Пьер Вебер - Фанфан-Тюльпан
— Ого! Вот он какой! — красивый и храбрый! — воскликнул, смеясь, Морис Саксонский. — Таких солдат я люблю!
Фанфан, красный от волнения, стоял, застыв, как статуя.
— Говорят, — продолжал полководец, — что ты один, совсем один, взял вражескую пушку. Это хорошо, дружок! За это мы тебя наградим!
Офицер, который вез за маршалом почетное оружие, тут же протянул Фанфану саблю, украшенную лилиями.
— Я присваиваю тебе звание первого кавалера Франции, — громко объявил маршал Морис Саксонский.
Фанфан закачался в седле. Он был взволнован больше, чем когда впервые услышал гром пушек, но маршал был уже далеко, а он — застыл, как соляная статуя. И только после того, как голос лейтенанта напомнил ему, что надлежит вернуться в строй, на свое место, он повернул лошадь.
— Ах, если бы Перетта меня видела! — бормотал Фанфан со слезами на глазах. — Она наверняка полюбила бы меня еще больше, и никакие Магю на свете не могли бы ей помешать выйти замуж за первого кавалера Франции! А мой славный учитель, Бравый Вояка, как бы он радовался, видя своего ученика в такой чести!
Несколько дней спустя шевалье де Люрбек, который поспешно вернулся в Париж, получил с нарочным следующее письмо:
«Мой дорогой друг!
Ваше появление принесло мне счастье. Я с радостью сообщаю Вам, что маршал Саксонский назначил меня своим адъютантом. Мне хотелось первым сообщить Вам эту приятную новость.
Преданный Вам
Робер Д'Орильи. «
— Ого! — сказал подозрительный персонаж, потирая руки. — Я начинаю верить, что хорошо поместил мои десять тысяч ливров.
Глава VII
МАДЕМУАЗЕЛЬ ФИКЕФЛЁР
С момента отъезда из Фикефлёр Перетта все время чувствовала себя так, словно живет в прекрасном сне, в волшебной сказке, вроде тех, какие рассказывали старушки в ее селе.
Госпожа Фавар сразу же стала проявлять к ней дружеское расположение. Она не только одела ее с ног до головы, но и позаботилась о том, чтобы дать ей учителей пения, музыки, умения держаться. Кроме того, она еще и потребовала, чтобы Перетта присутствовала на всех ее выступлениях и на всех репетициях в театре Комической оперы.
Старик Бравый Вояка с радостным волнением наблюдал, как его питомица из куколки превращается в бабочку. Старый дуэлянт очень серьезно относился к своей должности управляющего в труппе и охраняющего будущую звезду. Поэтому, стоило какому-нибудь молодому франту начать виться вокруг Перетты, как ветеран сразу же и без церемоний удалял его раз и навсегда к великой радости госпожи Фавар и всей труппы: юная ученица благодаря своей приветливости, грации и естественности быстро стала всеобщей любимицей.
После шести месяцев занятий, которые Перетта провела с большой пользой для себя, ее покровительница сочла, что ее можно вывести на публику. Девушка была глубоко обрадована этим сообщением. Госпожа Фавар решила торжественно отпраздновать столь важное событие у себя дома.
К полуночи салон Фаваров был заполнен элегантной толпой гостей, так как считалось хорошим тоном быть принятым в доме знаменитой актрисы и модного драматурга. Всем было известно, что оба они были в фаворе при дворе — у короля и госпожи маркизы де Помпадур. И подчеркивать знакомство с ними — было способом выказать предупредительность по отношению к монарху и его фаворитке.
Мадемуазель де Фикефлёр, одетая в платье из бархата и парчи, была окружена всеобщим вниманием. Она себя так хорошо и свободно чувствовала в обществе элегантных светских дам и кавалеров, осыпавших ее комплиментами, словно всю жизнь провела среди дворян и прелестных актрис. Сидя в углу, Бравый Вояка бдительно следил за этим взрывом галантности и внимания, теребя усы, и готовый в любую минуту отразить атаки Купидона, как раньше, будучи солдатом, отбивал нападения Марса.
Тут слуга, который объявлял у дверей о появлении новых посетителей, звонко провозгласил:
— Шевалье де Люрбек! Маркиз Д'Орильи!
Действительно, уже неделю назад полк Рояль-Крават прибыл из Венсена в Париж, и Робер Д'Орильи, несмотря на жульничество управляющего, увлекаемый Люрбеком, который стал его настоящим злым гением, снова начал свою беззаботную светскую жизнь, состоящую из сплошных удовольствий и развлечений. Накануне оба приятеля присутствовали на дебюте мадемуазель де Фикефлёр в Комической опере. И Робер, пораженный и захваченный несравненным и совершенно новым для него очарованием юной и прелестной актрисы, почувствовал, что его душа воспламеняется страстью, которую он принял за любовь. Шевалье де Люрбек, когда он признался ему в охвативших его чувствах, обещал представить его госпоже Фавар, у которой был принят, и которая ему самому внушала чувство не менее пылкое, чем Роберу мадемуазель Фикефлёр.
Оба пришедших приблизились к группе гостей, в центре которой сам Фавар, его супруга и Перетта принимали заслуженные комплименты.
Госпожа Фавар с любезной улыбкой приветствовала вновь прибывших гостей, а они низко склонились перед ней, выражая свое восхищение. Потом Люрбек сразу перешел в атаку.
— Позвольте представить вам лейтенанта маркиза Д'Орильи, который покрыл свое имя славой во Фландрии! — торжественным тоном произнес он.
— Сударыня, — подхватил Д'Орильи, отвесив новый поклон и получив новый реверанс хозяйки дома, — я не могу найти слов, чтобы выразить, как горячо я аплодировал вам вчера вечером! Вы были несравненны!
И, обратив на Перетту взгляд, пылкость которого ему не удавалось скрыть, добавил:
— Позвольте мне также поздравить с успехом и вашу обворожительную партнершу — она блестяще вам подыгрывала.
Перетта зарделась румянцем, а госпожа Фавар воскликнула:
— Вы не могли доставить мне большего удовольствия, маркиз! Мадемуазель Фикефлёр — моя лучшая ученица и мой большой друг одновременно.
Люрбек самым любезным тоном подхватил:
— Только госпожа Фавар может делать такие чудеса — собирать вокруг себя в изобилии замечательные дарования, подобные тем, какими обладает сама.
Прелестная актриса с очень польщенным видом приняла этот мадригал в прозе и, порозовев от удовольствия, сказала:
— Объявляю, что госпожа маркиза де Помпадур пригласила нас сыграть комедию в замке Шуази по случаю праздника, который она устраивает в честь маршала Саксонского. Я смею надеяться, что вы, шевалье, и вы также, маркиз, приедете туда, чтобы поаплодировать нам.
— О, конечно, и еще с какой радостью! — подтвердили оба воздыхателя.
— Вашу руку! — продолжала госпожа Фавар, обращаясь к Люрбеку. — А вы, маркиз, соблаговолите предложить руку мадемуазель Фикефлёр — мы обе хотели бы выпить за здоровье отважных воинов, которые покрыли себя боевой славой!
