Хуан Гомес-Хурадо - Легенда о воре
Однако, как часто случается, этот план, казавшийся поначалу даже слишком простым, на поверку оказался практически невыполнимым. Найти место, где стоки Монетного двора впадали в речку - всё равно, что искать иголку в стоге сена. К тому же, в этом месте к городской стене вплотную подступал густой кустарник, а поверху каждые полчаса прогуливались стражники. Так что поиски сточного отверстия превратились в игру в прятки, доставившую им немало неудобств.
В конце концов, они всё же отыскали сток. Он был забран решеткой, ржавые прутья которой не выдержали натиска толстых напильников, приобретенных у кузнеца на улице Оружия. Но дальше все оказалось намного сложнее. Диаметр трубы был настолько огромным, что Хосуэ мог стоять в ней во весь рост, даже не наклоняясь. Вода в ней доходила негру до широкой груди - бурая и издающая резкий противный запах. Через небольшую лужицу вода переливалась в реку, когда работали насосы рудопромывочной, однако изрядная часть химических и органических остатков оседала на дне и стенах трубы. Воздух внутри был смрадным и затхлым - даже хуже, чем в трюме "Сан-Тельмо", где они с Хосуэ провели самые ужасные дни своей жизни.
В этом зловонии они провели три ночи.
Противоположный конец трубы был забран еще одной решеткой, справиться с которой оказалось гораздо сложнее. Нижняя ее часть находилась глубоко под водой, а потому перепилить ее было бы просто невозможно. А значит, оставался единственный выход: раздевшись догола, забраться в воду и перепилить верхнюю часть решетки. Как раз в этом месте уровень воды в трубе был особенно высок: здесь она доходила Санчо до подбородка. Ко всему прочему, прутья этой решетки были намного толще, к тому же друзья не могли рисковать, пользуясь большой пилой: ведь ее скрежет был бы слышен на площади.
Им пришлось работать напильниками медленно и урывками. И при этом - погруженными в ледяную воду в разгар зимы, даже не обладая уверенностью, что Хосуэ сможет согнуть три металлических прута, когда придет время. Каждый час они на несколько минут выбирались из трубы, вытирались и заворачивались в сухие одеяла в попытке согреться, мечтая о невозможном здесь костре.
Менее сильные и не столь привыкшие к трудностям люди давно бы отступили. Сколько раз за эти три ночи Санчо, прикрыв измученные глаза, мечтал умереть. Однако, стоило его векам сомкнуться, как перед глазами вставало лицо Клары, и он снова бросался в бой с тремя своими железными недругами, столь толстыми, что он не мог даже обхватить их пальцами.
Первым поддался напильнику прут Хосуэ, когда Санчо оставалось еще пропилить металл с ноготь толщиной. Они обмазали надрез грязью, чтобы работники Монетного двора ничего не заметили, и продолжили свое дело, уже гораздо бодрее.
Ночью с четверга на пятницу напильники Санчо и Хосуэ встретились посередине прута с глухим скрипом.
- Уходим отсюда, - прошептал Санчо. - Завтра вернемся.
Следующей ночью, отдохнув и набравшись сил, оба проникли в трубу. Впереди шел Хосуэ, а Санчо нес свою одежду и другие необходимые вещи в узелке на голове, чтобы не замочить.
Хосуэ добрался до первого прута, обхватил его обеими руками и с силой дернул. Прут не сдвинулся с места. Хосуэ попробовал снова, вложив все силы могучего тела и упершись ногами в стены. Наконец, ему удалось согнуть прут, и он приналег всем телом, чтобы выгнуть его вверх. В полной тишине, прерываемой лишь журчанием воды и топотом крыс и прочих мерзких тварей, негр повторил эту операцию еще два раза.
Когда проход был открыт, Хосуэ обернулся к другу.
- Будь осторожен.
- Я подам тебе знак, когда буду готов. Через две смены караула. Если я не появлюсь, уходи. Хорошо?
- Да, - соврал Хосуэ.
Санчо протиснулся через решетку, ощутив холод площади. Воздух щипал кожу, пока он вытирался принесенным покрывалом. Он некоторое время постоял, завернувшись в него, прижавшись к рудомойке, в очередной раз перебирая в уме план, который Мигель нарисовал на листке бумаги.
Сначала лестница.
Он надел сорочку, хубон и черные толстые плундры, согревающие ноги. Сапог он не взял, потому что те, что сшил Фансон, остались на дне реки, когда де Гроот сбросил его в воду, как и плащ. Иначе бы он точно пошел ко дну, а у него не было ни времени, ни денег, чтобы купить новые. Вокруг пояса он намотал длинную веревку.
Он вылез за рудопромывочной, оставшись в тени, которую отбрасывала стена в лунном свете. Стражники, стоящие у ворот сокровищницы, выглядели бодрыми и сосредоточенными, а Санчо пришлось пройти меньше чем в тридцати метрах от них. Он двигался как можно медленнее, каждый раз, когда караульные смотрели в его направлении, сердце у него замирало. К счастью, перед ними стояла небольшая жаровня, немного ограничивающая угол зрения.
Когда Санчо добрался до лестницы, он подумал о еще одной проблеме. А что если в это время будет происходить смена караула? Он может столкнуться с ними в коридорах, и это положит конец всей авантюре. Санчо снова попытался выкинуть из головы эти глупости - он ведь знал, на что идет. Учитывая, как мало Санчо знал об этом месте, выйти отсюда живым будет чистой удачей. Он сунул руку в один из карманов хубона, прикоснувшись кончиками пальцев к деревянной статуэтке, что дал ему Бартоло перед смертью. Это был единственный талисман, которому он верил.
И вот она - последняя дверь, ведущая на второй этаж.
Коридоры этого этажа были узкими, с балконом, выходящим на улицу, ни на одной двери не было вывески. Санчо шел согнувшись и подальше от балюстрады, его тревожил лунный свет, заливавший коридор. В какое-то мгновение он спросил себя, а что если трактирщик, с которым разговаривал комиссар, ошибочно указал расположение главного помещения чеканки, или Мигель неправильно его понял.
Добравшись до нужной двери, Санчо обнаружил, что она закрыта решеткой. Он достал из тайного кармана отмычки и некоторое время возился с ними, проклиная близость реки, из-за которой металл уже начал ржаветь, несмотря на то, что здание построили всего три или четыре года назад. С тихим скрипом, который Санчо показался жутким шумом, дверь открылась.
Помещение было громадным и заполнено скамьями и инструментами, которых Санчо в жизни своей не видел. В глубине находилось именно то, что он искал: вделанный в стену сейф, где мастер-чеканщик хранил плоды своих трудов.
- Он никогда не покидает эту комнату, - сказал трактирщик. - Там он занят чеканкой сентенов, самых ценных монет христианского мира. Каждая стоит сотню эскудо, и лишь самые знатные люди могут увидеть их хоть раз в жизни.
Осторожно, пытаясь ничего не сдвинуть и не смахнуть на пол какой-либо из инструментов, Санчо подошел к сейфу. Но тройной замок не поддался его усилиям, Санчо только лишь сломал одну из отмычек. Осознавая, что время на исходе и Хосуэ всё больше беспокоится, юноша понял, что есть только один способ открыть этот сейф.
