Юрий Торубаров - Месть Аскольда
Что бы ни говорили о дебренском колдуне, чудо он совершил на глазах князя: Мирослав самостоятельно забрался на лошадь.
— Много я повидал волхвов, но такого — впервые, — заметил князь.
…Ночь застала их в лесу. Дружинник развел костер. Даниил и Мирослав лежали рядом.
— Спасибо, князь, — заговорил боярин, — ты спас меня.
— Благодари волхва, я-то что…
— Нет, князь, кабы не ты, я бы не решился.
— А раньше был решительным и твердым, — усмехнулся Даниил.
— Прости, князь, — заволновался вдруг боярин.
— Ты о чем? — князь приподнял голову.
— Все о том же. О том чертовом короле. Никакого мира я с венгром не заключал. Наврал тебе Андрей, что я отдал Александру назад Бельц и Червень.
— Э-э, сколько лет прошло, а ты все о старом… Скажи лучше, слышал ли о козельском воеводе Сече?
— Как не слыхивать! Это ведь он недавно с Михаилом водил полки на помощь Конраду? Знатно, говорят, они покрушили Литву и пруссов…
— Так вот, погиб этот воевода.
— Неуж? — старик поднялся и перекрестился. — Царствие ему небесное. Кто ж посмел пойти на такое черное дело?
— Татары.
— Татары… — протяжно повторил старик и на мгновение замолчал. — Многие города они полонили и, вишь, до Козельска добрались, будь они неладны.
Костер догорал, становилось прохладнее. Боярин натянул на себя тулуп. Князь повернулся на бок, приподнял голову и оперся на руку.
— Воевода, сказывали, поломал им зубы, и убрались пока татары восвояси. Как думаешь, вернутся?
Мирослав задумался, глядя на догоравший костер. Вдруг решительно сбросил тулуп.
— Э-эх, дровец подбросить некому, — закряхтел он и попытался подняться.
— Лежи, лежи, — придержал его Даниил и легко вскочил на ноги. — А я рад, Мирослав, что везу тебя домой здоровым. Боярыня тоже будет рада.
Князь подбросил несколько поленец. Огонь весело затрещал сухими дровами.
— Расстроил, признаюсь, колдун меня своим предсказанием, — поудобнее устраиваясь, проговорил он.
— Это ты насчет детей? Плюнь, — успокоил боярин. — Одни у тебя малы, других пока нет. Встретится на твоем пути другой баальник — иное скажет. Кстати, как твой Шварн? Мне кажется, весьма смышленый парнишка.
— Стареешь ты, дядька, — рассмеялся князь. — Тоже мне, детки малые! Шварну хочу уже Холмск отдать. Воеводу бы ему хорошего.
— Да, — покачал головой Мирослав, — бежит время. Давно ли я носил его на руках? А насчет татар, я думаю, — вернутся, — боярин вздохнул. — Когда первые появились, ты еще отроком был. А ведь вон вновь пришли. И опять придут, — он зябко поежился.
Князь взял длинную ветку и стал подталкивать обгоревшее дерево к огню:
— Я тоже так думаю. Недавно князь Мазовецкий звал меня к себе.
— Зачем? — забеспокоился отчего-то боярин.
— Татары не дают покоя, — ответил Даниил. — Он понимает, что в одиночку ему не устоять.
— Не ожидал такой прыти от ляха. А что венгерский король? — Мирослав пытливо уставился на Даниила.
— Венгерский король молчит. Занят, видать, своими делами.
— Скорее, осторожничает Бела. Мазовецкий видит, что никто не шевелится, вот и стал собирать силы под свои стяги. Многих он кликал?
— Меня да герцога Силезского Генриха. Да еще этого дутого тевтонца. Послал весть венгру, а еще… кому бы ты думал?..
Мирослав сощурился:
— Уж не Михаила ли?
— Его!
— Да он в уме ли?! — воскликнул боярин.
— Нет, боярин, на сей раз лях был в уме. Прав он. Нам давно надлежит объединить силы, чего некоторые русские князья никак не хотят понять, — в свете огня лицо Даниила видится серьезным.
— Понимать-то они понимают, — задумчиво произнес Мирослав, — да вот гордыня не позволяет им этого сделать. Скажи, Даниил, сам-то ты пошел бы под михайловскими стягами против татар?
Князь такого вопроса не ожидал. Брови сошлись на переносице.
— Эгей! Молчишь, Данилушка? То-то же! — торжествующе воскликнул дядька.
— Ну почему же, — князь решительно повернулся к боярину, — я бы… пошел. Не веришь?
— Верить-то, Даниил, верю, но… — боярин безнадежно махнул рукой. — В одной стае двух вожаков не бывает. Плохо, когда много стай и у них сильные вожаки. Тогда они грызут друг другу глотки. Нельзя иметь рядом сильного вожака. Сам вожак должен быть беспощадным.
— Прав ты, Мирослав, — князь уселся поудобнее. — Я в этом убедился, когда, если помнишь, простил своих бояр за измену. И чем они отплатили?
— Как же, помню. Боярин Изяслав залил тебе вином лицо, и ты это ему простил.
Мудр ты, Даниил. Не хотел вновь проливать кровь.
— Не в этом дело. Ты помнишь, каких усилий нам стоило взять Бельз? С чем бы я пошел вновь на своих врагов?
Боярин заерзал. На лице его заиграла лукавая улыбка. От князя не ускользнула эта перемена.
— Эк, ты махнул! А я-то думал, что спасла боярина его… дочь. Слаще медка была у него девка.
Князь смешался:
— Ты чего, дядька?
Мирослав, словно боясь, что его услышат, наклонился к Даниилу.
— Эх, князюшка! Да разве у тебя одного такое случается? Вот вернул мне баальник силушку, а ведь я хоть и старик, но попадись мне такая… — дядька скабрезно захихикал, чем рассмешил Даниила.
— Вижу, этот волхв — отменный лекарь, коль бабы уже полезли тебе в голову.
— Куды ж от них, тварей, денешься?!
Но вдруг боярин прекратил смех и насторожился. Ему показалось, что где-то поблизости хрустнула ветка. Князь насмешливо бросил:
— Прижался ты, Мирослав, к бабьему подолу и что-то трусоват стал.
Неожиданно в нескольких шагах раздался рев, потрясший окружающий лес. Даниил вскочил и выхватил меч. Его глаза были прикованы к кромешной темноте леса, откуда доносился громогласный рык. Не опуская взора, он нагнулся и выхватил из костра пылающую головешку. Она осветила гигантского зверя. Тот стоял перед князем с высоко поднятыми лапами. Пламя осветило его огромную зубастую пасть. Глаза горели, как фосфорические звезды. Все это не могло не внушить страха. И каждый, наверное, бросился бы наутек, спасая свою жизнь. Но только не князь Даниил. Он стоял спокойный, сосредоточенный.
Медведь замер. Зверь всегда хорошо распознает чувство страха у других. Это верный сигнал к нападению. И тогда — берегись, противник!
Но ни один мускул не дрогнул на лице князя.
Мирослав, обнажив свое оружие и готовый в любой момент прийти на помощь своему воспитаннику, невольно залюбовался решительным видом Даниила.
Первым не выдержал медведь. Он внезапно неловко повернулся, передние лапы коснулись земли, и, мягко ступая и урча, словно предупреждая, чтобы его не преследовали, он так же неслышно удалился.
