Тамара Лихоталь - Повесть о славных богатырях, златом граде Киеве и великой напасти на землю Русскую
Найдёныш Михалка занял место сына. И тогда ещё, когда подобрали его ратники на пепелище, Михалка был не по-детски серьёзен. Оно и понятно. В беде дети взрослеют рано. Илье хотелось, чтобы Михалка позабыл обо всем тяжёлом и страшном, что было в его жизни. Думал, поживёт мальчонка в тепле, отогреется душой и снова вернется к нему детство. Михалка и вправду как-то посветлел, оказался на редкость привязчивым. И хотя Илья крепко любил Сокольника и гордился им, да и Сокольник отвечал отцу любовью, и уважением, всё же иной раз Илье казалось, что приёмный сын как-то ближе ему, чем родной. В нём не было сдержанной суровости, которая так и осталась в Сокольнике, он радовался ласке, каждому доброму слову. Только детство его, видно, ушло безвозвратно. Не тянули его ни ребячьи игры, ни иные забавы. Всё своё время Михалка проводил на заставе с воинами. Он не расставался с подаренным конем, пытливыми глазами смотрел, как учатся воинской науке молодые ратники, торчал со сторожевыми на смотровой башне. И силёнками окреп. Так что о приёмном Илюшиной сыне стали поговаривать, что растёт молодой богатырь.
Когда на заставу пришло из Киева повеление прислать в стольный людей за конями и оружием, Илья, отобрав нескольких ратников для сопровождения обоза, решил вместе с ними поехать и сам, поглядеть, что нового в столице, а заодно и повидать Сокольника.
В княжеском дворце тоже было людно. Дежурный дружинник, с почтением встретивший Илью у ворот, сказал, чтобы он шел в избу рядом с большой гридницей — там надобно взять бересты с княжеской печатью на получение воинского снаряжения и коней. Снаряжение хранится тут же во дворце на складе, а за конями придётся съездить в село Конюшенное, неподалеку от Киева, словоохотливо пояснил дружинник и показал дорогу к границе, за которой уже просто было отыскать нужную Илье избу. Среди дружинников, попадавшихся Илье по дороге, пока он пересекал широкий двор, было много молодежи. «Наверное, кто-нибудь из них знает Сокольника», — мелькнуло у Ильи. Он уже хотел было спросить у шагавших ему навстречу двух юношей о сыне, но раздумал. С Сокольником он встретится потом, когда закончит все дела. Они побродят по городу, посидят где-нибудь в харчевне, потолкуют обо всем без спешки, не торопясь.
В указанной дежурным избе Илья быстро, безо всякой волокиты получил нужные бересты. Договорился на складе, что завтра с утра, его ратники приедут за оружием и снаряжением. Теперь можно было идти отыскивать Сокольника. Но не успел Илья выйти из склада, как его кто-то окликнул. Илья оглянулся. Радостно улыбаясь, к нему быстрыми шагами шёл поседевший, но по-прежнему сухощавый Данила в чёрном, развевающемся от быстрого движения платье и в чёрном высоком клобуке. В руках у него был резной посох. Но Илье опять, как и в прошлую их встречу, показалось, что Даниле лучше бы подошёл меч у пояса.
Когда Илья сказал, что Сокольник теперь служит в княжеской Дружине, Данила одобрительно кивнул головой. Сам он теперь был епископом. О нынешнем киевском князе отзывался он с большой похвалой. Молодой, но, видать, орлиного полёта. Не зря к имени Роман, которое носили многие князья, снискал он второе, отличавшее его от всех прочих, — Удалой. И дано, было ему это имя не отцом с матерью во младенчестве, а народом, когда проявил он себя в делах. Нелегкое досталось ему наследство. Уж кто-кто, а они с Ильей знают, какая ожесточенная борьба шла за киевский стол во все времена, говорил Данила. Оно и понятно: киевский князь всегда держал в руках силу и власть. И даже потом, когда многие другие города уже стали сильней стольного, все равно за киевским князем, по древнему обычаю, оставалось старшинство. Теперь же, после разгрома города суздальцами Киев хоть и величали по привычке стольным, столицей, но это были пустые слова. Киевское княжение уже не прельщало никого из сильных князей.
Все их устремления, помыслы и чаяния там, на севере. Теперь Великим именует себя суздальский князь, — с горечью произнес Данила. — Туда, на север, переместились и междоусобные страсти, — добавил он, помолчав. — Давно ли Суздаль отвоевывал старшинство у Ростова? А нынче, глядишь, уже под боком Суздаля поднимает голову молодой Владимир. Иной раз кажется, про наш Киев все позабыли. Тебе не довелось его увидеть после разгрома — весь ограбленный, сожжённый, умирающий от голода. А я-то повидал все своими глазами. И кого же удружили князья в правители стольному? Немощного старца! На тебе, боже, что нам не гоже!
Илье была понятна вся горечь Данилиных слов. После бегства и смерти киевского князя, погибшего в борьбе с суздальцами, на совете князей было решено отдать Киевский стол престарелому отпрыску древней, но давно потерявшей былое могущество ветви Рюрикова древа. Этот князь всю свою жизнь ходил в подручниках у своих более удачливых родичей. И теперь, когда он уже был в преклонном возрасте, судьба — то ли в милость, то ли в насмешку — предоставила ему Княжеский стол в городе, носившем столь славное имя. Но уже ничто не смогло изменить нрава старика. Так же тихо, как привык в приживальщиках, сидел он на Княжеском столе, предоставив киевлянам самим справляться со своими бедами и неурядицами. Так же тихо и неприметно произошла его кончина. Место старого князя занял молодой наследник — дальняя родня.
Когда этот — ещё один новый князь — въезжал в город, киевляне даже не вышли его встречать, как это положено было по обычаю. У кого сохранились дома, глядели из окошек, другие вылезли из своих вырытых в земле и кое-чем прикрытых сверху жилищ. Сумрачными взглядами провожали они молодого князя с его малой дружиной, с усталой скорбью думали: «И этот не будет городу защитником! Сам гол как сокол! Дружину в горсть собрать можно».
У князя тоже были невеселые мысли. Прадед его, когда-то правивший в стольном, был славен победами. Это о нем говорили, что загородил он Русь от степи. Славен он был и тем, что строил в столице, да и в других городах прекрасные храмы, собирал книги и привечал при своем дворе людей отважных и мудрых. А его правнуку предстояло все начинать сначала — и поднимать разоренный город, и растить дружину.
Данила сказал:
— Молодой князь не спесив и прост. Пойдем, я познакомлю тебя с ним.
Князь, и в самом деле еще совсем молодой, с худощавым усталым лицом и умным приветливым взглядом, Илье понравился. Он сказал, что рад видеть у себя Илью Муравленина, спросил, как жизнь на заставе, а потом заговорил о том, что в последнее время занимало его мысли.
— Оружейный мастер Викула, — сказал он, кивнув на стоявшего поодаль человека в одежде простолюдина, — недавно воротился из дальних странствий. Правда, странствовал он не по своей охоте, — заметил князь, чуть усмехнувшись. — Но много повидал в чужих краях такого, о чем и нам не мешало бы задуматься.
