Александр Дюма - Корсиканские братья
— Ну я вас умоляю, мадам, — говорил Д. в прихожей, — войдите, я вас уверяю, здесь только ваши друзья.
— Войдем же, дорогая Эмилия, — говорил де Шато-Рено, — ты можешь не снимать маску, если захочешь.
— Негодяй, — прошептал Луи де Франчи.
В этот момент вошла женщина, которую скорее тащили, чем вели, Д., который считал, что выполняет долг хозяина дома, и Шато-Рено.
— Без трех минут четыре, — совсем тихо проговорил Шато-Рено.
— Отлично, мой друг, вы выиграли.
— Пока еще нет, месье, — сказала незнакомка, обращаясь к Шато-Рено, и, остановившись, выпрямилась во весь рост. — Я теперь поняла вашу настойчивость… вы поспорили, что приведете меня сюда ужинать, не так ли?
Шато-Рено молчал. Она обратилась к Д.
— Поскольку этот человек не отвечает, ответьте вы, месье, — сказала она. — Не правда ли, господин де Шато-Рено заключил пари, что приведет меня сюда ужинать?
— Не буду от вас скрывать, мадам, но господин де Шато-Рено дал мне такую надежду.
— Так вот, господин де Шато-Рено проиграл, поскольку я не знала, куда он меня везет, и думала, что мы едем ужинать к одной моей знакомой, и, поскольку я приехала не по своей воле, господин де Шато-Рено должен, как мне кажется, признать поражение.
— Но сейчас, раз уж вы здесь, дорогая Эмилия, — воскликнул де Шато-Рено, — останьтесь, хорошо? Посмотрите, у нас прекрасная компания мужчин и веселая компания женщин.
— Коль уж я здесь, — сказала незнакомка, — я поблагодарю господина, который, кажется, является хозяином дома, за прекрасный прием, оказанный мне, но поскольку, к сожалению, я не могу ответить на замечательное приглашение, то я прошу господина Луи де Франчи дать мне руку и отвести меня домой.
Луи де Франчи мгновенно оказался между господином де Шато-Рено и незнакомкой.
— Я хочу вам заметить, мадам, — процедил Шато-Рено, сжав от злости зубы, — я вас сюда привел и, следовательно, я вас и провожу.
— Господа, — сказала незнакомка, — вас здесь пятеро мужчин, и я полагаюсь на вашу честь. Я надеюсь, вы помешаете господину де Шато-Рено совершить надо мной насилие.
Шато-Рено сделал какое-то движение, и мы все сразу вскочили на ноги.
— Ну хорошо, мадам, — сказал он, — вы свободны. Я знаю, кто мне за это заплатит.
— Если вы обо мне, месье, — заметил Луи де Франчи с непередаваемым высокомерием, — вы можете найти меня завтра на улице Элдера, дом семь, я весь день буду дома.
— Хорошо, месье, возможно, я не буду иметь чести лично прийти к вам, но думаю, что вместо меня вы захотите принять двух моих друзей.
— Месье, — проговорил Луи де Франчи, пожимая плечами, — вы ведете себя непочтительно, назначая при даме подобное свидание. Пойдемте, мадам, — продолжил он, беря руку незнакомки. — Я от всего сердца благодарен вам за честь, которую вы мне оказали.
И оба вышли в полнейшей тишине.
— Ну так что, господа? — спросил Шато-Рено, когда дверь закрылась. — Я проиграл, вот и все. Завтра вечером я жду всех, кто здесь присутствует, у «Братьев Провансаль».
Он сел на один из свободных стульев и протянул свой бокал Д., который до краев его наполнил.
Однако все прекрасно понимали, отчего, несмотря на шумное веселье, Шато-Рено оставался мрачным до конца ужина.
XIV
На следующий день, или вернее в тот же день, в десять часов утра я был у дверей дома Луи де Франчи.
Поднимаясь по лестнице, я встретил двух молодых людей, которые спускались: один из них явно был светским человеком, другой, награжденный орденом Почетного Легиона, похоже, был военным, несмотря на партикулярное платье.
Я догадался, что эти два господина вышли от Луи де Франчи, и проводил их глазами до конца лестницы, затем продолжил свой путь и, подойдя к двери, позвонил.
Дверь открыл слуга, его хозяин был в кабинете.
Когда он вошел, чтобы доложить обо мне, Луи, который сидел и что-то писал, поднял голову.
— Ах, как кстати, — проговорил он, скомкав начатую записку и бросив ее в огонь, — эта записка предназначалась вам, я собирался отправить ее. Вот что, Жозеф, меня нет ни для кого.
Слуга вышел.
— Не встретились ли вам на лестнице два господина? — продолжил Луи, пододвигая кресло.
— Да, и один из них награжден.
— Да, да.
— Я догадался, что они вышли от вас.
— И вы правильно догадались.
— Они приходили от господина де Шато-Рено?
— Это его секунданты.
— Ах, черт возьми! Кажется, он принял все всерьез.
— Он и не мог поступить иначе, вы же понимаете, — ответил Луи де Франчи.
— И они приходили?…
— Просить меня послать к ним двух моих друзей, чтобы обсудить дело с ними; вот почему я подумал о вас.
— Сочту за честь вам услужить, но не могу же я поехать к ним один.
— Я попросил одного из своих друзей, барона Жиордано Мартелли прийти ко мне на завтрак. В одиннадцать часов он будет здесь. Мы позавтракаем вместе, а в полдень, сделайте одолжение, съездите к этим господам. Они обещали быть дома до трех часов. Вот их имена и адреса.
Луи передал мне две визитные карточки.
Одного звали барон Рене де Шатогранд, другого господин Адриан де Буасси.
Первый жил на улице Мира, дом 12.
Другой, тот, о ком я догадался по его награде, был лейтенантом из полка Африканских стрелков и жил на улице де Лилль, дом 29.
Я вертел в руках визитки.
— Вас что-нибудь смущает? — спросил Луи.
— Скажите мне откровенно, относитесь ли вы к этому делу серьезно. Вы же понимаете, что от этого зависит наше поведение там.
— Ну конечно! Очень серьезно! Впрочем, вы должны понимать, что я нахожусь в распоряжении господина Шато-Рено, ведь это он прислал мне своих секундантов. Я ничего не могу поделать.
— Да, конечно… но…
— Оставим это, — ответил Луи, улыбаясь.
— Но… хотелось бы знать из-за чего вы деретесь. Нельзя же безучастно наблюдать, как два человека перережут друг другу горло, не зная причину поединка. Вы прекрасно понимаете, что положение секунданта обязывает относиться к этому строже самих участников поединка.
— Тогда я в двух словах расскажу о причине этой вражды. Слушайте.
Когда я приехал в Париж, один из моих друзей, капитан второго ранга, познакомил меня со своей женой. Она была красива, молода. Ее облик произвел на меня такое глубокое впечатление, что я, боясь влюбиться, старался как можно реже пользоваться полученным разрешением бывать у них в любое время.
Мой друг обвинял меня в безразличии, и я откровенно сказал ему правду, т. е. что его жена слишком хороша, чтобы я рисковал видеть ее чаще. Он улыбнулся, взял меня за руку и настоял, чтобы я в тот же день пришел обедать к нему.
