Жюль Верн - Безымянное семейство (с иллюстрациями)
— Держу пари, это наверняка мой фермер Том Арше! — откликнулся де Водрель.
— Он самый! И меня ждут именно на вашей ферме «Шипоган».
— Это замечательная семья, мэтр Ник!
— Воистину, господин де Водрель, и заметьте, я еще далеко не покончил с деловыми документами, связанными с нею!
— Что ж, господин Ник, — сказала Клара, — весьма вероятно, что мы с вами увидимся на ферме «Шипоган». Том Арше так настоятельно просил нас присутствовать на свадьбе его дочери, что мы с отцом, если нас ничто не задержит на вилле «Монкальм», хотим доставить ему это удовольствие!..
— Вы доставите этим удовольствие и мне тоже! — ответил мэтр Ник. — Разве не радость для меня видеть вас? Только я могу вам сделать один упрек, мадемуазель Клара...
— Упрек, господин Ник?
— Да! В том, что вы приглашаете меня в себе в качестве друга, но не приглашаете в качестве нотариуса!
Поняв намек, молодая девушка улыбнулась, но почти тотчас лицо ее снова стало, как всегда, серьезным.
— Однако сегодня, дорогой Ник, — заметил де Водрель, — вы пожаловали на виллу «Монкальм» не как друг, но как нотариус?
— Разумеется!.. Разумеется! — ответил мэтр Ник. — Но не по поводу мадемуазель Клары! У нее, в конце концов, все еще впереди! Все еще будет! Кстати, господин де Водрель, хочу вас предупредить, что я приехал не один...
— Как, мэтр Ник, вы оставили вашего спутника дожидаться в прихожей? Я сейчас же прикажу его просить...
— Нет, нет! Не стоит! Это всего-навсего мой младший клерк... мальчик, который сочиняет стишки... слыханное ли дело? И гоняется за блуждающими огнями! Можете вы себе представить этакого клерка-поэта или поэта-клерка, мадемуазель Клара? Мне хотелось, господин де Водрель, поговорить с вами наедине, а потому я отослал его прогуляться по парку...
— Вы правильно сделали, мэтр Ник, но следовало бы предложить этому юному поэту чего-нибудь прохладительного.
— Не стоит! Он у нас вкушает лишь нектар, и только наисвежайший!
Де Водрель не смог удержаться от смеха, слушая неисправимого шутника и балагура, которого знал с давних пор и чьи советы по управлению делами были ему всегда так полезны.
— Я оставлю вас с отцом одних, господин Ник, — сказала Клара.
— Нет, нет, попрошу вас остаться, мадемуазель! — возразил нотариус. — Я знаю, что могу обо всем говорить при вас, тем более о вещах, имеющих отношение к политике... по крайней мере, мне так кажется, хотя вам небезызвестно, что я в нее никогда не вмешиваюсь...
— Хорошо, хорошо, мэтр Ник! — ответил де Водрель. — Клара будет присутствовать при нашей беседе. Только сядем сначала и будем беседовать сколько вам угодно!
Нотариус пододвинул себе одно из плетеных кресел, которыми была обставлена гостиная, а де Водрель с дочерью уселись напротив него на диване.
— Ну-с, дорогой Ник, — произнес де Водрель, — рассказывайте, с чем вы пожаловали на виллу «Монкальм»!
— Дабы вручить вам вот это, — ответил нотариус.
И он достал из кармана пачку банкнот.
— Деньги? — воскликнул де Водрель, не сумев скрыть своего крайнего изумления.
— Да, деньги, и немалые, хотите вы того или нет. Солидная сумма!
— Солидная сумма?..
— Судите сами! Пятьдесят тысяч пиастров в отличных банкнотах, имеющих законное хождение!
— И эти деньги предназначены мне?..
— Вам и только вам!
— А кто мне их посылает?
— Не могу вам этого сказать по той простой причине, что и сам не знаю.
— Каково же предназначение этих денег?
— Этого я тоже не знаю!
— А как вам было поручено передать мне такую значительную сумму?
— Прочтите.
И нотариус протянул де Водрелю письмо, содержавшее всего несколько строк:
Мэтр Ник, нотариус из Монреаля, соблаговолите передать председателю комитета сторонников реформ в Лавале, на виллу «Монкальм», остаток суммы под окончательный наш расчет с конторой.
2 сентября 1837 года
Ж. Б.
Де Водрель глядел на нотариуса, ничего не понимая.
— Мэтр Ник, откуда было отправлено это письмо? — наконец спросил он.
— Из Сен-Шарля, что в графстве Вершер!
Клара взяла письмо в руки и стала внимательно рассматривать почерк — не похож ли он на тот, каким написано письмо, предупреждавшее де Водреля о визите его друзей? Но ничего подобного. Ни малейшего сходства у двух этих посланий, на что девушка и обратила внимание отца.
— Не догадываетесь ли вы, господин Ник, — спросила она, — чья подпись скрывается под инициалами Ж. Б.?
— Понятия не имею, мадемуазель Клара.
— И, тем не менее, вы не впервые имеете дело с этим человеком?
— Разумеется!
— Или даже людьми — ведь в письме сказано не «мои», а «наш» расчет; это позволяет думать, что заглавные буквы относятся к разным именам.
— Возможно, — ответил мэтр Ник.
— Я полагаю, — сказал де Водрель, — что поскольку речь здесь идет об окончательном расчете, то ранее вы уже, видимо...
— Господин де Водрель, — прервал его нотариус, — вот что я могу и, по-моему, должен рассказать вам!
И, сделав паузу, чтобы получше собраться с мыслями, мэтр Ник поведал следующее:
— В тысяча восемьсот двадцать пятом году, месяц спустя после суда, стоившего жизни нескольким из самых дорогих вам товарищей, господин де Водрель, а вам — свободы, я получил ценную бандероль, содержавшую банкноты на громадную сумму в сто тысяч пиастров. Бандероль была отправлена из почтовой конторы в Квебеке и содержала письмо, составленное в следующих выражениях: «Сия сумма в сто тысяч пиастров доверяется мэтру Нику, нотариусу из Монреаля, с тем, чтобы он расходовал ее согласно указаниям, которые будут им получены в дальнейшем. Предполагается, что он сохранит тайну вклада, вверенного его попечению, а также и последующего его использования».
— И под этим стояла подпись... — взволнованно начала Клара.
— Под этим стояла подпись Ж. Б., — кивнул мэтр Ник.
— Такие же инициалы? — спросил де Водрель.
— Точно такие же? — подхватила Клара.
— Да, мадемуазель. Можете себе представить, — продолжил нотариус, — как я был удивлен такому таинственному характеру вклада. Но поскольку, во-первых, я не мог отослать сумму обратно неизвестному клиенту и, во-вторых, не собирался извещать об этом власти, то я положил эти сто тысяч пиастров в Монреальский банк и стал ждать.
Клара де Водрель и ее отец слушали мэтра Ника с напряженным вниманием. Ведь нотариус сказал, что, по его предположениям, эти деньги имеют, вероятно, политическое назначение! И по всему видно, он не ошибся.
