Алексей Сергеев - Стерегущий
Менделеев медленно опустился в удобное и глубокое кресло. Принимая от Верещагина стакан чаю, он сказал, обращаясь к Попову:
— Да, голубчик, рук опускать не стоит. Ваше открытие потрясло весь культурный мир. Как бы ни было тяжело вам добиваться признания, но ведь дело уже сделано.
— Спасибо на добром слове, дорогой Дмитрий Иванович.
Верещагин торопливо подвинул Попову графин.
— Александр Степанович, рому, рому в китайца.
— Спасибо, возьму, — поблагодарил тот, подливая в чай душистый крепкий напиток, — Кстати, Василий Васильевич, что вы сейчас предполагаете делать? Наверное, опять из России куда-нибудь за сюжетами подадитесь? Вы ведь вечный путешественник.
— Не скрою, угадали. Путешествия — это лучший способ образования. Особенно для художника. После пейзажей и бытовых зарисовок, сделанных мною недавно в Японии, мне хочется дать ряд картин из недавних ее войн с Китаем и Кореей. Пусть все увидят, что сделали японцы в тысяча восемьсот девяносто пятом году, взяв штурмом китайский Порт-Артур. Пусть запомнят подвешенных за ребра на крюки мирных китайских кули и крестьян, привязанных к стволам деревьев, замученных женщин с детьми, возле которых стоят самураи с дымящимися от крови мечами… Хочется мне яркими красками изобразить подобные «подвиги» японцев и в Корее. Например, убийство корейской императрицы, изрубленной на куски японскими солдатами, ворвавшимися ночью в ее спальню. Представьте себе низенькие, восточные комнаты, озаренные пламенем факелов, сверканье в их свете сабельных клинков, кровавые шрамы на обнаженном теле застигнутой во время сна женщины. Да, да, мне хочется, чтобы мир содрогнулся, увидев, во что выливаются столкновения народов, решивших, что им нельзя вместе дышать одним воздухом, если один из них не будет порабощен другим, более сильным. Тысячи образов встают у меня перед глазами, и все они просятся на полотна.
— Ну, дай вам боже успеха в ваших делах, — произнес Чернов. — Но неужели японцы так жестоки? А вот мы со Степаном Осиповичем беседовали — и не раз — о Японии, ведь он долго там жил, и он всегда высказывался о ней положительно.
— Нет, ваше превосходительство, — покачал головою Макаров, — я не из тех людей, которые видят все только в розовом свете.
В Японии меня восхитила чудеснейшая природа и резкие контрасты обычаев и нравов — европейских и японских. Многое в Японии мне казалось и проще и чище, чем, скажем, в соседней с нею Америке, в которой мне приходилось бывать еще кадетом морского училища. К слову сказать, я не против японского народа, деятельного, веселого, но не терплю их чиновников и военщину. Хочется им верховодить не только у себя дома, но и в Корее, и в Китае, и даже у нас в Сибири.
— Так, так, — покачал головой Чернов. — Но скажите теперь мне вот что: Порт-Артур, как известно, передан нам Китаем в арендное пользование, зачем же нам этот город Дальний, о котором так хлопочет Витте?
Макаров беспомощно развел руками.
— Ума не приложу. Я бы лично не стал строить новый город, а принялся бы совершенствовать и укреплять порт-артурские крепости и порт. Люди сведущие говорили мне, что Витте обманули мнимыми неудобствами последнего. Иногда у меня появляется страшная мысль. А что, если кто-нибудь из представителей наших правящих кругов, плывя в фарватере прояпонской политики, отдал распоряжение строить этот ненужный нам город с заднею мыслью помочь Японии утвердиться впоследствии на Ляодуне? Ведь Дальний уже и сейчас представляет собою первоклассный порт, оборудованный по последнему слову техники. Его портовые сооружения позволяют перегружать из морских транспортов на рельсовые пути составы товарных поездов. Короче: мы собственными руками создали базу для высадки вражеских десантов, ибо Дальний не крепость, а мирный коммерческий город. Против двенадцатидюймовых пушек вражеских броненосцев, которые будут сопровождать свои транспорты с войсками, мы сможем выставить только полевую артиллерию, ружья и штыки наших пехотных частей. Как подумаешь об этом, волосы дыбом становятся! Остается одна надежда на наш Тихоокеанский флот. На его долю ляжет обязанность разгромить вражеский десант в море, не подпустив его к бухте Виктории, на берегах которой построен Дальний.
Все невольно переглянулись.
— Во-от оно что! — многозначительно протянул Менделеев.
— Для того чтобы строить для России, Россию нужно любить, — хмуро произнес Попов.
— Россию нужно стеречь! — прозвучал твердо голос Макарова. — И на Дальнем Востоке об этом должны думать прежде всего моряки.
— О России нужно позаботиться, ее надо предостеречь, — сказал Верещагин. — Да, именно предостеречь, — повторил он с нажимом, — от военных авантюр, в которые ее тянут сановные аферисты в интересах наживы и колониальных захватов в Корее и Китае. Международные хищники ищут новых рабов, грызутся из-за богатой добычи на чужих территориях. Но знает ли об этом что-нибудь русский народ? Никто и ничего, а между тем он втягивается правительством в какую-то игру, ни правила, ни цели которой ему неизвестны…
Верещагин сделал паузу. Потом, приподнявшись и опершись обеими руками о стол, взволнованно продолжал:
— Дорогие друзья, позвольте высказаться перед вами совершенно откровенно. Никто из нас не сторонник военных авантюр, но служить родине, защищать ее интересы всеми силами — долг каждого русского человека. Степан Осипович сказал, что судьбу России в ее возможном столкновении с Японией будет решать флот. По воспитанию я также моряк и в некоторых вопросах морского дела разбираюсь. По моему разумению, наш теперешний флот, по сравнению с флотами других государств, плох. Конструкции кораблей — заграничных марок. А чужеземные фирмы, конечно, не заинтересованы создавать для нас совершенные образцы. Мне думается, что нам, русским, надлежит создать собственную кораблестроительную промышленность. Один богатейший человек, любящий Россию, правда по-своему, но, безусловно, желающий ей пользы, предложил мне позондировать почву: не возьмет ли на себя передовое русское общество организацию крупного кораблестроительного завода?..
Верещагин умолк и вопросительно посмотрел на Макарова, как бы передавая ему слово.
— В моей поддержке этого ценного начинания можете не сомневаться, — сказал адмирал. — Но обстановка на Дальнем Востоке и особенно в Порт-Артуре сейчас такова, что вопрос о «Русском Кораблестроительном Товариществе» придется решать, очевидно, уже после войны. А общественной инициативе прежде всего надо проявить себя в угольном деле. Необходимо как можно скорее устранить Гинзбурга, снабжающего японцев английским углем, а нас скверным формозским. Если само государство не хочет взять в свои руки угольные копи, то хозяином их должно стать русское общество.
