Анна Антоновская - Пробуждение барса
В замке Саакадзе за наглухо запертыми воротами совещаются азнауры.
Георгий откинул гусиное перо, отодвинул песочницу:
— Пора, друзья, договориться, пришло время действовать.
Гуния беспокойно оглянулся:
— Думаю, Георгий, осторожность необходима, князья добровольно не отдадут своих прав.
— Почему не отдадут? Даже поднос видел с княжескими правами для вас, — сердито буркнул Папуна.
— Я тоже видел такой… удобный, на гроб похож. — Дато вытянул ногу и придавил кошке хвост.
Фыркнув, она вылетела из комнаты.
Димитрий рассердился:
— Полтора часа не может тихим быть.
— Знаю, нелегкое дело затеваем, — продолжал Саакадзе, — но разве до сих пор не осторожно готовились? Сколько лет украдкой вооружались, сколько лет мечтали об открытом выступлении. Один раз совсем готовы были — царь Георгий предал, другой раз у стен Метехи стояли — царь Луарсаб отступил… Выходит, друзья, не на царей следует рассчитывать.
Квливидзе сурово пригладил усы:
— Что говоришь, Георгий? Как можно без царя? — Без царя не собираюсь…
Георгий пристально оглядел сумрачных азиауров. — Не замышляю против царя, но пусть будет одна власть. Вы хорошо знаете, по званию я князь, но по мыслям полководец азнауров. Так зачем нам, азнаурам, князей на шее держать? Польза небольшая. Сами не раз мне жаловались на княжеские притеснения, сами просили меры принять. Что же вы думали, я ваш гонец к царю? Знайте, только на большое дело с вами пошел… Теперь будем говорить прямо: у князей полные деревни народа, дети с пяти лет работают, на майдане княжеские мсахури все отдают по уменьшенным ценам, а вам самим приходится работать, земли мало, людей мало, прокормить нужно, одеть… Все мы из народа, душа с народом должна жить, выжимать последнее не пристало азнаурам. Да и чем тогда от князей отличаться будем? За что тогда народ с нами пойдет? Об этом всегда помнить должны. А подати? Половину хозяйства съедают. На дорогах каждого княжества рогатки, без пошлин пустую арбу не проведешь, пока до Тбилиси доедешь, четверть каравана на пошлину уходит. Все царство на вас ярмом лежит… А князья что делают? Подати не платят, для себя только живут… Все Картли работает, а князья повелевают… Долго ли терпеть будем?
— Мы против такого не говорим, Георгий, все за тобой пойдем, — поспешно проговорил азнаур Микеладзе. — Как ты хотел, так у себя жили: кто может шашку держать, на коней посадили, твои «барсы» приезжают, учат, дружины строят… Выбрали тебя предводителем, так покоряемся… Только вот семьи у нас, наверняка надо действовать, опасно, если князья победят: вина не преподнесут…
— У них поддержка сильная, — перебил Асламаз, — сам говоришь — царь на стороне князей, а у нас за спиной только смерть…
— С царем надо говорить, рисковать опасно, — буркнул Квливидзе.
— Царь знать обо всем должен, — поддержал Гуния.
Георгий пытливо смотрел на азнауров:
— Царь, конечно, должен знать, но… о народе тоже думать надо. Сурамское дело показало, на что способен народ Картли, когда его азнауры в бой ведут, когда свободно свое защищает и князья бессильны перед силой народа.
— Народу тоже опасно доверять, — встрепенулся горийский азнаур. — Дашь зайца — медведя захочет… Уже был такой случай. Вот ты назначил в Агджа-Калу глехи мдиванбегом, а он вернулся в замок к светлейшему Баграту и там хотел такое дело продолжать. Надел на него князь ярмо, теперь буйволом стал, уголь возит. Сам наружно успокоился, а тихонько народ мутит.
И сразу раздались голоса:
— С народом нельзя открытым быть.
— Кто работать будет, если все захотят управлять?
— А победим князей, народ скажет: «Я хозяин».
— Иногда народ страшнее князя!
— Об этом тоже много думать надо!
Дато вспылил:
— Зачем столько слов тратите! Если кто боится, пусть сейчас уходит, князья с радостью в свое общество примут, тем более один от них сбежал. Реваз Орбелиани клялся косами Дереджан по первому зову перейти к Моурави с тысячью дружинников.
— Ты молод, Дато, о таком деле долго говорить надо, — остановил Дато пожилой тбилисский азнаур. — Может, так лучше, может, иначе, зачем к князьям посылать? А персидские туманы не всегда сладко приготовлены.
— Народ не всегда перец за персик принимает. Вот в Гори у азнаура Эдишера глехи надсмотрщика избили, будто долю воровал. Раньше никогда такого не было, а у Квели Церетели сарай с шерстью сгорел. Еще много про народ приятного слышал, — иронически закончил церковный азнаур.
— Вы народа испугались, а без помощи народа вы можете победить? — усмехнулся Георгий. — Значит, драться, умирать за азнаурские права вы разрешаете народу, а дать ему больший кусок хлеба или лишнюю чашу вина вы не разрешаете?
Удобно придумали! Так вот, азнауры, наше первое дело — привлекать народ на сторону азнаурства, а вы чем собираетесь соблазнить? Может, цепями князей? Что же, очень хорошо. Предложите народу ярмо, колодки, кнут, яму, — думаю, обрадуется и сразу обменяет князей на азнауров.
Помнить надо, даже когда станете сильными, когда царь опять будет «богоравный», когда права князей и азнауров сравняются, даже тогда с народом придется в тесной дружбе быть, ибо народ — это войско, а войско побеждает, когда верит своим полководцам и когда полководцы любят свое войско. И еще помните — мы, азнауры, постоянно должны держать меч наготове, князья никогда не смирялись, не смиряются и не смирятся. Народ — это меч наготове против князей, а царь пойдет за теми, у кого сила. Это вам говорит Георгий Саакадзе.
Асламаз выразил общую мысль:
— Мы не народа боимся, но кто многим рискует, имеет право много думать.
«Барсы» все больше хмурились, и Георгий понял, что наступил решительный момент — отступление будет равно поражению. Он гордо выпрямился и повысил голос:
— Рискует? Чем вы рискуете? Конями, монетами, может быть, горстью земли? Посмотрите хорошо на меня: я — князь, одарен царем богатыми поместьями, Моурави, женатый на дочери доблестного Нугзара, брат царицы Картли… Что еще мне нужно?.. Если бы о себе думал, давно бы с Шадиманом сговорился. Вдвоем бы царствовали. До пределов древней Грузии раздвинул бы я границы Картли, все грузинские царства объединил бы, как при Давиде Строителе было. Два человека: один — Моурави, держащий всю страну вооруженной рукой, угроза магометанам; другой — правитель, опора князей, держащий внутренние дела царства и царя рукой железной… Да, азнауры, если бы о себе думал, два человека царствовали бы в Картли, а третий только бы думал, что царствует…
О родине мои помыслы, о всей Грузии. На большое дело вас позвал, азнауры. Не может сокол летать с подрубленными крыльями. Не может Грузия дышать, растерзанная на части. На дело объединения всех грузинских царств и княжеств позвал я вас, азнауры.
