Поль Феваль-сын - Кокардас и Паспуаль
– Ох, помаленьку! – закатил глаза брат Паспуаль.
– Хотя нет, господин Шаверни, – раздумчиво продолжал Кокардас. – Пожалуй, вы правду сказали, только я не сразу сообразил.
– Правду?
Гасконец решил раскрыть карты:
– Мы непременно пойдем в Лагранж-Бательер, только совсем не в Оперу… хотя дамы там будут, наверняка будет.
– Ну, так я и думал! – воскликнул Шаверни.
Кокардас состроил презрительную мину:
– Это все дела лысенького, меня это не касается… А пока он тешится, Кокардас-младший смотрит в оба. Раз мы не явились на свидание вчера, мы явимся туда сегодня, вот и все!
– Мы дали слово… – пролепетал Паспуаль. Проказы последней ночи не заставили его забыть обещание, данное кабатчице.
– Ну знаешь, брат Амабль! Юбки – смерть твоя! Впрочем, возле женщин всегда можно встретить того, кого, ищешь, и на этот раз нам непременно повезет!
– Не нарвитесь только на шпагу, – заметил маркиз.
– Это на нашу шпагу кто-нибудь нарвется! А тот, кто нарвется, очень даже может оказаться врагом Лагардера.
– Так и быть – идите, куда хотите, только головы свои берегите.
– Дьявол меня раздери! Если бы у всех людей головы на плечах держались так крепко, как у нас с лысеньким, давно бы все кладбища закрылись!
Шаверни опять задремал. Два приятеля искренне радовались, что им не только прощено прошлое, но еще и дана свобода на будущее.
– Ты, небось, и не думал, что нам так все сойдет?
– Прекрасная вещь – красноречие, мой благородный друг!
– Кому ты это говоришь? Не был бы я учителем фехтования, я бы стал оратором. Эти два ремесла сродни, ад и дьявол.
С этими словами гасконец потащил своего неразлучного спутника на кухню к тетушке Франсуазе подкрепиться чашкой бульона. После всех перипетий прошедшей ночи подкрепиться им было необходимо.
– Так, значит, вечером – договорились? – спросил Амабль.
– Еще бы! Правда, женщины в «Клоповнике» не так хороши, как в Опере…
– Для понимающего человека женщины все хороши, – с жаром возразил брат Паспуаль.
– Верно! А для хорошей глотки хороши все вина. Я на свою до сих пор не жаловался.
Гасконец алкал тем больше, чем больше пил. Так же и Паспуаль вдвое больше желал любви, насладившись ею. Оба заранее предвкушали удовольствие: Кокардас грезил о больших кружках с вином, Паспуаль – о прелестях Подстилки. Что с того, что накануне они пили самые благородные вина и целовали самых изысканных женщин Парижа, а теперь их ожидал какой-нибудь воверский горлодер и кабацкие девки? Они и не думали об этом: к нашим друзьям вполне можно было бы отнести знаменитый стих, будь он уже сочинен в ту пору:
«Что для меня бутыль? Пришло бы упоенье!»
Смущало их только одно: как Подстилка их примет? Особенно боялся нормандец. Он думал о том, что нарушил, так сказать, приказ явиться на другой день, а эта женщина была из тех, которые любят, чтобы их слушались. Паспуаль не знал, как обуздать гнев страшной матроны, и трепетал при мысли о встрече.
Кокардас, услышав об этом, расхохотался:
– Я тебя умоляю, лысенький мой! Положи пару экю в кошелек – и красотка сразу присмиреет, как овечка. Неужто ты до сих пор не знаешь: мужчин усмиряют сталью, а женщин – серебром?
– Ты, по обыкновению, прав, Кокардас. А теперь – не поспать ли нам часок-другой? Ведь ночью спать снова не придется.
– Как хочешь, дружок. А по мне лучше распить бутылочку с нашим другом Берришоном за здоровье его почтенной бабушки.
– Э, нет, мэтр Кокардас! – воскликнула Франсуаза. – Мало того, что вы учите мальчика резать своих ближних, так еще хотите сделать из него пьяницу и бабника! Пошли вон с кухни!
– Вот что, любезнейшая: дело мужчины – драться, любить и пить, понятно? Вот взять хоть нас с лысеньким: он любит, я пью, оба мы деремся – и чувствуем себя как нельзя лучше. То же будет и с внучком вашим, обещаю!
– В его годы… – промурлыкал чувствительный Амабль, – я соблазнил…
Он не договорил: почтенная бабушка Франсуаза швырнула ему мокрую тряпку прямо в физиономию, взяла друзей за плечи, развернула и вытолкала с кухни.
Весь день они скитались, как души в чистилище, в ожидании грядущих блаженств. Друзья, однако, и не подозревали, что гасконец ошибался, утверждая, будто барышни из оперы – у них в долгу. Конечно, балерины подарили бретерам свои ласки – ведь те выручили их из крупной переделки. Но и они, в свою очередь, спасли друзей от западни, в которой запросто можно было сложить головы.
Часто тот, кто считает себя благодетелем, сам облагодетельствован еще больше. Честь актрис и шкура бретеров одинаково весили на весах Судьбы.
IX
НОЧНЫЕ РОЗЫСКИ
Вернемся назад и посмотрим, что происходило накануне вечером в «Клоповнике» и «Лопни-Брюхе». Ведь в обоих заведениях ожидали двух наших приятелей…
Едва они удалились, Подстилка сразу забеспокоилась: вернутся или нет? И дело тут было вовсе не в нежных чувствах. Хозяйка собиралась просто держать нормандца (если недобрый ветер все же занесет его к ней) на крючке пустыми обещаниями, которые никогда не будут исполнены, – а тем временем денежки двух друзей будут капать к ней в кошелек. Это для нее и было главное. Она всегда вела тонкую игру, не пытаясь сразу, одним махом выпотрошить простаков, которых Бог или черт посылали ей навстречу.
С кого шкуру дерут, тот всегда орет, гласит мудрая пословица. Косоглазая кабатчица не хотела, чтобы кто-нибудь услыхал крики ее жертв. Поэтому рот им она зажимала поцелуем, а руку меж тем запускала в карман. За самые малые вольности ей платили дорого, а кто хотел получить все – должен был выложить очень толстый кошелек.
Понятно, что два бретера привлекли внимание Подстилки, особенно ее заинтересовал Паспуаль: она поняла, что нормандец был из тех любвеобильных простофиль, которые за один ласковый взгляд готовы все отдать.
Ив де Жюган и Рафаэль Пинто ожидали новых знакомцев по другой причине. Мы с вами помним, как они строили вместе с Готье Жандри и Китом коварные планы в притоне на улице Гизард.
Гигант бросил торговлю миндалем – она принесла ему одни убытки, а узнать он так ничего и не узнал. Тем больше он точил зуб на двух приятелей-фехтмейстеров: ведь они помешали ему расправиться с Жаном-Мари! Что ж, думал он, мальчишка не уйдет, а вот свести счеты с обидчиками можно уже сегодня…
Итак, в «Клоповнике» покушались не столько на добродетель, сколько на кошелек наших друзей, а в «Лопни-Брюхе» вовсю готовились отобрать у них жизнь.
Но в нашей земной юдоли самые заветные желания исполняются редко. Как ни озиралась Подстилка, выйдя за порог своего кабака, как ни чистили четыре бандита рапиры в ожидании помощников Лагардера, все было напрасно: друзья не появлялись.
