Мишель Зевако - Смертельные враги
– Появись сейчас Бюсси-Леклерк, мы бы на все согласились, на любую службу, если только она не окажется совсем уж мерзкой и недостойной.
– А вот как раз и он!
Это и в самом деле был Бюсси-Леклерк; он подошел к столу:
– Добрый день, господа! Вас отличает точность, это доброе предзнаменование... Дайте-ка я разгляжу вас получше... Великолепно!.. Замечательно!.. Слава Богу, теперь вы снова похожи на дворян. Признайтесь, что эти костюмы идут вам гораздо больше, нежели то жалкое тряпье, в котором я вас встретил. Но, черт возьми, продолжайте ваш пир... Я охотно выпью с вами стаканчик белого вина.
И как только он сел перед полным стаканом, тут же прозвучал главный вопрос:
– Теперь, господин де Бюсси-Леклерк, мы ждем, когда вы сообщите, что за служба нам предназначена?
– Слышали ли вы, господа, о принцессе Фаусте?
– Фауста! – приглушенно воскликнул Сен-Малин. – Та самая, от которой, как говорят, бросало в дрожь Гизов?
– Та самая, которая, говорят, была папессой?
– Фауста! Она задумала и создала Лигу... Ее называли государыней... Фауста – этим все сказано! Проклятие! На свете нет двух Фауст!.. Так вот, господа, я желал бы, чтобы вы поступили на службу именно к ней... Вы согласны?
– С радостью, сударь! Мы состояли на службе у государя, а теперь мы будем состоять на службе у государыни.
– Какую роль мы будем играть при Фаусте?
– Ту же самую, что и при Генрихе Валуа... Вам было поручено охранять особу короля, теперь вы будете охранять Фаусту; раньше вы убивали по приказу короля, теперь вы станете убивать по знаку Фаусты; раньше вы служили при короле, теперь вы будете служить при Фаусте.
– Мы согласны на эту роль, господин де Бюсси-Леклерк... Но у принцессы, стало быть, такие могущественные и такие страшные враги, что ей нужны три охранника вроде нас?
– Разве я вас не предупреждал?.. Будут схватки.
– Это правда, черт подери! Значит – борьба!
– Вам только остается указать нам этих врагов.
– У принцессы есть лишь один враг, – сказал Бюсси серьезно.
– Враг?! А нас берут на службу всех троих! Да вы, видно, шутите?
– Принцесса, и вы трое, и еще другие – и все равно это не слишком много, чтобы бороться с таким врагом.
– Ого!.. И эти слова произносите вы, де Бюсси-Леклерк?
– Да, господин де Шалабр. Я добавлю: несмотря на все наши объединенные усилия, я не уверен, что мы добьемся успеха! – сказал Бюсси по-прежнему серьезно.
Пораженная троица переглянулась.
– Это, верно, дьявол собственной персоной?
– Это тот, что, будучи заключен в Бастилию, запер вместо себя в камере коменданта Бастилии, а затем, овладев этой крепостью, освободил всех заключенных. И вы его знаете не хуже меня – ведь если я был комендантом Бастилии, то вы, господа, были в ней заключены.
– Пардальян!
Это имя вырвалось одновременно из трех глоток, и в тот же миг все трое вскочили, в ужасе глядя друг на друга и машинально, застегивая портупеи (до того расстегнутые), словно враг был прямо перед ними, готовый обрушиться на них.
– Я вижу, господа, что вы начинаете понимать – тут уже не до шуток.
– Пардальян!.. Значит, это с ним мы должны сражаться?.. Это его мы должны убить?..
– Это он!.. Так вы по-прежнему считаете, что нас четырех будет слишком много?
– Пардальян!.. О черт!.. Ведь мы, в конце концов, обязаны ему жизнью.
– Да, но ты забываешь, что мы уплатили наш долг...
– Это верно!
– Решайтесь же, господа. Вы становитесь на сторону Фаусты? Вы пойдете против Пардальяна?
– Проклятье!.. Да, мы становимся на сторону Фаусты! Да, мы пойдем против Пардальяна!..
– Я принимаю ваше обещание. А сейчас я пью за принцессу Фаусту и за ее охранников. Я пью за победу Фаусты и за успехи ее охранников!
– За Фаусту! За охранников Фаусты! – хором повторила троица.
– А теперь, господа, в путь!
– Куда мы направляемся, сударь?
– В Испанию!
Глава 9
СОЮЗ ПАРДАЛЬЯНА И ФАУСТЫ
Бюсси-Леклерк, Монсери, Сен-Малин и Шалабр проехали всю Францию, без помех преодолели Пиренеи и оказались в Каталонии, где они надеялись если и не встретить Фаусту, то по крайней мере отыскать ее следы. Они остановились в Лериде с намерением отдохнуть и навести справки.
В трактире, прежде чем спешиться, Бюсси сразу же задал вопрос, и трактирщик ответил – на удивление подробно и ясно:
– Сиятельная принцесса, о которой говорит ваша милость, изволила остановиться в нашем городе. Она уехала с час тому назад, направляясь в сторону Сарагосы, чтобы оттуда добраться до Мадрида – обычной резиденции нашего монарха, короля Филиппа, предпочитающего жить там, а не в Толедо, – древней столице Кастилии, ныне приходящей в упадок.
В ответ на новый вопрос Бюсси он сообщил:
– Принцесса путешествует на носилках. Вам не составит труда нагнать ее.
Получив эти ценные сведения, четверка спешилась, и Бюсси заявил:
– Мы с моими спутниками отчаянно проголодались и погибаем от жажды... У вас найдется что-нибудь поесть?.. Хоть самую малость...
– Слава Богу, провизии хватает, сеньор. Есть чем угодить самому изысканному вкусу, – кланяясь, отвечал трактирщик не без гордости.
– Черт возьми! В таком случае, подайте нам все, что у вас есть самого лучшего, да не скупитесь ни на вино, ни на снедь!
Мгновение спустя хозяин уже ставил на стол: хлеб, пузатый бурдюк, три огромные луковицы, жареную ногу барашка и большое блюдо с вареным турецким горохом. Повернувшись к путникам, он объявил:
– Кушать подано, ваши милости... Да, черт возьми, не часто мы задаем нашим гостям подобный пир!
– Проклятье! – чертыхнулся Монсери. – И такое скудное угощение он называет пиром!
– Не будем слишком требовательны, – отозвался Бюсси-Леклерк, – и постараемся привыкнуть к этой кухне: ведь нечто подобное мы будем встречать повсюду... Впрочем, если понадобится, мы наверстаем упущенное, налегая на пироги и варенье, – они тут обычно замечательные.
Через час спутники вскочили в седла, бросились вдогонку за Фаустой и вскоре с удовлетворением увидели вдали носилки – их несли, ступая медленным, но верным шагом, мулы под богато изукрашенными чепраками.
Каменистая дорога, окаймленная вереском, пожухшим под неумолимыми лучами ослепительного солнца, шла вдоль горного склона, огибала некое подобие маленького плоскогорья, откуда было видно далеко вперед, затем внезапно спускалась вниз и, петляя, вела через долину, которая простиралась, покуда хватало глаз, – порыжевшая, однообразная, без единого лужка или рощицы, – словом ничего такого, на чем мог бы остановиться взор путника.
Фауста и ее эскорт, въехав на плоскогорье, на секунду замерли, ослепленные полыхавшим солнцем.
