Уилбур Смит - Полет сокола
Она присела на корточки на одном из тюков и полоснула по шву скальпелем, потом запустила руку внутрь, зачерпнула горсть содержимого и рассмотрела в свете фонаря. Бусы для торговли с туземцами, нанизанные на хлопчатобумажные нити. Нитка бус длиной от кончиков пальцев до запястья называлась битиль, четыре таких нитки составляли хете. Сделанные из ярко‑красного фаянса, они относились к самой ценной разновидности — сам‑сам. За один хете таких бус африканец из первобытного племени продаст в рабство сестру, а за два хете — брата.
Робин поползла дальше, осматривая ящики и тюки. Рулоны хлопковой ткани с ткацких фабрик Салема, известной в Африке как меркани — искаженное «американский». Клетчатая материя из Манчестера — каники. Вот длинные ящики с лаконичной надписью «Ружья». Скорее всего мушкеты, обычный товар на побережье, вовсе не обязательно для покупки рабов, а например, слоновой кости или копаловой смолы… Чувствуя усталость от бесконечного лазанья вверх‑вниз и нервного напряжения, Робин села передохнуть, прислонившись к тюку с меркани, как вдруг что‑то больно врезалось ей в спину. Она поменяла положение, потом сообразила, что в ткани ничего такого быть не может. Ощупала тюк и еще раз распорола мешковину.
Между слоями материи торчало что‑то черное и холодное на ощупь. Робин потянула его к себе — толстые железные кольца, соединенные цепью. «Браслеты смерти», так их называли в Африке. Вот наконец и доказательство, явное и неопровержимое, — стальные наручники с цепями, неизменный атрибут гнусного промысла.
Робин расширила отверстие. Наручников было много, сотни. Между тем поверхностный обыск, даже если бы он и состоялся, едва ли мог обнаружить зловещий тайный груз. Она взяла одни наручники, чтобы показать брату, и двинулась назад, к лазарету. Поскорее бы выбраться из этой темной пещеры, полной угрожающих теней, снова оказаться в безопасности каюты!
Почти добравшись до выхода, Робин вдруг услышала громкий скребущий звук сверху и застыла в ужасе. Звук повторился, и она погасила фитилек фонаря, но тут же пожалела об этом: тьма навалилась со всех сторон удушающей тяжестью, вызвав острый приступ паники.
Верхний люк распахнулся с громом, похожим на пушечный выстрел. В квадратном проеме булавочными уколами белели огоньки звезд. Огромная тень легко скользнула внутрь, приземлившись на груду тюков, и крышка захлопнулась, погасив ночное небо. От страха у Робин застучало в висках. Сознание того, что она заперта наедине с врагом, пригвоздило ее к месту, и, потеряв несколько драгоценных секунд, она кинулась к люку, ведущему в лазарет, с трудом подавляя отчаянный крик.
Мелькнувшую фигуру Робин узнала сразу — в трюм спустился Типпу! Ей представилась гигантская безволосая жаба, подползающая в темноте с омерзительным проворством, сладострастно облизывая толстые губы розовым языком. Не помня себя, девушка бросилась вперед, споткнулась и упала, стукнувшись затылком о деревянный ящик. Погасший фонарь откатился в сторону, нащупать его не удалось. Оглушенная, она поднялась на колени в полной темноте, уже не помня, куда бежала.
Решив затаиться и хотя бы понять, где находится преследователь, Робин забилась в тесный проход между ящиками. Стук в висках оглушал, как барабанный бой, к горлу подступил комок, не давая дышать. Лишь через несколько минут, собрав волю в кулак, она смогла рассуждать более‑менее трезво. Чтобы найти выход, придется сначала добираться до борта, а потом двигаться вдоль него на ощупь, все время ощущая присутствие невидимого чудовища. В страхе Робин еще глубже забилась в щель и прислушалась.
Трюм был полон звуков, на которые она прежде не обращала внимания — скрип рангоута, шорох веревок и мешковины, — но внезапно послышался и другой, тихий, но несомненно живой — совсем рядом! Сдержав крик ужаса, Робин инстинктивно прикрыла голову рукой, ожидая удара…
За плечом снова что‑то зашуршало, тихо, но так страшно, что кровь застыла в жилах, а ноги онемели. Враг рядом — выследил, а теперь забавляется, как кошка с мышкой! Каким‑то животным чутьем он определил, где жертва, и навис сверху, готовый схватить в любой момент.
Что‑то мягкое коснулось плеча, и прежде, чем Робин успела отдернуться, перепрыгнуло через него, задев лицо. Девушка с визгом отшатнулась, отчаянно размахивая во все стороны железной цепью от наручников, зажатых в руке. Раздался громкий сердитый писк, по деревянному ящику дробно застучали крошечные лапки — корабельная крыса. Робин передернуло от отвращения, но в то же время стало легче, правда, ненадолго… Внезапно вспыхнул ослепительный луч света, пробежал по стенам и исчез. Мрак сгустился.
Типпу мог заметить ее, поскольку она уже выбралась из прохода, но Робин разглядела, в какую сторону двигаться. Она припала к тюкам и поползла вперед, цепляясь за мешковину, потом вдруг остановилась. Великан, без сомнения, знает, как она вошла и как собирается выйти. Двигаться надо осторожно, потому что свет может полыхнуть в любой момент. Не попасться бы в ловушку… Робин переложила железную цепь из руки в руку, лишь теперь осознав, что наручники послужат оружием, и гораздо лучшим, чем скальпель с коротким лезвием, лежащий в кармане. Оружие! Впервые ей пришло в голову, что можно постоять за себя, а не сжиматься в комок, словно курица под когтями ястреба. «Роби — смелая девочка», — услышала она будто наяву голос матери, озабоченный, но с оттенком гордости. В детстве Робин успешно справлялась с деревенскими задирами и не отставала от брата в его отчаянных проделках. Теперь ей понадобится вся храбрость, какая только есть.
Сжимая цепь с тяжелыми наручниками, девушка двинулась ползком в направлении люка, то и дело замирая и прислушиваясь. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем пальцы протянутой руки коснулись толстых досок кормовой переборки. До крышки люка оставался всего шаг, где‑то здесь Типпу и поджидает.
Робин принюхалась: к всепроникающей вони тухлой воды, стоявшей на дне трюма, прибавился запах горящего масла. Фонарь, прикрытый заслонкой, горел где‑то близко — слышалось потрескивание нагретого металла. Враг перегораживал дорогу, готовый ослепить свою жертву светом, едва она выдаст свое положение.
Медленно, стараясь не издать ни единого звука, Робин выпрямилась, напряженно вглядываясь в темноту. Скальпель она переложила в левую руку, а другой, с цепью и свисавшими тяжелыми наручниками, замахнулась для удара. Коротким и точным движением Робин швырнула скальпель в сторону — так, чтобы заставить противника отвернуться. Крошечный снаряд ударился во что‑то мягкое, почти неслышно на фоне прочих шорохов трюма, и, свалившись на пол, покатился со звуком, похожим на осторожные скользящие шаги.
