванулся вслед за остальными, тяжело опустив передние ноги на грудь следующего противника. К царю вернулось самообладание, и он с разворота снес еще чью-то голову. Как повезло, что больше половины вражеского войска непривычно к боевым построениям! За линией копьеносцев были в основном ополченцы, могшие разве что поднырнуть под конское брюхо и вспороть его, но в их рядах началась паника, какой и следовало ожидать. Хорошо держались рассредоточенные для поднятия боевого духа у остальных профессиональные пешие воины, но их было не слишком много. К тому же, вслед за конным клином до вражеской линии докатилась и лавина пехоты.
Вся конница, которая была в распоряжении Аргерда, представляла собой верных ему бояр и их конных дружинников. Этот резерв он берег до самого конца, но увидев, что его войско вот-вот дрогнет, тоже повел их в атаку. Как раз клин конной гвардии, смятый и деформированный прорвался сквозь пехоту и замер…
