Любовь Воронкова - Сын Зевса. В глуби веков
— Царь, вот едут Неарх и Архий! И еще пятеро с ними!
— Неарх! Неарх… — Александр побелел, как его хитон. — А войско?! Значит, эти несколько человек — все, что осталось от моего флота… Флот погиб!
Он нетерпеливо ждал Неарха.
— Неарх пришел, царь!
В зале появился незнакомый, заросший, оборванный, смертельно исхудавший человек. Александр смотрел на него в недоумении. Человек улыбнулся, блеснули его крупные белые зубы.
— Неарх! Это ты, Неарх!
— Это я, царь! И вот Архий со мною!
Александр поглядел на них. И вдруг слезы хлынули у него. Он теперь часто и легко плакал. Изнурительный индийский поход, страшные испытания Гедросии, тревога за Неарха и свой флот, тревога из-за грозных неурядиц в его государстве — все это безнадежно подорвало могучие нервы Александра.
— О Неарх! Я вижу тебя и Архия живыми. И мне уж не так тяжело перенести нашу потерю… Расскажи, как погиб мой флот и мое войско?
— Царь, твой флот и твое войско не погибли. Корабли стоят на реке. А мы пришли, чтобы сказать тебе об этом!
Вскоре Неарх, отдохнувший, отмывшийся, одетый в богатые одежды, выступал перед всем войском. Огромная масса людей, расположившаяся полукругом, слушала Неарха затаив дыхание. На него смотрели с жадным любопытством и удивлением: ведь он побывал в таинственном и неизвестном Великом море, он прошел с кораблями по неведомым путям… Что видели там моряки? Что испытали?
Царь и его свита сидели тут же, рядом с Неархом.
Неарх повел рассказ с того дня, как они вышли из устья Инда:
— Не сразу могли мы выйти в Океан. Пассаты, супротивные ветры, дуют все лето с моря на сушу, гонят воду вверх по реке, не дают плыть. Пришлось ждать, когда переменится ветер. Дождались, пошли. А в устье Инда оказались рифы. Волны бьют, кипят, ни один корабль не выстоит. Ничего. Прорыли канал, целых пять стадий, по каналу вышли в море. И пошли вдоль берега…
Неарх развернул перед царем карту, начерченную во время плавания.
— Вот этот берег, — Неарх водил пальцем по чертежу, — вот тут, справа, высокая гора Эйрон. А слева остров, низкая песчаная земля. В конце острова хорошая гавань, — вот она. Я назвал ее твоим именем, царь, — гавань Александра.
— Правильно, Неарх!
— Около этих берегов нас одолел голод. Не стало сил вести корабли. Вышли на сушу, стояли двадцать четыре дня, отдыхали. Ловили рыбу. Доставали раковины, огромные раковины. А воду пришлось пить соленую. Потом пошли дальше. Вот тут, в этом месте, плыли между скал. Так тесно, что весла с обеих сторон ударялись о скалы. И, наконец, пришли к реке. Она называется Арабий. Обрадовались — река, вода!
Но хоть и река эта Арабий, а вода в ней оказалась соленая, как в море. Что делать? Вышли на берег, раскопали песок, там вода пресная. Так вот и добывали воду — останавливались, раскапывали песок, пили. Особенно тяжелое дело — это прилив и отлив. То тебя несет на скалы, на отмели. То тебя тащит куда-то в море. И так нас здесь измотало, так мы настрадались, что я решил дать воинам передышку. Корабли оставили на якорях, а сами вышли на берег. И что же? Как раз в это время Леоннат привез нам хлеб. Леоннат, — Неарх обернулся к Леоннату, который сидел за спиной царя, — ты спас нас в это тяжелое время, клянусь Зевсом! Пусть боги будут милостивы к тебе во всех твоих начинаниях.
— Я сделал это по приказу царя, Неарх! — отозвался Леоннат.
Неарх обернулся к царю:
— Ты все предусмотрел, царь! Мы тогда десять дней грузили хлеб на корабли. Это было в Пагалах, вот здесь. Тут я спихнул Леоннату со своих кораблей всех слабых, всех ленивых. А себе взял у него настоящих людей.
— Да, так и было, — отозвался Леоннат.
Неарх рассказывал долго. И о том, как велик Океан, как суровы, жарки и пустынны его берега. И о том, как попали мореплаватели к ихтиофагам, которые едят только рыбу и дома себе строят из рыбьих и китовых костей…
— А киты вам встречались? — спросил Александр. — Видели вы их?
— О! Еще бы! — крикнул Архий.
— Видели, царь, — продолжал Неарх. — Чудо из чудес! Задали они нам страху. Мы тронулись из Кинза — вот отсюда, — палец Неарха нашел точку на карте, — море тихое. Рассвет. Гладкая вода. И вдруг бьет струя. Да так высоко! Как сейчас вижу — заря, море темное, а струя блестит над ним, как серебро. Воины мои да и я сам испугались. Потому что непонятное что-то! Спрашиваем у индов-переводчиков: что за чудо? А это, говорят, киты. Это они, говорят, плывут и воду кверху выдувают. Глядим, уже не одна струя — несколько. У моих гребцов и весла из рук выпали. Конец! От таких чудовищ не уйти. Кончилось наше плавание!
Тогда я говорю: «Что вы, говорю, воины вы или кто? Кому и когда мы сдавались? Ну-ка, становите корабли в ряд, поверните их носами к этим китам. Давай в наступление!» И пошли на них всем фронтом. Да как закричали что есть силы, да как хлопнули все сразу веслами по воде! Да как затрубили в трубы! Глядим — они под воду! А потом снова всплыли, но уже за кормой. Так мы от них и спаслись.
— Неарх спас флот и в этом случае, и во многих других, — сказал Архий.
— А вот было еще…
Историям Неарха не предвиделось конца. Были тут рассказы о том, как взяли приступом городок на берегу ихтиофагов — ради хлеба. И о таинственном острове, где, говорят, пропадают люди, хотя Неарх высаживался на нем и вот — не пропал. И о другом острове, где будто бы живет одна из нереид и превращает людей в рыб, а потом кидает их в море. Но Неарх считает, что все это пустая болтовня…
— Расскажи подробней о том высоком береге, который мысом уходит далеко в море, — попросил Александр, — я вижу, у тебя на карте тут залив. Но что по ту сторону мыса?
— Хорошо, царь, расскажу, что удалось узнать. Мы стояли в море на якорях. И смотрели на этот мыс. Вдруг твой главный кормчий Онесикрит — вот он, — Неарх кивнул в сторону Онесикрита, — приказывает: плыть прямо на этот мыс. «Нечего нам терпеть всякие беды и опасности возле берегов — то приливы, то отливы, то подводные скалы!» Ну, я сказал ему: «Ты, Онесикрит, глуп! Ты глуп, Онесикрит, — повторил Неарх, услышав протестующий возглас Онесикрита, — ты глуп, говорю я, если не знаешь, с какой целью отправил царь этот флот. Он послал нас не потому, что не мог сухим путем в целости вывести все войско, но потому, что хотел точно разузнать все берега вдоль пути флота, все стоянки, острова, заливы, узнать, какие там есть приморские города, какая земля плодородна, какая пустынна. Неужели мы должны уничтожить все наше дело, когда уже подошли к концу своих трудов? А если этот мыс уходит так далеко к югу, что мы снова попадем в пустыню, без воды, без хлеба?»[122]
