Пьер Бенуа - Атлантида
Их доверие к моим познаниям сильно меня удивило. Но я понял, его, когда снова оказался на службе, в чине капитана, в военно-географическом управлении. В монастыре постоянное соприкосновение с доном Гранже и его сотрудниками поддерживало во мне убеждение в слабости и недостаточности моих сведений. Но, столкнувшись с товарищами, я понял все превосходство полученного мною в святой обители образования. О выполнении возложенного на меня монахами поручения мне даже не пришлось заботиться. Его дали мне сами министерства. Моя личная инициатива проявилась только в одном случае: узнав, что вы отправляетесь из Варглы в настоящее путешествие и считая себя не без основания исследователем довольно посредственным, я принял все меры к тому, чтобы отсрочить ваш отъезд и иметь возможность к вам присоединиться… Я надеюсь, что вы уже перестали на меня сердиться.
Дневной свет быстро убегал на запад, где солнце садилось в пышных складках огромного, небывало роскошного светло-голубого занавеса. Мы были одни посреди необозримой пустыни, у подножия черных, застывших в мрачном молчании, скал. Никого, кроме нас. Никого, никого, кроме нас.
Я протянул Моранжу руку, которую он пожал. Потом он сказал:
— Если я нахожу бесконечными те несколько тысяч километров, что отделяют меня от минуты, когда я, выполнив возложенное на меня поручение, смогу, наконец, найти в монастыре забвение от жизни, для которой я не был создан, то позвольте вам сказать следующее: в этот час мне кажутся необычайно короткими те несколько сот километров, что отделяют меня от прибытия в Ших-Салу, где мне придется с вами расстаться.
В тусклом зеркале родника, сверкавшего как большой серебряный гвоздь, заблестела звезда.
— В Ших-Салу, — тихо повторил я, чувствуя, как мое сердце сжимается от невыразимой грусти. — О, до нее еще далеко! Мы еще не скоро туда доберемся.
И действительно, нам не было суждено доехать до Ших-Салы.
V. НАДПИСЬ
Ударом своей железной палки Моранж отколол кусок от темного чрева горы.
— Что это? — спросил он, протягивая мне камень.
— Перидотитовый базальт, — ответил я.
— По-видимому, штука неинтересная: вы едва удостоили ее взглядом.
— Напротив, очень интересная. Но в данную минуту меня занимает, скажу вам откровенно, совершенно другая вещь.
— Что именно?
— Посмотрите-ка туда, — сказал я ему, указывая на западную часть горизонта, где, по ту сторону белой равнины, виднелась черная точка.
Было шесть часов утра. Солнце уже взошло. Но глаза напрасно искали его на необычайно чистом небе. И ко всему — ни малейшего ветерка, ни малейшего движения воздуха.
Вдруг один из наших верблюдов жалобно закричал.
Огромная антилопа, выпрыгнув в паническом страхе из прозрачного тумана, ударилась головой о стену скал и, точно вкопанная, остановилась в нескольких шагах от нас, глядя вперед бессмысленными глазами и дрожа на своих тонких, стройных ногах.
К нам подошел Бу-Джема.
— Когда ноги мехари подгибаются, это значит, что столбы, на которые опирается небесный свод, тоже скоро затрясутся, — проговорил он.
Моранж пристально на меня посмотрел, а затем устремил свой взор на видневшуюся на горизонте черную точку, ставшую к тому времени вдвое больше.
— Будет гроза?
— Да, гроза.
— И это дает вам повод для тревоги?
Я ответил ему не сразу, будучи занят коротким и быстрым разговором с Бу-Джемой, который старался успокоить начинавших нервничать верблюдов.
Моранж повторил свой вопрос… Я пожал плечами.
— Для тревоги? Не знаю… Мне еще не приходилось видеть непогоду в Хоггаре. Но необходимо приготовиться. Я имею основание думать, что та гроза, которая на нас надвигается, весьма серьезна. А впрочем, посмотрите сами.
Над скалистым плоскогорьем поднялась легкая пыль.
В неподвижном воздухе уже начали кружиться песчинки, все скорее и скорее, а потом с головокружительной быстротой, давая нам заранее миниатюрное зрелище того грозного явления, которое, казалесь, мчалось нам навстречу.
Мимо нас пронеслась, испуская пронзительные крики, стая диких птиц. Они летели с запада, очень низко над землей.
— Они спасаются бегством в сторону Амандгорской себхи, — сказал Бу-Джема.
«Сомневаться больше невозможно», — подумал я.
Моранж испытующе смотрел на меня.
— Что нам делать? — спросил он.
— Тотчас же сесть на верблюдов и постараться, пока они еще окончательно не взбесились, немедленно укрыться за каким-нибудь холмом или возвышением почвы. Этого требует наше положение. Лучше всего было бы, конечно, двинуться по руслу какого-нибудь высохшего уэда. Но через четверть часа гроза разразится. А через полчаса здесь понесутся бурные потоки. На здешней почти водонепроницаемой земле дождь разливается наподобие воды, которою поливают из ведра асфальтовый тротуар. Ни одна капля не уходит в почву: все остается наверху. Вот, посмотрите.
И я показал ему внутри каменистого прохода, находившегося в метрах десяти над нами, ряд длинных параллельных каналов, которые вода прогрызла в горных породах.
— Через час с этой высоты устремятся вниз целые реки. Вот Следы предыдущего потопа. Скорее в путь! Нельзя терять ни минуты!
— В путь, — спокойно повторил Моранж.
Нам стоило невероятных усилий заставить наших верблюдов опуститься на колени. Когда мы разместились каждый на своем, животные, подгоняемые охватившим их ужасом, быстро понеслись вперед беспорядочным галопом.
Вдруг подул ветер, необычайно резкий и сильный, и почти в то же самое время на дне оврага стало совершенно темно. В одно мгновенье небо над нашими головами стало чернее стен горного прохода, по уклону которого мы летели без передышки.
— Поищите в скале какой-нибудь выступ или подъем! — кричал я изо всех сил своим спутникам.-Если мы через минуту не укроемся, мы погибли.
Они меня не слышали, но, обернувшись, я заметил, что мы не отставали друг от друга: Моранж следовал непосредственно за мной, а Бу-Джема поспевал за ним, с удивительной ловкостью гоня перед собою двух верблюдов, везших наш багаж.
Ослепительная молния разорвала беспросветную тьму.
Загрохотал гром, отражаясь на тысячу ладов от скалистых стен прохода, и почти тотчас же сверху начали падать крупные капли теплого дождя. В одну секунду наши бурнусы, которые, вследствие нашего быстрого бега, неслись до тех пор за нами словно распластанные простыни, пропитались водой и прилипли к нашим мокрым телам.
— Мы спасены! — крикнул я вдруг.
С правой стороны, в самой середине стены, я неожиданно заметил огромную вертикальную трещину. То было почти отвесное ложе уэда, впадавшего в русло того, куда мы углубились в это злополучное утро. Оттуда уже несся с грохотом и шумом настоящий горный поток.
