Ной Гордон - Шаман
Она поднялась со стула и передала Шаману два тяжелых кирпича кремового цвета.
— Что скажешь?
На вид кирпичи были прочными, а когда он легко ударил их один о другой, раздался ровный звонкий звук.
— Я плохо разбираюсь в кирпичах, но выглядят они отлично.
— Из них стены получатся, как у настоящей крепости, — сказала настоятельница. — В больнице будет прохладно летом и тепло зимой. Это остеклованные кирпичи, они не будут пропускать воду. А делает их мастер, который живет совсем рядом, его зовут Россуэлл. Он построил печь для сушки и обжига прямо у залежей глины. Сейчас у него достаточно материала для того, чтобы начать стройку, и он может сделать еще. Он говорит, если мы захотим цвет темнее, то он может прикоптить кирпичи дымом.
Шаман взвесил на руке кирпичи, и они показались ему такими твердыми и настоящими, что ему показалось, будто в руках у него целая больница.
— Думаю, этот цвет нам идеально подходит.
— Я тоже, — согласилась матушка Мириам, и они радостно улыбнулись друг другу, как дети, которых угостили сладостями.
Поздно ночью Шаман сидел на кухне и пил с матерью кофе.
— Я рассказала Алексу о… его родстве с Ником Холденом, — сказала она.
— И как он отреагировал?
Сара пожала плечами.
— Он просто… смирился, — грустно улыбнулась она. — Он сказал, что нет особой разницы, кто его настоящий отец — будь то Ник Холден или тот мертвый разбойник.
Она на миг умолкла, но тут же снова взглянула на Шамана, и он заметил, что она нервничает.
— Преподобный мистер Блэкмер уезжает из Холден-Кроссинга. Священника баптистской церкви из Давенпорта отозвали в Чикаго, и паства предложила ему занять его место.
— Жаль. Я знал, как высоко ты его ценила. Значит, теперь нам нужно искать нового священника.
— Шаман, — перебила она, — Люциан позвал меня с собой. Позвал замуж.
Он взял ее за руку, которая была холодной как лед.
— А чего хочешь ты сама, мама?
— Мы стали… очень близки после смерти его жены. Когда я овдовела, он стал для меня настоящей каменной стеной. — Она крепко сжала руку Шамана. — Я любила твоего отца. И всегда буду любить.
— Знаю.
— Через несколько недель будет годовщина его смерти. Ты станешь презирать меня, если я снова выйду замуж?
Он поднялся с места и подошел к ней.
— Мне нужно быть чьей-то женой, такова моя натура.
— Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, — сказал он и обнял ее.
Ей пришлось отстраниться, чтобы ему было видно ее губы.
— Я сказала Люциану, что выйду за него замуж лишь тогда, когда Алекс встанет на ноги.
— Мам, он поправится скорее, если ты перестанешь стоять у нас над душой.
— Правда?
— Правда.
Ее лицо просияло. У него сердце замерло, потому что она как будто помолодела на его глазах.
— Спасибо тебе, мой замечательный сын. Я скажу Люциану, — сказала она.
Культя Алекса отлично заживала. Вокруг него постоянно суетились мать и сестры из монастыря. Хотя он и набирал вес и все меньше походил на скелет, но редко улыбался, а в глазах его скрывались тени.
Один человек по имени Уоллес из Рок-Айленда заработал себе репутацию и кучу денег на изготовлении искусственных ног, и после долгих уговоров Алекс согласился, чтобы Шаман отвез его к нему. На стене мастерской Уоллеса, как на витрине, висел ряд вырезанных из дерева кистей, стоп, ног и рук. С полного лица мастера не сходила улыбка, так что казалось, будто он всегда весел, но держался он исключительно серьезно. Больше часа он делал измерения, заставляя Алекса встать, согнуть ногу в колене, сесть, вытянуть ногу, лечь, встать на колени — это походило на финальную разминку перед ответственной игрой. Затем Уоллес сказал, чтобы они приехали за ногой через шесть недель.
Алекс был лишь одним из огромного числа тех, кто вернулся со службы калекой. Шаман встречал таких на каждом шагу — бывших солдат с ампутированными конечностями, многие из которых потеряли не только ногу или руку, но и дух. Старый друг его отца Стивен Хьюм дослужился до бригадира, получив это повышение в битве при Виксберге, через три дня после которой судьба наградила его пулей, угодившей прямо под правый локоть. Руку он не потерял, но из-за ранения разрушились нервы, так что он не мог даже пошевелить конечностью, поэтому Хьюм всегда носил черную перевязь, как будто у него постоянно была сломана рука. За два месяца до его возвращения домой умер почтенный Дэниел Аллан, судья федерального окружного суда штата Иллинойс, и губернатор предложил отличившемуся в бою генералу занять его место. Теперь судья Хьюм заслушивал дела в суде. Шаман знал, что многие бывшие солдаты сумели вернуться к гражданскому образу жизни, но некоторые так и не смогли уйти от проблем, которые преследовали их и разрушали их жизни.
Он попытался посоветоваться с Алексом касательно будущего фермы. От наемных рабочих толку пока было мало, но Даг Пенфилд нашел нового работника по имени Билли Эдвардс, у которого уже был опыт работы с овцами в Айове. Шаман поговорил с ним и счел его достаточно сильным и усердным, к тому же парня горячо рекомендовал Джордж Клайберн. Шаман спросил Алекса, не хочет ли он сам побеседовать с Эдвардсом.
— Нет, мне это не нужно.
— А мне кажется, тебе бы не помешало общение. Ведь этот мужчина будет работать на тебя, когда ты снова сможешь управлять фермой.
— Сильно сомневаюсь, что смогу вернуться к работе на ферме.
— Что?
— Лучше я буду с тобой работать. Я смогу быть твоими ушами, как тот парень из больницы в Цинциннати, о котором ты мне рассказывал.
Шаман улыбнулся.
— Мне не всегда нужно слушать сердцебиение пациентов. К тому же я могу обратиться за помощью к кому угодно, если мне она понадобится. Серьезно, ты уже думал о том, чем собираешься заниматься?
— Я правда не знаю.
— Что ж, у тебя есть еще время подумать, — ответил Шаман и поспешил оставить эту тему.
Билли Эдвардс оказался хорошим работником, но стоило ему сделать перерыв и оторваться от дела, он тут же начинал болтать. Болтал о качестве почвы и корма для овец, о ценах на зерно и пользе железной дороги. Но когда он заговорил о возвращении индейских племен в Айову, Шаман заинтересовался.
— Что ты имеешь в виду? Они вернулись?
— Частично вернулись племена сауки и мескуоки. Они уехали из своей резервации в Канзасе и вернулись в Айову.
Как и племя Маква-иквы, подумал Шаман.
— И как им живется? Люди, живущие по соседству, им не докучают?
— Нет. Им докучать никто не посмеет. Ведь умные индейцы выкупили эту землю, все по закону. Отвалили кругленькую сумму наличными, — ухмыльнулся он. — Конечно, земля, которую им выделили, — худшая во всем штате, сплошной желтозем. Но они настроили там хижин и засеяли несколько полей зерновыми. Там у них настоящий маленький городок. Назвали его Тама, в честь одного из своих вождей, как мне рассказывали.
