Александр Дюма - Жозеф Бальзамо. Том 1
— Дочитал.
— С какой целью?
— Я узнал из них то, чего прежде не знал.
— А из «Общественного договора»?
— Из него я узнаю то, о чем догадывался прежде.
— Что же, к примеру?
— То, что все люди братья, что общество дурно устроено, поскольку в нем есть и крепостные, и рабы, но когда-нибудь все люди станут равны.
— Вот как! — проронил путешественник.
С минуту оба помолчали, продолжая шагать вперед; путешественник тянул за повод лошадь, Жильбер нес фонарь.
— Значит, вам и впрямь хочется учиться, друг мой? — чуть слышно проговорил путешественник.
— Да, сударь, это самое мое горячее желание.
— Ну, и чему же вы хотите учиться?
— Всему! — отвечал молодой человек.
— А зачем вам учение?
— Чтобы возвыситься.
— До какого предела?
Жильбер помедлил; у него явно была своя обдуманная цель; но цель эта, несомненно, была его тайной, и открывать ее он не желал.
— Насколько это в человеческих силах, — отвечал он.
— Но вы учились хоть чему-нибудь?
— Нет. Где уж мне учиться: я беден и живу в Таверне.
— Как! Вы совсем не знаете математики?
— Не знаю.
— Физики?
— Нет.
— Химии?
— Нет. Я умею читать и писать, вот и все. Но я изучу все эти науки.
— Когда?
— Когда-нибудь.
— Каким же образом?
— Не знаю. Но все это изучу.
— Необычное дитя! — пробормотал путешественник.
— И тогда… — шепнул Жильбер в ответ собственным мыслям.
— Что тогда?
— Нет, ничего.
Между тем Жильбер и тот, кому он служил проводником, шагали уже не менее четверти часа; дождь совершенно прекратился, и земля начинала источать тот терпкий аромат, что приходит весной на смену душным испарениям грозы.
Жильбер, казалось, глубоко задумался.
— Сударь, — внезапно спросил он, — вы знаете, что такое гроза?
— Разумеется, знаю.
— Правда, сударь?
— Чистая правда.
— Вы знаете, что такое гроза? Знаете, отчего бывает молния.
Путешественник улыбнулся.
— Это взаимодействие двух электричеств: одно содержится в туче, а другое в почве.
Жильбер вздохнул.
— Я не понимаю, — признался он.
Возможно, путешественник сумел бы дать бедному юноше более доступное объяснение, но, к несчастью, в этот самый миг сквозь листву забрезжил свет.
— Ну-ка, что там такое? — воскликнул незнакомец.
— Таверне.
— Значит, мы добрались до места?
— Вот ворота.
— Отворите.
— Что вы, сударь! Ворота замка Таверне растворяются не так просто.
— Да этот ваш замок Таверне — сущая крепость! Ну что ж, постучите.
Жильбер приблизился к воротам и, превозмогая робость, нерешительно постучался.
— Так вас никто не услышит, друг мой, — сказал путешественник, — стучите громче.
В самом деле, незаметно было, чтобы кто-нибудь слышал стук в ворота. Кругом было по-прежнему тихо.
— Вы принимаете ответственность на себя? — спросил Жильбер.
— Не беспокойтесь.
Тогда Жильбер отбросил колебания; выпустив из рук молоточек, он вцепился в колокольчик, издавший такой пронзительный звон, что его было слышно на лье вокруг.
— Ей-богу, если ваш барон и на этот раз не слышал, он глухой, не иначе, — изрек путешественник.
— А, Маон залаял, — отметил молодой человек.
— Маон[29]? — подхватил путешественник. — Это конечно же, знак внимания со стороны вашего барона по отношению к его другу герцогу де Ришелье.
— Не знаю, сударь, что вы имеете в виду.
— Маон — последнее завоевание маршала.
Жильбер снова вздохнул.
— Увы, сударь, я уже признался вам, что ничего не знаю, — сказал он.
Два эти вздоха подытожили для странника целую череду скрытых мук и неутоленных честолюбивых притязаний.
В этот миг послышались шаги.
— Наконец-то, — проронил путешественник.
— Это наш Ла Бри, — пояснил Жильбер.
Ворота отворились; но при виде путешественника и его странной кареты Ла Бри, который ожидал только Жильбера и был застигнут врасплох, чуть было не захлопнул их снова.
— Прошу прощения, друг мой, — обратился к нему путешественник, — мы направлялись именно сюда, и не нужно захлопывать ворота у нас перед носом.
— Однако, сударь, я должен уведомить господина барона о неожиданном посетителе…
— Не стоит труда, поверьте мне. Рискну навлечь на себя его неудовольствие и ручаюсь вам: может быть, меня и прогонят, но не раньше, чем я обогреюсь, обсохну, подкреплюсь. Слыхал я, что вино у вас доброе, так ли это? Уж вы-то знаете.
Вместо ответа Ла Бри продолжил было сопротивление, но путешественник проявил настойчивость, и вот уже обе лошади и карета оказались на подъездной аллее, а Жильбер в мгновение ока запер ворота. Признав свое поражение, Ла Бри решил самолично идти доложить о захватчике и со всех своих старых ног устремился к дому, крича во всю глотку:
— Николь Леге! Николь Леге!
— Кто такая Николь Леге? — осведомился незнакомец, все с тем же хладнокровием двигаясь по направлению к замку.
— Николь, сударь? — переспросил Жильбер с легкой дрожью в голосе.
— Да, Николь, та, которую зовет метр Ла Бри.
— Это горничная мадемуазель Андреа, сударь.
Тем временем крик Ла Бри не пропал втуне: под деревьями мелькнул огонек, озаривший прелестное девичье лицо.
— Что тебе, Ла Бри? — спросила она. — И почему такой переполох?
— Скорее, Николь, скорее, — дребезжащим голосом прокричал старик, — доложи хозяину, что какой-то путник, застигнутый грозой, просит у него пристанища на ночь.
Николь не заставила его повторять дважды и так проворно понеслась к замку, что мигом скрылась из виду.
Что до Ла Бри, убедившись, что барон не окажется застигнутым врасплох, он позволил себе остановиться и немного перевести дух.
Доклад вскоре возымел свое действие: с высокого крыльца, почти скрытого за акациями, донесся раздраженный и повелительный голос, повторявший не слишком-то дружелюбно:
— Путник?.. Что за человек? Явившись в чужой дом, следует по меньшей мере назваться.
— Это барон? — спросил у Ла Бри тот, кто явился причиной такого недовольства.
— Увы, да, сударь, — сокрушенно подтвердил бедняга. — Слышите, что он спрашивает?
— Он спрашивает мое имя, не правда ли?
— Истинно так. А я-то и забыл вас спросить.
— Доложите о бароне Жозефе де Бальзамо, — сказал путешественник. — Быть может, общность наших титулов сделает твоего хозяина уступчивее.
Ла Бри доложил, несколько ободренный титулом, который приписал себе незнакомец.
