Оливер Боуден - Черный флаг (ЛП)
Мать попыталась как-то возразить, но, пока никто не расстроился еще сильнее — пока я никого не расстроил еще сильнее — я сел на коня и ускакал.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Промчавшись в ночи в бешенстве и с разбитым сердцем, я свернул на дорогу в город и остановился у "Старой дубинки", где все и началось. Я проковылял внутрь, придерживая руку у больной груди. Мое лицо все еще ныло после побоев.
Все в таверне мигом умолкли. Я был в центре внимания.
— Мне нужен Том Кобли и его пронырливый сынок, — выговорил я, тяжело дыша и сверля всех взглядом исподлобья. — Они были здесь?
От меня отвернулись, вжав головы в плечи.
— Здесь не ищут проблем, — сказал из-за барной стойки Джек, хозяин трактира. — Ты тут и так наломал нам дров до конца жизни, спасибо тебе большое, Эдвард Кенуэй.
Он произнес "спасибо тебе большое" так, будто это было одно слово. Спасиботебебольшое.
— Ты узнаешь, что такое настоящие проблемы, если укрываешь Коблей, — предупредил я и прошагал к стойке, за которой он потянулся к висевшей на гвозде сабле, о существовании которой я знал. Я добрался до туда первым, вытянулся одним рывком, из-за которого заострилась боль в животе, но все же вцепился руками в саблю и выхватил ее из ножен одним ловким движением.
Джек не успел среагировать, все произошло слишком быстро. В один миг он только хотел достать до оружия, и в следующую — то самое оружие уже было приставлено лезвием к его горлу, спасиботебебольшое.
Свет в помещении едва горел. Огонь дрожал в камине, украшая стены плясавшими тенями.
Посетители следили за мной, внимательно сузив глаза.
— Теперь говори, — произнес я, повернув лезвие у горла Джека, и тот вздрогнул, — были ли здесь сегодня Кобли?
— А ты не должен был этой ночью отчалить на "Императоре"?
Ответил не Джек, а кто-то другой. Кто-то, кого в полутьме я не мог разглядеть, и чей голос я не мог узнать.
— Да, но мне повезло, что мои планы изменились. Иначе бы мои мать и отец сгорели заживо в своей постели. — Я заговорил громче. — Вы этого хотели? Все вы? Потому что так бы оно и случилось. Вы знали об этом?
В таверне стало так тихо, что можно было бы услышать, как падает волос. Из темноты на меня смотрели глаза мужчин, с которыми я пил и дрался, и женщин, с которыми я спал. У них были свои секреты. Они будут хранить их и дальше.
Снаружи донесся грохот и лязг подъехавшей телеги, и этот звук никто не оставил без внимания. Напряжение в таверне изменилось. Это могли быть Кобли. Вероятно, чтобы сделать себе алиби. Я вывел Джека из-за стойки и направил его к входной двери, все еще держа саблю у горла.
— Держите язык за зубами, — предупредил я присутствующих, — держите свой язык за чертовыми зубами, и горло Джека не продырявится. Я пришел только за тем, кто принес факел на ферму моего отца.
Снаружи послышались голоса. Среди них я узнал Тома Кобли. Я встал за дверью как только она открылась, прячась за Джеком, в шею которого упирался кончик сабли, как за щитом. Тишина была настолько гробовая, что входившая троица заметила ее мгновенно, но среагировала слишком медленно, чтобы понять, что было что-то не так.
Когда они зашли, я услышал грудной хохот, затихавший на губах Кобли, и увидел пару сапог, которые я узнал ранее — они принадлежали Джулиану. И тогда я вышел из-за двери и пронзил его саблей.
Следовало убить меня, когда был шанс. Я попрошу написать это на моей могильной плите.
Джулиан, застрявший в дверном проеме, встал и округлил глаза, сначала глядя на саблю, вонзенную в его грудь, затем на меня. Последним, что он увидел в своей жизни, был его убийца. Последним, что он сказал, были брызги крови, брызнувшие из его горла мне в лицо. Это был не последний человек, которого я убил. Напротив — первый.
— ТОМ! Это Кенуэй! — послышался крик из толпы, но в нем вряд ли была необходимость даже для такого тупицы, как Том Кобли.
Глаза Джулиана остекленели, и свет в них погас. Он соскользнул с моей сабли и рухнул на пол, как последний пьяница. За ним с открытыми ртами, будто увидев приведение, стояли Том Кобли и его сын Сет. Все планы утонуть в кружках выпивки и нахвалиться о том, как они гульнули этой ночью, забылись, когда эта парочка бросилась бежать.
Им на радость потратив драгоценные секунды на то, чтобы перешагнуть через тело Джулиана, я бросился в ночную темень. Сет поскользнулся на грязи и силился подняться, в то время как Том, не остановившись, чтобы помочь сыну, погнал по главной дороге со всей дури, направляясь к фермерскому дому напротив. В следующий миг я уже склонился над Сетом с той же окровавленной саблей в руках, и собрался сделать его вторым, кого мне придется убить. В конце концов, мои руки уже были в крови, и, говорили, что это первое убийство дается тяжелее всего. Не окажу ли я миру милость, избавив его от Сета Кобли?
Но нет. Существовало еще милосердие. А кроме него — и сомнение. Был шанс — небольшой, но шанс — что Сета могло и не быть на ферме.
Я ударил эфесом сабли по его затылку и был вознагражден криком боли и возмущения. Затем он упал — я надеялся, что от потери сознания — в грязь, и я промчался мимо него, работая руками и ногами со всей силы, в погоне за Томом.
Я знаю, о чем ты думаешь. Ты думаешь, что у меня не было доказательств против того, что на ферме не было и Тома. Но я просто знал. Я просто знал.
Пересекая дорогу, он с опаской посмотрел назад, затем обеими руками уцепился за верхний край каменной стены и броском перевалился через нее. Увидев меня, он тихо и испуганно заскулил, и я понял, что хотя он и был довольно шустрым для своих лет (я не сомневался, что страх придавал ему скорости), я уже догонял его. Я перебросил саблю из одной руки в другую, чтобы перескочить через стену, затем приземлился на ноги по ту сторону и продолжил погоню.
Я был достаточно близок, чтобы учуять вонь Кобли, но он добрался до надворной постройки и скрылся из виду. Я услышал, как кто-то наступил на камень неподалеку, будто во дворе присутствовал кто-то третий, и подумал, что это мог быть Сет. Или хозяин фермы. Или, может быть, один из выпивох "Старой дубинки". Мне некогда было раздумывать над этим: мои мысли были сосредоточены на поимке Тома Кобли.
Я пригнулся у стены флигеля и прислушался. Где бы не находился Том Кобли, он застыл. Я взглянул направо и налево и увидел только фермерские сооружения, темными блоками высившиеся в серой ночи. Я услышал случайное блеяние козы и шум насекомых. В окне таверны по другую сторону дороги горел свет, но в ней было тихо.
Потом, в почти угнетающей тишине послышался хруст гравия с другой стороны здания. Он стоял там, выжидая, что я необдуманно наброшусь оттуда.
