Александр Золотько - 1941: Время кровавых псов
Капитан снова посмотрел на часы, хотел что-то сказать, но тут услышал шум автомобильных моторов.
– Приехал, – усмехнулся капитан. – Приехал военинженер первого ранга! А ты говорил, что я сошел с ума и что никто не станет мне помогать… А мне и не нужно, чтобы много народу помогало. Бойцам все равно, что делать. Бойцы мне верят. Так что мне нужен военинженер Егоров, нужны мои установки и нужно, чтобы ты молчал. И все это у меня есть…
Сличенко взял автомат, стоявший у дерева, повесил его на плечо.
Два «ЗИС-6» съехали в заросшую лесом ложбину.
– А я просил три, – покачал головой Сличенко. – Ну да ладно. Извини, комиссар, с собой не зову.
Капитан, не оглядываясь, пошел к дороге.
Комиссар его батареи, политрук Сергей Валентинович Лушников, орденоносец, ничего ему не сказал. И даже не попытался остановить. Сидел, прислонившись спиной к дубу, и смотрел прямо перед собой равнодушным, немигающим взглядом. Так, как могут смотреть только мертвецы.
На рукоять ножа, торчавшего прямо под орденом Красного Знамени, села бабочка.
* * *Несколько человек из колонны все-таки выжили. Севка даже обрадовался, когда услышал шорох шагов и запаленное дыхание беглецов. Рассмотреть, сколько их, было трудно – солнце уже село, но по звукам выходило, что не меньше десятка выжили в той бойне, и получалось, что Орлов все-таки спас жизнь нескольким пленным.
– Слышишь? – спросил Севка, поднимаясь с земли и отряхиваясь. – Слышишь?
– Слышу. – Орлов стал рядом, чуть позади, и Севке послышалось, будто что-то металлически щелкнуло.
– Ты чего? – удивился Севка, услышав в голосе старшего лейтенанта нечто вроде разочарования. Или усталости. – Это же…
– Я знаю, – сказал Орлов. – Это те, кто обязан нам своим спасением. Я знаю…
– Товарищи! – Севка шагнул из-за деревьев навстречу бегущим. – Сюда, товарищи!
Послышался невнятный возглас.
Серые силуэты приблизились, и Севка смог рассмотреть лица бегущих солдат, и не было на этих лицах ни радости, ни благодарности.
– Хорошо, что вы… – Севка даже протянул зачем-то руку. Может, чтобы поздравить спасенных или ответить на дружеские рукопожатия.
Первый удар пришелся по лицу вскользь, кулак зацепил щеку и ухо. Севка механически отшатнулся, и второй удар, летевший точно в лицо, пришелся в пустоту.
– Сука! – хрипло выдохнул тот пленный, что ударил первым. – Тварь комиссарская!
Толчок в грудь – Севка упал навзничь, взмахнув руками. Удар о землю выбил из легких воздух, но Севка по инерции перекатился через спину и оказался на четвереньках. Поэтому следующий удар пришелся в бок, стало очень больно, руки подломились.
– Мать твою! – Возле Севки оказались трое, и все трое стали его бить ногами.
Удар, удар, удар…
Нападавшие торопились, мешали друг другу и все никак не могли восстановить дыхание, поэтому большинство ударов приходились либо в подставленные руки, либо в плечи-бедра.
– Да… вы… что… – пытаясь уклониться от ударов, по слогам выкрикнул Севка. – Мы же вам жизнь спасли…
– Жизнь, сука, спас! – Удар достиг ребер, боль согнула Севку вдвое. – Это ж из-за тебя… Из-за тебя…
Пахло потом, страхом и ненавистью. Земля забила рот, удары сыпались все чаще, и даже сквозь всполохи боли Севка ясно понял, что жить ему осталось всего несколько минут, что не отпустят, не пощадят его… Кобура давила в бок, Севка был вооружен, а убивали его безоружные, но ничего он не мог поделать, не мог убрать рук от лица, не мог вырваться или хотя бы встать на ноги.
– Мужики, может, живьем его? – раздался голос откуда-то сверху. – Сдадим немцам, может, они и примут во второй раз?
– Они и так примут! – зло ответил второй. – Мы другого найдем, если что, много их по лесам сейчас бегает… А этот… Эта сука мне ответит… Это ж из-за него…
– Из-за меня, – прозвучало от рощицы. – Это я стрелял в конвоиров.
Старший лейтенант Орлов произнес эту фразу спокойным, ровным голосом. Он не кричал о том, что вооружен, не требовал прекратить, не угрожал, но все внезапно замолчали, а удары прекратились.
– Еще один? – спросил хриплый голос, тот, что собирался убить Севку. – Так он не один…
– Не один, нас – трое. Я, старший лейтенант Рабоче-Крестьянской Красной армии Орлов, винтовка Мосина и пистолет тульский – «токарев». И нам всем троим не нравится, как вы ведете себя по отношению к старшему по званию.
– Старший лейтенант… – выдохнул пленный. – Не нравится…
Или он пропустил упоминание оружия, или просто не обратил на это внимания. Или то, что гад, убивший немецких конвоиров и обрекший на смерть несколько десятков человек, был всего в двух шагах, был один против десятка озверевших от страха и ненависти людей, ударило бывшим пленным в голову.
Севка увидел, как топтавшие его медленно повернулись к старшему лейтенанту, как медленно двинулись на него, охватывая полукольцом…
– Не стоит! – спокойно сказал Орлов. – Я ведь шутить не буду…
Пленные бросились на него.
Грохнул выстрел, один из пленных упал навзничь возле Севки, выдохнул ему прямо в лицо, Севка дернулся в сторону, но не смог – еще один выстрел, и второй труп упал прямо на Севку.
Выстрел-выстрел-выстрел-выстрел…
Севка столкнул с себя мертвое тело, вскочил, нашаривая кобуру.
Выстрел-выстрел… Два торопливых выстрела подряд…
– Бей! – закричал кто-то. – У него патроны кончились…
Четкий, хлюпающий удар. Крик, переходящий в хрип.
– Сука! Бей! Хрясь! Твою мать…
Севка вытащил револьвер, поднял его.
Несколько одинаковых серых фигур кружились в странном танце без музыки и ритма, звучали глухие выкрики, а под сапогами хрустела трава…
– Держи его за руки! – прорычал кто-то. – Винтовку, винтовку забери… И прикладом его…
Один из силуэтов взмахнул винтовкой.
Севка бросился вперед, в голове звучал его собственный беззвучный истошный крик, требовавший бросить все и бежать, спасаться, но что-то гораздо более сильное, чем инстинкт самосохранения, заставило Севку подбежать к тому, кто был с винтовкой, и в упор, почти приставив ствол револьвера к голове, нажать на спусковой крючок.
Спуск был тугой, рука дрогнула, и выстрел прозвучал неожиданно даже для Севки. Вспышка осветила коротко остриженный затылок и почти ослепила Севку.
– Орлов, ложись! – заорал Севка, хватая револьвер двумя руками, как в американском кино. – Ложись!
– Есть! – прозвучало в ответ, и Севка стал стрелять по теням, замершим в двух шагах от него.
Теней было всего три. Это были не люди – просто три плохо различимых в сумерках мишени, вырезанных из серого картона. И не было ничего сложного в том, чтобы всадить в каждый из них по пуле.
