Тамара Мизина - Владычица Рима
В комнату заглянул давешний слуга-раб.
– Что тебе надо, Марц?
Раб проскользнул в дверь, упал перед римлянином ниц:
– Господин мой, там пришел какой-то человек и желает видеть великого Гая Лициния Октавиана.
– Кто?
– Мой господин, никто его не знает. Это молодой варвар и, судя по одежде, варвар незнатный.
– Пусть с ним говорит Эвфорион.
– Варвар не желает говорить с секретарем моего господина. Он говорит, что пришел получить от моего господина четыреста тысяч сестерций и более ни с кем и ни о чем толковать не намерен. А то де у старухи слишком острый слух.
Лициний задумался. Намеки пришельца были достаточно прозрачны, а предосторожности, если он действительно принес ценные вести, вполне оправданы.
– Его обыскали? При нем нет оружия?
– Нет, господин, даже булавки.
– Хорошо, я приму его, но позже. Пусть ждет. Я занят сейчас. Ступай.
Раб исчез за дверью, но через минуту вернулся:
– Мой господин, он говорит, что если господин желает тешить свою гордость, то ему нечего здесь делать. Еще он бранится и говорит, что ради римской гордости не станет рисковать головой и просиживать штаны в приемной господина, и еще он говорит, что раз римляне штанов не носят, то пусть они и ждут неизвестно чего!
Гай Лициний нервно приподнял бровь, и Марц свернулся чуть не в клубок:
– Он так говорит, господин. Господин прикажет задержать его или выкинуть?
Октавиан подавил раздражение. Варвары подобны диким зверям. Для того чтобы подчинить тех и других требуется не только сила, но и терпение:
– Зови. Послушаем, что за вести он принес. Но сперва переставь кресла. И столик. Принеси еще бокал. Медный, с позолотой. И фруктов в вазу добавь.
Через десять минут все было готово, а еще через минуту в комнату вошел молодой варвар с красивым, самоуверенным лицом, в простой и добротной одежде.
– Приветствую благородного Гая Лициния Октавиана, – негромко объявил он, будучи уже посередине комнаты и не дав себе труда поднять для приветствия руку.
– Приветствую моего гостя, – нехотя отозвался с ложа полководец. Предложить гостю сесть он не успел, – тот уже уселся в приготовленное кресло, плеснул из амфоры вина в стоявший на столике кубок:
– Жара, горло пересохло, – отхлебнув вина, он спросил: – Ушей здесь больше нет?
– Для гостя варвар ведет себя слишком вольно.
– Я не задержусь. Да и про уши спросил так, без умысла. Мне-то что? Своего имени я не скажу, а в сохранении тайны не меньше вашего заинтересован. Так начнем разговор?
Римлянин подавил гнев. Наказать наглеца он всегда успеет:
– Начинай.
Парень допил вино, поставил кубок на стол, вытер рот тыльной стороной ладони:
– Мое условие: за голову старухи вы платите мне миллион сестерций.
– Не много ли просишь?
– Нет. Миллион – мне, миллион – моему другу. Меньше никак нельзя.
– Два миллиона за одну голову?
– Почему за одну? За две.
– За какие две?
– Старуха и ее дочь. Эту девку тоже в живых оставлять нельзя. Я на это не согласен, – подхватив с блюда ветку изюма, он некоторое время грустно созерцал ее, потом бросил обратно. – Это не еда. Слабо вы кормитесь.
– Ты не путаешь? У старухи есть дочь?
– А как же! И в живых эту маленькую ведьму оставлять нельзя, если вы, конечно, не хотите, чтобы она заменила у нас мать.
– Мы о дочери ничего не слышали.
Юноша оперся обеими руками о колени, подался к римлянину, белозубо скалясь:
– Ну, еще бы! Кто она, по-вашему, эта старуха? Что вы о ней знаете? О прозвище я не говорю, но на самом-то деле кто она? Женщина в летах? Старая карга? Юная девушка? Даже среди наших это знает не каждый, но каждый верит в то, что видел, а видел он или женщину, или девчонку и очень редко ту и другую вместе. Это мать и дочь. Понятно вам?
– Да, – уже эта новость стоила потраченного терпения, а у варвара, похоже, еще кое-что припасено.
– Ну, так как вам моя цена? По миллиону за голову?
– Много. Даже миллион за обе – много.
– Меньше никак нельзя. Мне нужен миллион. Я так решил. А мой друг обидится, если его доля будет меньше моей.
– А нельзя обойтись без друга?
– Нельзя, – юноша отщипнул несколько ягод от грозди, пожевал их. – Все дело в том, что я даже не знаю, где старуха будет завтра или послезавтра. Это может узнать только он.
– В таком случае, тебе миллион – много.
– В самый раз. Я рискую больше. Старуха же меняет лагерь каждое утро, и никто, кроме нее, да, возможно, ее дочери, не знает, где будет ночевать. Я знаю, очень приблизительно, в какой местности они бродят, но этого мало. В горах полно троп, по которым маленький отряд всегда ускользнет от самой большой армии хоть днем, хоть ночью.
– Но речь-то идет о целом миллионе.
– О двух на двоих.
– Хорошо, о двух.
Парень усмехнулся:
– Все просто. Долго без отдыха они идти не смогут. Воины не выдержат и взбунтуются. Положим, у Лиины в пятках шипы и ей эти переходы вроде прогулки, но старуху-то носят в носилках.
– Лиина – это имя младшей?
– Да. Не девочка, а живая ртуть. Так о чем это я? Ах, да. Рано или поздно старуха должна будет разрешить привал на несколько дней. Тогда-то приятель и даст мне знать. Есть у него прирученная птица для этого. А я проведу вас такими тропами, что даже старуха ничего не учует. Только и вы не мешкайте.
– Не замешкаемся.
– Теперь насчет денег. Сейчас я у вас ни обола не попрошу. Я не нищий и заплатить в харчевне за мясо и вино у меня найдется чем. Деньги передадите мне тогда, когда я дам вам знать. Потом придет мой приятель и тоже получит свою долю. Так что мы вас не обманем. Но и сами не вздумайте хитрить. В горах ведь и заблудиться можно, а там, глядь, птички-то и улетели. С нас вам выгоды будет немного. Ну, я пошел.
– Не торопись, – Гай Лициний щелкнул пальцами, призывая раба, – Марц! Принеси мясо моему гостю.
– Мясо – это хорошо, – парень поднялся, – но лучше я его в какой-нибудь харчевне съем. Говорят, старуха на семь локтей под землю видит, а на земле от нее тайн вообще нет. Врут, конечно, но и дыма без огня не бывает.
Не отрывая взгляда от лица пришельца, Гай Лициний выложил на стол один за другим два денария и, по огоньку, вспыхнувшему в глазах гостя, понял, что не ошибся. Парень присел на самый уголок кресла, показывая, что очень торопится, спросил, не сводя глаз с монет:
– Что еще хочет узнать благородный Гай Лициний Октавиан?
– Сколько у вас воинов?
– Не знаю. Этого никто не знает, кроме старухи. Я слышал, что перед сражением с армией Помпония их было около девяти тысяч. После, конечно, их стало меньше, но насколько – не знаю. Сейчас же войско растет изо дня в день.
