Жан Оливье - Викинги и индейцы
Лейф сел и инстинктивно потянулся в темноте правой рукой за мечом.
— Клянусь Тором, не волнуйся. Это я, Тюркер. Мне нужно сказать тебе кое-что по секрету, Лейф Турлусон. Спускайся по склону до реки, туда, где летом селятся цапли, в камыши. Я буду тебя ждать…
Франк исчез так же таинственно, как и появился.
Лейф набросил на плечи безрукавку и медвежью шкуру, затем молча обул свои «хуоскоры», подбитые оленьим мехом. С полдюжины человек, среди них и Рунн Ирландец, спали прямо на полу, завернувшись в длинные широкие плащи из бараньих шкур, и их храп поднимался под потолок с размеренностью исландских волчков.
Лейф нырнул под медвежью шкуру, закрывавшую вход. На востоке алело небо, и косые лучи полыхали на заледенелом снегу. Тщательно следуя совету Тюркера, он проскользнул мимо викинга, выставленного в дозор позади колючей изгороди, дополнявшей полосу кленов и делавшей ее непроходимой. Чего хотел от него франк, и почему он окружал свои действия такой тайной?
Возле покинутого гнездовья цапель Тюркер был не один. В нескольких шагах от него сидел на пне Омене-ти, непроницаемый, как деревянная статуя. Он приветствовал Лейфа по обычаю скрелингов — правая рука поднята на уровень сердца, ладонью наружу — и ни один мускул на его лице не дрогнул.
— Послушай! Тюркер, я что, стал чужаком в собственном доме, раз ты приходишь будить меня тайком, как вор? — пошутил викинг.
Взгляд Тюркера был серьезен.
— Лейф, твоя жена и сын не вернутся раньше весны.
— Кто тебе сказал?
— Это знает Омене-ти. Мы не хотели говорить раньше, Лейф, пока ты сражался со смертью. Мы не предупредили Эйрика Рыжего и Бьярни Турлусона, ведь у них в головах другие заботы.
— Ты что-то еще от меня скрываешь, Тюркер.
— Верно. Я носил в себе тайну, как бремя, Лейф, пока ты набирался жизни и сил. Но пришло время все тебе узнать, и только ты один можешь решить, что делать дальше.
Тюркер на мгновенье смолк, и губы его задрожали.
— Выслушай меня, Лейф Турлусон.
Он прибегнул к языку скрелингов, чтобы Омене-ти понял его слова.
— Виннета-ка и островные манданы предстанут перед Большим Советом Шаванос потому, что заключили союз с пришедшими с моря Белыми. Вожди и шаманы речных и озерных племен должны решить, был ли Виннета-ка вдохновлен на это богами или он согрешил против законов. Вот почему островные манданы остаются так долго на празднике белого времени года. Все это правда, Омене-ти, правильно ли мой язык передал твои слова?
— Это правда, Омене-ти?
Внезапно Лейфу открылись головокружительные бездны. Неужели обустройство на Новой Земле предполагает такой мучительный разлад!
— Клянусь четырьмя сторонами неба, это правда! Клянусь востоком, дающим нам свет, клянусь западом — дорогой благотворного солнца, клянусь севером, показывающим нам, насколько длинна жизнь, клянусь югом, возвращающим нам весну, все это правда!
Скрелингу было несвойственно говорить так долго. Он только что на одном дыхании выложил торжественное добровольное обязательство манданов.
Лейф долгим взглядом охватил склоны Кросснесса, лес, высокие берега, и реку, и огромный горизонт, потерявшийся в снежной белизне. Разве неведомый запад не указывал на дорогу благотворного солнца?
— Возможно, я не заслужил своего счастья, и боги хотят подвергнуть меня испытанию, навсегда связав меня с этой землей. Тюркер, почему бы Омене-ти не отвести меня в озерный край?
Омене-ти отреагировал на вопрос быстрее франка.
— О! Вот слова, которых я ждал от моего брата. Я готов отправиться в путь, когда ты захочешь, я сумею найти дорогу в край озер… И если мой брат Болтливый Филин…
Он указал на Тюркера, но тот не слушал. Прищурив глаза, Франк, как рысь в засаде, пристально вглядывался в реку.
— Клянусь Тором, это не наши. Погодите! По реке плывут две пироги. Пока нам их не видно из-за камышового островка, но клянусь, это не манданы Виннета-ка.
Отлив высвобождал высокую тростниковую поросль, которую исправно затапливал морской прилив. Лейф повернулся к Омене-ти. Он уже собрался сказать, что Тюркеру померещилось, но его удивило поведение скрелинга. Краснокожий сохранял ужасающую неподвижность, и даже его глаза, казалось, застыли; однако Лейф угадывал под этой маской напряженные мускулы и настороженную мысль. Может быть, Омене-ти уже знал, что означает это появление и страшился вторжения чужих скрелингов? Но действительно ли Тюркер видел их?
Время словно приостановилось.
— Вот они, — проговорил франк хриплым голосом.
В каждой пироге, которые от места, где находился Лейф с товарищами, отделяло расстояние в десять-двенадцать полетов стрел, находилось по четыре человека.
Они гребли, часто ударяя по воде лопатообразными веслами, стоя на коленях на дне лодки, упираясь поясницей в горизонтальные поперечины, не дававшие разойтись обшивке, сделанной из бересты. Каждый их жест отличался точностью, и замечательная гармония движений плеч, туловища и широких весельных лопастей не оставила Лейфа равнодушным. Только потом он сообразил, что эти суденышки отличались от пирог манданов: широкие и низкие, они загибались на концах элегантными дугами.
— Пироги шаванос, — прошептал Омене-ти… — Куски бересты, сшитые между собой корневищами тамарака.
Две лодки шли параллельно берегу в одном полете стрелы от него. Гребцы еще не заметили трех человек из Кросснесса. Омене-ти имел полную возможность разглядеть их.
— Озерные шаванос, племя Лисицы. Сыновья прехитрого лиса, — заключил он.
Манданы распускали волосы, тогда как шаванос стягивали их на макушке и вставляли в них цветное перо.
— Что им нужно, — проворчал Тюркер, — и почему вместо манданов плывут они?
Омене-ти пожал плечами.
— Хотят сами посмотреть на нас. Я пытаюсь понять другое — с добром ли они приплыли.
Взгляд скрелинга сделался необыкновенно пристальным. Две пироги начали описывать широкую дугу по реке, удалявшую их от Кросснесса. Через какое-то время Омене-ти обернулся. Черты его лица выдавали волнение.
— Ну что? — спросил Лейф.
— Появление шаванос не сулит ничего хорошего, на лицах гребцов — знак траура.
И поскольку Лейф и Тюркер не поняли, добавил:
— Я видел черный круг на лбах у шаванос, а под глазами — черную изломанную черту. А это означает, что весь народ шаванос, от реки до озер, должен быть в глубоком трауре.
Тут Лейфу вспомнились слова, недавно услышанные от Омене-ти.
— Не из-за того ли, что вождь Виннета-ка и островные манданы заключили союз с викингами?
— Шаванос приплыли, чтобы посмотреть, — коротко ответил Омене-ти. — Я не знаю, что Гитчи-Маниту — Большое Облако — приказал вождям и шаманам Совета озер.
