Джек Данн - Тайная история Леонардо да Винчи
Он прошел нефами, разделенными на сводчатые квадраты… прошел через бронзовые двери, что вели к купели Винчи, и увидел свою мать Катерину и приемного отца Ачаттабригу. Ощутил прикосновение огрубевших трудовых рук Ачаттабриги, вдохнул запахи чеснока и похлебки, пропитавшие одежду его матери, увидел, осязал, обонял гроты и леса, что открывал ребенком. Но сейчас он быстро прошел темнеющими квадратами, коридорами, часовнями и хорами и вошел в витражное сияние того, что святой Августин называл настоящим будущего. Здесь в мягком рассеянном свете созерцания он заглянул в комнату с белеными стенами, испещренными копотью; тусклый свет сочился сквозь высокие узкие окна, дробясь в концентрических розетках, как в плохо шлифованных призмах. Книги, бумаги и свитки были сложены вдоль стен и на длинных полках, рассыпаны по столам и полу вперемешку с картами и чертежами, инструментами и линзами.
Старик сидел перед небольшим огнем, бросая в его рыжеватые сполохи страницы самого ценного из своих рукописных кодексов. Пламя шипело, когда из свежего зеленого дерева рождались капли и, пощелкивая, умирали от жара; а страницы свертывались, как цветы на закате, и темнели, охваченные огнем.
И когда Леонардо отвел взгляд от тени, которой однажды станет он сам, тьма начала заполнять пустые комнаты, коридоры и галереи его собора памяти.
И покуда калифово знамение поднималось к облакам, окрашенным рассветными бликами, и чудесным образом плыло к западу, покуда отдаленные землетрясения сотрясали отдаленные города, Леонардо понял, что все это — все, что произошло в этих чужих краях, — должно быть перемещено в область снов и кошмаров. Он рад был замкнуть эти двери в мир, так, словно эти приключения никогда не приключались. Хотя он все еще крепко сжимал свою книжку, он знал, что однажды она будет предана пламени. Но сейчас он радовался, ибо узрел величайшее свое творение, созданное из любви, наслаждения и муки, из вины и одиночества, гения и тьмы.
Он узрел свой собор памяти.
Он узрел три времени.
Он мог замкнуть двери в мир.
Послесловие автора
Биография Леонардо да Винчи существует как легенда, миф, головоломка, и различные историки и исторические школы утверждают, что разгадали ту или иную ее часть. Тем не менее до сих пор не создано связного портрета этой личности. История, а в особенности история великих людей, есть разновидность коллективного мифотворчества, экстраполяции известного в повествовательное. Я поместил свой рассказ в зазорах исторических фактов, дабы исследовать характер Леонардо и нравственные стороны его блестящих идей и изобретений.
Я отталкивался от научных идей и изобретений самого Леонардо, создавая вымышленную мечту, в которой он наконец достиг своей цели — овладел тайной полета. Мы знаем, что Леонардо изобрел вполне дееспособные подводные лодки, пулеметы, гранаты, парашюты и даже танки. (О многих этих изобретениях подробно рассказывается в его знаменитом письме к Лодовико Сфорце, правителю Милана.) Мы знаем также, что с детства Леонардо был увлечен идеей полета, что подтверждается его сном о Великой Птице. Леонардо обладал острой наблюдательностью, и он изучал птиц около двадцати пяти лет своей жизни (нам известны его заметки в «Кодексе Б», начатом в 1488 году, и его же рукопись «О полете птиц», написанная около 1505 года). Рассказывали, что Леонардо частенько покупал у уличных торговцев птиц в клетках и выпускал их на свободу. На деле он поступал так, чтобы изучать их. Леонардо писал, что «гений человека способен сотворять различные изобретения, с помощью тех или иных инструментов добиваясь одной и той же цели; но никогда не найти ему более прекрасного, более экономного или более прямого пути, нежели тот, которым пошла сама природа, ибо в ее изобретениях нет ничего недостающего и ничего чрезмерного». Именно следуя этим рассуждениям, а также некоторым ошибочным наблюдениям, он нетерпимо относился к тому, чтобы искать иной способ полета, в частности с неподвижными крыльями. Он в буквальном смысле этого слова хотел летать как птица и до последних лет своей жизни был увлечен идеей орнитоптеров (хотя и в самом деле создал чертежи машины, которая является предшественницей геликоптера). Однако он действительно сделал ряд набросков, которые можно найти в «Атлантическом кодексе» и которые специалисты признают первой европейской концепцией планирующего полета.
Таким образом Леонардо вполне мог дойти до идеи неподвижного крыла и создать планер, как намного позднее сделали Лоуренс Харгрейв и другие. Следует, однако, заметить, что совершить этот воображаемый прыжок к идее неподвижного крыла для Лоуренса Харгрейва в 1890 году было не менее трудно, чем для Леонардо да Винчи в придуманном мной мире Флоренции пятнадцатого столетия.
Чтобы претворить мое видение в жизнь, я слегка подправил историю. Экстраполируя, используя то, что было известно Леонардо и его современникам, я естественным образом подвел его к идее летательного аппарата с неподвижными крыльями.
Я также слегка исправил историю, прибавив возраста Никколо Макиавелли и сделав его учеником Леонардо (позднее они действительно были знакомы). Не сомневаюсь, что читатели обнаружат и другие мои «поправки».
Я не мог не присоединиться к меньшинству в точке зрения на сексуальную ориентацию Леонардо. Распространенное мнение, что Леонардо был гомосексуалистом, в высшей степени сформировано трудами Зигмунда Фрейда по его половой психологии, особенно работой «Леонардо да Винчи и его детские воспоминания»[61]. В этой работе Фрейд спроектировал на Леонардо собственный склад ума. Книга начинается описанием знаменитого сна Леонардо о великой птице, в котором коршун слетает с неба и бьет его по лицу хвостом. (Существует, конечно, неоспоримая связь между этим первым оставшимся в его памяти сном и тягой к полету, которая была присуща ему всю его жизнь.) Однако Фрейд прочел записки Леонардо в переводе, и не слишком хорошем переводе, где слово «коршун» было перепутано со словом «стервятник». Фрейд подробно рассуждает о том, что стервятник — это символ Мут, египетской богини, символизировавшей женское начало, а хвост символизирует сосок груди. Коршун, наоборот, был символом мужества, точно так же, как ястреб или орел. Более того, Фрейд не был знаком с «Тривульцианским кодексом» Леонардо, чьи страницы подробно освещают многие стороны темной вселенной подсознания да Винчи.
Рэймонд С. Стайтс, автор психоаналитического этюда «Сублимации Леонардо да Винчи», пишет, что «Леонардо с успехом применил к себе метод, который создал сам Фрейд для раскрытия нездоровых комплексов, и его (Фрейда) диагноз, не учитывающий этой важной детали, вопиюще ошибочен». Тщательно изучив «Тривульцианский кодекс», Стайтс пришел к выводу, что «Леонардо, судя по всем фактам, был полноценным мужчиной с нормальным гетеросексуальным влечением».
