Мишель Зевако - Кровное дело шевалье
— Разрешите мне, сударь, — с поклоном ввернул трактирщик, — искренне вас поздравить. Судя по роскошному одеянию, вам улыбнулась удача.
— Совершенно верно, любезнейший Ландри, — ухмыльнулся Пардальян-старший. — Я кое-куда съездил и поправил свои дела. Так что могу, наконец, расплатиться с вами…
— О, сударь, — вскричал Ландри, — я всегда говорил, что вы — самый учтивый человек в мире!
Но тут господин Грегуар заметил, что ветеран смотрит поверх его головы куда-то на улицу. Не успел достойнейший хозяин понять, что же происходит, Пардальян заорал:
— Подлец! Сейчас я до тебя доберусь!
И сметая с пути столы, старик выбежал из зала.
Дело в том, что как раз в эту минуту на улице Сен-Дени появился виконт Ортес д'Аспремон, в котором Пардальян вполне заслуженно видел виновника всех своих неприятностей. Д'Аспремон не смог сопровождать Данвиля в Блуа, так как еще не совсем оправился от ран. Сейчас виконт, похоже, куда-то спешил: он быстро свернул за угол, и сбитый с толку Пардальян мгновенно потерял его из виду.
Выругавшись, отец заторопился к сыну, во дворец Монморанси.
— Только бы с шевалье все было в порядке, — бормотал он. — От этих Монморанси всего можно ожидать, и Анри — яркий тому пример. Еще вопрос, насколько Франсуа лучше братца…
Ветеран застал юношу во дворце; тот, слава Богу, был цел и невредим. Обняв отца, Жан тревожно поинтересовался:
— Почему вы так долго не появлялись, батюшка?
— После объясню.
— Вы куда-то ездили?
— Вроде того, да так далеко, что едва не сгинул. Ну, а как твои дела?
— Мои? Да все по-прежнему…
— Что-то ты осунулся и грустишь, словно монах в конце долгого поста.
— Расскажите мне сперва, что с вами случилось, а после уж поговорим обо мне.
Пардальян-старший не стал отказываться и тут же поведал со всеми подробностями о своей ссоре с маршалом де Данвилем.
— Значит, — рассмеялся шевалье, — Жиль и Жилло теперь сидят в погребе вместо вас?
— Да, только у меня была куча окороков, а у них — груда обглоданных костей. Ну а сейчас выкладывай свою историю, шевалье…
— Батюшка, вам же известна причина моих страданий…
— Да, тебя изводит мысль о двух похищенных милашках… Они так и не объявились?
— Увы! Мы с маршалом Монморанси обыскали весь Париж. Похоже, надеяться больше не на что…
— Клянусь кровью Христовой! Клянусь Пилатом и Вараввой! — взревел вдруг Пардальян-старший. — Думаю, я нашел!
— Что нашел? — изумился сын.
— Нашел твоих красоток… вернее, возможность установить, где их прячут, что, в общем-то, одно и то же.
— Ах, батюшка, умоляю, не пробуждайте во мне напрасных надежд! Если снова ничего не выйдет, я этого не переживу! Я просто умру!
— Вот еще! Говорю тебе — я нашел их. Вперед, шевалье! Но что ты так дрожишь? Ах да, я и забыл, любовь… И как это порядочный и умный человек, вроде тебя, может забивать себе голову подобными глупостями… Женись на ней поскорее и покончим с этой чепухой! Если нужно мое согласие, я тебе его даю!
— Вы издеваетесь надо мной, отец!
— Я?! Да пусть дьявол вырвет мне язык, если я произнесу хоть одно глумливое слово!.. Серьезно говорю, шевалье, женись! Конечно, ты удивлен, я всегда твердил тебе, что с женщинами не стоит связываться надолго… Но если уж ты не хочешь возвратиться на путь истинный, я готов потакать твоим безумствам!.. Женись на этой своей Лоизе, Лоизон, Лоизетте!
— Батюшка, — с дрожью в голосе сказал Жан. — Об этом не может быть и речи. Вы забыли: Лоиза — дочь и наследница герцога де Монморанси!
— Ну и что! — воскликнул ветеран.
— Неужели девушка из знатнейшей во Франции семьи может выйти замуж за такого оборванца, как я?
— Так вот отчего у тебя в последнее время мозги набекрень?
— Да, батюшка, вы правы, я лишился рассудка: влюбиться в Лоизу де Монморанси — чистое сумасшествие с моей стороны.
Старик взял сына за руку и без тени усмешки произнес:
— Слушай, шевалье, ты женишься на ней. И это еще не все… Женившись, ты окажешь честь Монморанси, породнившись с ними. Такой человек, как ты, стоит короля — я имею в виду тех древних правителей, которые были настоящими королями и восхищали весь мир своим великодушием и храбростью. Не думай, что меня ослепляет отцовская любовь. Я знаю тебе цену и уверен, маршал тоже ее знает. И Лоиза твоя должна знать. А если ей это неизвестно, так скоро она увидит! Помяни мое слово, шевалье, эта девушка будет твоей женой!
Шевалье медленно покачал головой. Он прекрасно понимал, как велика пропасть между ним и Лоизой де Монморанси. Но Жан раз и навсегда решил, что его любовь к Лоизе останется неразделенной, и не ждал для себя никакой награды.
— Как бы там ни было, отец, — напомнил юноша Пардальяну-старшему, — мы сначала должны разыскать мадам де Пьенн и ее дочь.
— Что верно, то верно!
— И вы, по вашим словам, подозреваете, где они находятся.
— Нет, но есть способ докопаться до разгадки этой тайны. И как я сразу не сообразил! Иди, предупреди маршала де Монморанси. Впрочем, нет, не надо… Вот здорово, если именно мне удастся вернуть малышку Лоизу отцу! Вперед, шевалье!
— Вперед, отец! — воскликнул Жан.
По пути Пардальян-старший снизошел до объяснений:
— Ведь есть особа, которой прекрасно известно, где заточены твои принцессы. Это чертов Жиль, управляющий Данвиля. Он посвящен во все тайны своего господина!
— Жиль? Ну разумеется! Скорее же, батюшка, скорее!
И Пардальяны понеслись к особняку маршала де Данвиля, влетели через заднюю калитку в сад и через несколько минут подбежали к двери подвала.
Жан тут же попытался открыть дверь, но ветеран, как человек опытный, остановил его и приложил ухо к замочной скважине. Дядюшка с племянничком, похоже, услышали шаги в коридоре, так как из погреба донеслись душераздирающие вопли:
— Отоприте, заклинаем вас, отоприте! Выпустите нас!
— Кто в подвале? — грозно крикнул Пардальян-старший.
— Я, Жиль, управляющий монсеньора де Данвиля. Нас с племянником закрыл в подземелье один подлец… Настоящий разбойник, ему давно пора на виселице болтаться…
— Да бросьте вы, господин Жиль! — рассмеялся Пардальян.
— Господи, снова он! Снова этот негодяй! — взвыл управляющий, узнав голос за дверью.
— Точно, милейший Жиль! Это действительно я! А теперь слушайте внимательно: мне стало вас жалко, вот я и пришел обратно, подумал, что не по-христиански это — обрекать вас на голодную смерть. Лучше уж я вас повешу!
— Иисусе Христе! Он хочет нас повесить!..
Внизу раздались жалобные стоны и рыдания. Пардальян чуть приоткрыл дверь, заглянул в подвал и обнаружил, что управляющий стоит на коленях у самой лестницы, белый, как мел, и страшный, как призрак.
