Николай Панов - Дети Чёрного Дракона
— Но что же это такое? Как это могло случиться? Кто предатель?!
Он вдруг понял значение взглядов лам и китайцев. Он — последний, державший документ. На него ложится ответственность. Он продолжал молча и довольно бессмысленно смотреть на бесполезный лоскут.
Плачущим голосом заговорил Шанг:
— Братья мои, мы обмануты. Чья-то враждебная рука — рука коварного дьявола — лишила бумагу всей ее силы. Кто мог сделать это? Вот перед нами человек, в руках которого она была последние минуты. Только он или его противник могли испортить драгоценное. Брат наш Синг, не осталась ли вторая часть бумаги случайно в твоем платье?
Синг покачал головой. Китайцы начали шептаться.
— Сейчас мы пойдем искать тело упавшего в пропасть. Но трудно будет найти его. Мы должны быть уверены… Позволь нам, брат, сначала осмотреть твою одежду…
Китайцы закивали головами и сдвинулись ближе. Синг колебался. Позволить осмотреть себя, раздеться… но это может повлечь за собой большие неприятности. С другой стороны, лучше не вызывать подозрений излишней медлительностью.
Но подозрения уже зародились. Раскосые глаза и полуоткрытые бледные рты смотрели угрожающе. Синг отдал себя в распоряжение окружающих.
Цепкие руки раздвинули пушистый мех куртки, забегали по груди, по карманам. Шанг расстегнул воротник рубашки. Со слабым воплем изумления и с поднятыми вверх руками отскочил назад: под темной шеей выступала белая грудная кожа европейца. Краска, не обновляемая два месяца, исчезла с кожи Синга!
— Вы видите, — дрожащий желтый палец с длинным ногтем указывал вперед, — вы видите, братья, это — вор. Я давно уже следил за ним. Один белый шакал отнял у другого бумагу. Он проник к нам под маской соотечественника, — он оказался шпионом англичан. Отдай нам, вор, вторую часть документа!
Синг протянул руку. Он стоял на поросших зеленью камнях под свинцовым тибетским небом, сжимая в пальцах другой руки обрывок бумаги. Человек с лицом азиата и белым телом заговорил:
— Нет, я не предатель. Я не волк, забравшийся в овчарню. Знайте, братья, я — русский революционер. Моя кожа перекрашена для того, чтобы легче было попасть к вам. Там, в Китае, я достану тысячи свидетелей! Потому только не открыл я свою тайну раньше…
Ю-Ао-Цян насмешливо расхохотался, скаля черные зубы:
— Послушайте, что говорит этот человек. Он — русский, борец за свободу! Да разве не те же слова произносили губы упавшего в пропасть? Не лги, крыса! Ты знал о том, что он — тайный враг, ты был в заговоре с ним! Увидев, что ему уже не спастись, ты вздумал перехитрить нас. Отдай остаток бумаги, если не хочешь, чтобы твоя печень стала ножнами моего ножа!
Разоблаченный Синг взмахнул темной рукой в знак отчаянного протеста. Ю-Ао-Цян сжался и прыгнул вперед. Голубое лезвие скользнуло по рукаву отскочившего. Лама сзади опустился на корточки и обхватил рыжую кожу сапога Синга. На него навалились все сразу, покрыв его грудой вопящих и бьющих тел.
Но Синг все-таки вырвался. Он вскочил на ноги и бросился в сторону, тяжело прыгая с камня на камень. Не успели ошеломленные нападавшие подняться с земли, как он уже вбежал в низкую заросль подымавшегося вверх бугра и, упав на четвереньки, начал быстро карабкаться по пологому откосу.
Сзади грянули два выстрела. Две пули чиркнули о камни поблизости. Синг полз все быстрее. Ободранные руки болели. Крупные капли пота падали с лица. Вдруг почти над самым ухом послышался неровный топот и хриплое дыханье загнанной лошади.
Он выглянул. По узкой тропинке, пробегавшей двумя аршинами ниже, мчался одинокий ездок, в котором он узнал «невесту Будды», — два раза спасенную им от гибели женщину.
6. Перелет полковника Гунта
В это утро у калькуттского аэродрома собралась огромная толпа зрителей.
Еще бы! Ведь тот исключительный перелет, о котором столько кричали не только индийские, но даже великобританские газеты, должен состояться сегодня! Удивительный призовой перелет на двухместном пассажирском самолете новейшей конструкции! Перелет через горную цепь Гималаев и немедленное возвращение обратно, со спуском в самом Тибете! Но еще интереснее…
Еще интереснее то, кто взялся совершить этот удивительный перелет. Полковник Гильберт Гунт, герой подавления большого мятежа индийских солдат-сипаев, «железный полковник», по выражению корреспондентов, писавших отчеты о восстаниях, — вот кто привлекал сегодня всеобщее внимание к месту отбытия аэроплана.
И нужно сказать правду. Гибкий и стройный, с красивым острым лицом, обрамленным пилотским шлемом и украшенным маленькими, как будто нарисованными усиками, молодой полковник-летчик вполне оправдывал всеобщий интерес. Его известность росла с каждым годом, превращаясь в настоящую сверкающую славу.
— Настоящий джентльмен, — говорилось о нем в аристократических клубах. Не знающий отказа, — восторженно неслось из дамских гостиных. Кровавый английский пес, — шепотом говорили многочисленные вдовы и родственники запоротых и расстрелянных им участников восстания. Честное слово, полковник Гильберт Гунт не даром получал жалование офицера индийских войск его величества, короля Англии!
Последнее время полковник начал увлекаться авиацией. Полковник делал огромные успехи в этом опасном и трудном искусстве. Его бесстрашные мертвые петли славились не меньше, чем военные заслуги в недавнем прошлом. И вот, побившись об заклад в Британском клубе, полковник взялся один, без всяких спутников, перелететь Гималайский хребет и в тот же день вернуться обратно.
Великолепный аэроплан, — стройная четырехсотсильная машина с узким хвостом и мощными распростертыми крыльями, — уже ждал своего седока. Заднее пассажирское сиденье занимали закупоренные бидоны с запасным бензином. Под толстыми серебристыми крыльями и у неподвижного пропеллера впереди мелькало измазанное маслом лицо механика, исправлявшего последние неточности мотора.
Полковник Гильберт Гунт стоял тут же, вежливо и равнодушно пожимая тянувшиеся со всех сторон руки друзей. «Да, конечно, он вернется к назначенному сроку. Не может быть сомнения, что перелет окончится благополучно». Он вставил носок мехового сапога в приступку, сделанную сбоку фюзеляжа.
Он уже сидит внутри, с рукавицами на желтом круге руля, в широких летческих очках, под треск пущенного мотора отвечая на последние приветствия. Пропеллер спереди все энергичнее отбрасывает воздух, сзади вырываются сероватые дымки бензина…
— Контакт?
— Есть!
Самолет полковника Гунта бежит по песку и взвивается ввысь под глухое гудение остающейся внизу и сзади толпы. Самолет летит к извилистой темной линии Гималайских гор, отделяющих Тибет от Британской Индии.
