Юрий Вронский - Кровь викинга… И на камнях растут деревья
В гриднице жарко. Мёд в жбанах, внесённый к началу пира, успел согреться. Не худо бы принести гостям холодного мёда!
Харальд подмигивает управляющему Бьёрну, тот понимающе кивает и покидает гридницу. Вскоре из двери, ведущей в сени, появляется служанка, держа перед собой большой наполненный рог, она идёт ко второму почётному сиденью и отдаёт рог Тюру. Вслед за нею показывается другая служанка с таким же рогом и направляется к Свану.
Юный конунг пожирает Свана глазами, когда тот принимает от служанки рог. Кукша тоже весь напрягается, словно тетива лука. У него вдруг возникает сомнение: да подменил ли он мешочек с ядом? Ведь он мог спросонья перепутать и надеть на шею Харальда тот же мешочек, что и снял. А может, он и вообще в ту ночь не просыпался и всё, что он тогда делал, ему только приснилось! Видя, что Сван собирается пить, Кукша вскакивает, чтобы бежать к Свану и на всякий случай выбить рог у него из рук. Поняв Кукшино движение, Харальд хватает Кукшу за плечо и сажает на место.
– Не мешай ему, – шепчет Харальд Кукше в ухо, – пусть полечится от изжоги!
В это время Сван взглядывает на юного конунга и кричит ему, что пьёт этот рог скорби в память его отца, славного конунга Хальвдана Чёрного. С этими словами он выпивает содержимое рога и возвращает рог служанке.
Кроме Харальда и Кукши в гриднице есть ещё один человек, который с особенным вниманием следит за происходящим. Это Сигню, сидящая на женской скамье в конце гридницы.
Рядом со Сваном сидит Тюр; осоловело глядя на только что принесённый рог, он не в силах больше пить и не знает, что ему с ним делать. Сван избавляет его от сомнений, забрав у него рог и единым духом осушив его в честь ныне здравствующего конунга Харальда.
Едва Сван успевает опорожнить рог, как Тюр сползает с лавки и валится на пол. Если бы Тюр хотя бы пригубил принесённый ему мёд, Харальд мог бы, пожалуй, решить, что служанки перепутали рога и Тюр отравлен вместо Свана.
Но Харальд ясно видел, что Тюр не прикоснулся к напитку, что Сван выпил оба рога. Юный конунг не верит своим глазам, он спрашивает у Кукши, так ли всё было, как он видел, и Кукша подтверждает, что Харальд не ошибается.
Проклятая ведьма права – не время ещё умереть могучему берсерку! Харальд говорит это Кукше, и тот кивает. Кукша испытывает громадное облегчение, он не может скрыть радостной улыбки.
Однако Харальд даже не замечает его радости. Юный конунг взволнован: у него на глазах сбылось пророчество. Значит, судьбу ничем не отвратишь. Но, значит, так же неотвратимо сбудется и пророчество бабки Асы, ведь не зря же она выходила из кургана!
Нет, беспокойному Харальду мало того, что он видел, он недоверчив, как все конунги. А вдруг колдунья обманула его и насыпала в кожаный мешочек золы? Может, она потому и предсказывала так уверенно, что Сван не умрёт на пиру?
Харальд уже забыл, что всё дело он затеял для того, чтобы отомстить за Кукшину обиду. Теперь он поглощён одной мыслью – проверить колдунью, проверить судьбу. Его увлекает эта удивительная игра. К тому же, проверяя предсказание колдуньи, он как бы проверяет заодно и предсказание бабки Асы.
Сейчас он прикажет своим людям убить Свана, когда тот выйдет из гридницы. Если колдунья права, то и из этого ничего не получится, и, значит, Сван действительно должен погибнуть от меча в дальних краях. Но если людям Харальда удастся его убить, значит, Харальда обманули, значит, яд был не яд, а простая зола, средство от изжоги!
Щёки Харальда пылают; сообщая Кукше о своём намерении проверить колдунью, он почти не понижает голоса. Кукша невольно оглядывается на Гутторма. Но Гутторм ничего не слышит, он поглощён разговором с ярлом Сигурдом.
– Если проклятая ведьма посмеялась надо мной, – говорит Харальд, – завтра она пожалеет об этом!
Кукша догадывается, что сделают с колдуньей, если Свана сегодня убьют. Однако ему и в голову не приходит, какая буря бушует в душе Харальда, как страстно он желает спасения Свану, хотя сейчас прикажет убить его, только сперва обдумает, кому из надёжных людей поручить убийство. Конунг спрашивает совета у своего побратима, но побратим не может сказать ничего вразумительного.
Кукша не знает, как быть. Он находит глазами Сигню на женской скамье и встречается с нею взглядом. Сигню улыбается ему. Однако её удивляет Кукшин растерянный вид. В чём дело? Ведь всё, кажется, вышло так, как он хотел. Кукша видит, что Сигню встревожена, но не имеет возможности ничего ей объяснить.
