Александр Дюма - Корсиканские братья
— Послушайте, — предложил я, — господин де Франчи, может быть, вы послушаетесь моего совета?
— А в чем дело? Скажите же.
— Не ходите ужинать к Д.
— Почему же? Разве он нас не ждет, а вы разве не сказали ему только что, что привезете ему еще одного гостя?
— Да, точно. Но не в этом дело.
— Так почему же?
— Потому что я просто-напросто полагаю, что нам туда лучше не ходить.
— Ну да, у вас, конечно, есть причина менять свои намерения, ведь буквально только что вы настаивали и собирались вести меня туда чуть ли не силой.
— Мы же встретимся там с Шато-Рено.
— Тем лучше, — произнес он очень любезно, — я буду счастлив познакомиться с ним поближе.
— Хорошо, пусть так. Идемте, коль вы так желаете.
Мы спустились, чтобы взять наши пальто.
Д. жил в двух шагах от Оперы. Стояла прекрасная погода, и я подумал, что свежий воздух немного остудит пыл моего приятеля. Я предложил ему идти пешком, и он согласился.
XIII
Мы встретили в гостиной множество моих друзей, завсегдатаев фойе в Опере, постоянных абонентов театральных лож. Здесь были де Б., Л., В., А. К тому же, а я это и предполагал, две или три дамы, уже без масок, держали свои букеты в руках, ожидая, когда их можно будет поставить в графины.
Я представил Луи де Франчи и тем и другим. Излишне говорить, что он был любезно встречен и теми и другими.
Через десять минут пришел и Д. в сопровождении букета незабудок, легко и непринужденно снявшего маску, под которой оказалась привлекательная женщина, это во-первых, а во-вторых, женщина, привычная к подобного рода вечеринкам.
Я представил де Франчи хозяину дома.
— А теперь, — провозгласил де Б., — коль скоро все представления сделаны, я желаю, чтобы приглашали к столу.
— Все представления сделаны, но не все приглашенные пришли, — ответил Д.
— Кто же отсутствует?
— Пока еще нет Шато-Рено.
— А! Действительно. А нет ли здесь пари? — спросил В.
— Да, пари на ужин для двенадцати персон, если он не приведет сюда некую даму, которую он обещал нам привести.
— А что это за дама, — спросил букет незабудок, — она так нелюдима, что ради нее заключается подобное пари?
Я посмотрел на де Франчи: внешне он был спокоен, но бледен, как смерть.
— По правде сказать, — откликнулся Д., — я не думаю, что было б очень бестактно назвать вам маску. Тем более что, по всей вероятности, вы ее не знаете. Это мадам…
Луи взял Д. за руку.
— Месье, принимая во внимание наше недавнее знакомство, окажите мне любезность.
— Какую, месье?
— Не называйте персону, которая должна прийти вместе с господином де Шато-Рено: вы ведь знаете, что она замужняя дама.
— Да, но ее муж сейчас в Смирне, в Индии, в Мексике или где-то еще. Когда муж так далеко, то можно считать, что его вообще нет.
— Ее муж вернется через несколько дней, мне это известно. Он порядочный человек и мне бы хотелось, если это возможно, оградить его от неприятности выслушивать по возвращении, что его жена совершила подобный необдуманный поступок.
— Прошу прощения, месье, — пробормотал Д., — я не знал, что вы знакомы с этой дамой, я даже не знал точно, что она замужем, но, поскольку вы ее знаете, поскольку вы знакомы с ее мужем…
— Да, я знаком с ними.
— Мы сохраним все это в тайне. Дамы и господа, придет ли Шато-Рено или не придет, придет ли он один или не один, выиграет ли он пари или проиграет, я прошу вас сохранять все это в тайне.
Все в один голос пообещали сохранить тайну, но, вероятнее всего, не ради сохранения приличий, а из-за того, что были очень голодны и, следовательно, торопились сесть за стол.
— Благодарю вас, месье, — сказал де Франчи, обращаясь к Д. и пожав ему руку, — могу вас заверить, что вы поступили как порядочный человек.
Мы прошли в столовую и каждый занял свое место. Два места оставались незанятыми: это были места, предназначенные для Шато-Рено и для той персоны, которую он должен был привести.
Слуга хотел убрать приборы.
— Не нужно, — сказал хозяин дома, — оставьте. Ждем Шато-Рено до четырех часов. В четыре часа можете убрать приборы. Когда прозвонит четыре часа, будем считать, что он проиграл.
Я не спускал глаз с де Франчи и заметил, как он повернул глаза к часам: они показывали три часа сорок минут.
— Вы беспокоитесь? — холодно спросил Луи.
— Меня это не касается, — ответил Д. смеясь, — пусть это интересует Шато-Рено, я сверил его часы с моими настенными, чтобы он не жаловался потом, что его обманули.
— Ах, господа, — воскликнул букет незабудок, — ради Бога, если уж мы не можем говорить о Шато-Рено и его незнакомке, давайте не будем о них говорить, иначе начнутся символы, аллегории, загадки, а это смертельно скучно.
— Вы правы, Эст… — подтвердил В., — есть столько женщин, о которых можно говорить. Они только и ждут, чтобы о них говорили.
— Выпьем за здоровье таких женщин, — предложил Д.
И он начал наполнять бокалы охлажденным шампанским. Перед каждым приглашенным стояла бутылка.
Я заметил, что Луи лишь слегка коснулся губами своего бокала.
— Пейте же, — сказал я ему, — вот увидите, он не придет.
— Сейчас еще без четверти четыре, — проговорил он. — А в четыре часа, несмотря на то, что я сейчас отстаю, я вам обещаю, что наверстаю упущенное и еще обгоню всех.
— В добрый час.
Пока мы негромко разговаривали, общая беседа становилась сумбурной и шумной. Время от времени Д. и Луи посматривали на часы, которые бесстрастно продолжали свой ход, совершенно безразличные к нетерпению двух присутствующих, которые следили за их стрелкой.
Без пяти четыре я посмотрел на Луи.
— За ваше здоровье! — предложил я.
Он, улыбаясь, взял бокал и поднес его к губам.
И он уже выпил половину, когда прозвенел звонок.
Я полагал, что он уже не сможет стать более бледным, чем был до того, но я ошибался.
— Это он, — проговорил Луи.
— Да, но, может быть, не она, — ответил я.
— Мы это сейчас увидим.
Звонок привлек всеобщее внимание. Глубокая тишина сразу же сменила шумный разговор за столом.
Из прихожей доносились приглушенные голоса.
Д. быстро поднялся и пошел открывать дверь.
— Я узнал ее голос, — сказал Луи, схватив меня за запястье и сильно его сжимая.
— Ну, ну, успокойтесь, будьте мужчиной, — ответил я, — очевидно, если она ужинает в доме совершенно незнакомого ей человека с людьми, которых она прежде не знала, значит, она шлюха, а шлюха не достойна любви порядочного человека.
— Ну я вас умоляю, мадам, — говорил Д. в прихожей, — войдите, я вас уверяю, здесь только ваши друзья.