Наконец любопытство побеждает Сигню, и она придумывает, что ей следует сделать. Она выходит в сени, потом возвращается, неся два рога холодного мёда, и направляется к Харальду и Кукше.
– Мне показалось, что вам жарко, – говорит она, подавая им мёд, и садится рядом с ними.
Но Харальду не до напитков, он поднимается и вместе с Бьёрном выходит в сени, ему надо отдать кое-какие распоряжения.
Сигню оглядывается на Гутторма – тот по-прежнему занят беседой с ярлом Сигурдом и не обращает на них внимания.
– В чём дело, говори скорее, – шепчет она Кукше.
Кукша рассказывает ей о том, что задумал её брат. Сигню слушает и кивает. Потом она берёт из рук Кукши рог и, напевая, идет через гридницу к скамье напротив. Остановившись перед Сваном, она протягивает ему рог и произносит вису:
Тот, кто пьёт сегодня
На пиру всех больше,
Должен остеречься,
Выходя отсюда.
Сталь мечей звенящая
Жаждет крови воина.
Помни, рыжий воин,
Предостереженье!
Сказав это, Сигню, не оглядываясь, идёт прочь к женской скамье.
Сван мгновенно трезвеет, он смотрит вслед прекрасной деве, он знает, что таких вещей зря не говорят. Могучий берсерк не из тех, кто в бездействии ожидает своей судьбы. Если его подстерегает опасность, он бросается ей навстречу, нечего жмуриться, от судьбы всё равно не спрячешься!
Судя по словам прекрасной Сигню, дело касается его одного. Значит, незачем поднимать лишний шум и впутывать других. Выпив рог, принесённый девой, Сван встаёт и направляется к двери. Распахнув её ногой, он обнажает меч и выходит из гридницы.
Никто не замечает исчезновения Свана, в гриднице по-прежнему царит весёлый пьяный гомон. Немного погодя возвращается Харальд, он садится на своё место и говорит Кукше:
– Ведьма не соврала – Сван ушёл живым. А старик Бьёрн и ещё двое лежат мёртвые. Мои люди бросились было искать проклятого берсерка, но я им сказал, чтобы не тратили попусту времени.
Кукша с удивлением замечает, что лицо конунга Харальда озарено радостью.
Глава двадцать девятая. Отплытие
Готовые к отплытию корабли стоят на якорях на открытой воде фьорда, отделённой от берега цепью островков. Кораблей три, на одном предводительствует Хаскульд, на двух других – братья Хринг и Хравн. Братья и Хаскульд решили объединиться для похода.
Викинги ждут попутного северного ветра. Хаскульд и его люди не очень-то веселы, хотя и отправляются в долгожданный поход, о котором столько говорили зимой. Вчерашний пир закончился намного хуже, чем можно было ожидать. Во время пира пропал Сван, один из лучших воинов ватаги. Он убил троих людей конунга, в том числе управляющего Бьёрна, а сам как в воду канул.
Однако ещё хуже, может быть, то, что своенравный Харальд не отпустил Кукшу, несмотря на незаконность такого действия. Юный конунг с самого начала показывает коготки. Он не похож на своего покойного отца, которого все так любили и уважали. Разве при Хальвдане Чёрном возможны были такие беззакония?
Попутного ветра всё нет. Хринг со своего корабля кричит в берестяной рупор, что надо отправляться на вёслах, что попутного ветра может и не быть. Хаскульд отвечает, что спешить некуда и лучше всё-таки ещё немного подождать.
В это время из-за островков показывается лодка. Она приближается к дракону. В ней один гребец. Может быть, в лодке сидит Сван? Нет, на Свана гребец не похож, слишком мал ростом. Да ведь это Кукша! Он удрал от конунга, чтобы отправиться с ними в поход. Вот настоящий викинг! Как разумно они поступили, увезя его с собой из Гардарики!
Кукшу встречают ликованием. Этот отрок несомненно вестник счастливой судьбы. Суровые, обычно сдержанные воины радуются, как мальчишки, тормошат и расспрашивают Кукшу.
Оказывается, конунг Харальд, не уверенный в том, что Кукша останется у него по доброй воле, велел запереть его в оружейной и держать там, пока не уплывут викинги. Такой поступок конунга окончательно решил дело. Свободолюбивый отрок уже не мог оставаться у него. При помощи меча и секиры Кукша сделал подкоп под стену и убежал.
Впрочем, самым трудным и опасным делом были не подкоп и побег – следовало ещё пробраться в гостевой дом, Кукша ни за что не хотел оставлять там свои доспехи. Вот тут-то легко было попасться. Хорошо, что большая часть Харальдовой челяди[49] не знала, что Кукша посажен под замок в оружейную. Было у Кукши и ещё одно дело в усадьбе, о котором он викингам не сказал, – проститься с Сигню.
