Виктор Вальд - Проклятие палача
Работающие на полях, идущие по дороге, едущие в повозках и верхом с удивлением смотрели на огромного бегущего мужчину в странных синих одеждах. Без особого удивления, но с видимым страхом расступилась перед Гудо воротная стража.
– Иди за мной! – громко велел мужчина в черном плаще.
Его глубоко надвинутый капюшон плаща не позволял разглядеть лица, но голос мужчины был настолько знаком Гудо, что он тут же понял, его ожидали и ожидали именно сегодня.
– Лекарь Юлиан Корнелиус…
– Отец Роним! Младший трибунал святой инквизиции! – гордо воскликнул бывший лекарь, сбрасывая с головы капюшон и тем самым выставляя напоказ шрамы, обезобразившие его лицо.
– Вот как! – понимающе закивал головой Гудо.
– Именно так! Я прошел долгий путь осознания своего предназначения. Путь, который до встречи с отцом Марцио был стезей лжи и обмана. Еврейский мальчик хитростью и подлостью своей семьи стал христианским юношей, втайне поклоняющемуся лжебогу. Потом студент юрист в годы неразберихи, что решала все в чумные годы, украл диплом лекаря и имя Юлиан Корнелиус. Но Господь не позволил продолжить этот сатанинский путь и наставил на путь истинный!
– И первый шаг помогли сделать палачи инквизиции? – вздохнул «господин в синих одеждах».
– О, нет! Хотя… Мне показывали их мастерство и инструменты. Но… Слово! Святое слово, что в день и в ночи указывает и наставляет… Отец Марцио и его братья доминиканцы[185] не жалели себя в борьбе за мою душу. Они вырвали ее у сатаны! Теперь я «пес Господен[186]», что рыщет в день и ночи и рвет еретиков клыками веры и справедливости…
Вот мы и пришли. Я уже многое знаю о тебе, Гудо – «господин в синих одеждах»! Знаю, что твой разум разительно отличается от твоего обличия. Поступай верно, и он очень долго тебе послужит… Надеюсь все же, что твои новые зубы не от сатаны?
Гудо усмехнулся и бывший лекарь, дрогнув, отступил.
– Иди к той башне. Там на верху тебя ждут.
Отец Роним набросил капюшон и застыл, скрестив руки на животе.
Гудо отяжелевшими, будто к ним привязали по несколько боевых молотов, ногами поднялся на смотровую площадку башни.
Те немногие, кто здесь находился, были до боли знакомыми людьми. Проклятый герцог со своими закованными в броню верными телохранителями Аресом и Марсом и дряхлый инквизитор отец Марцио, никак не желающий покинуть грешную землю. Не поприветствовав собравшихся, Гудо застыл, сбросив капюшон. Но и герцог, и инквизитор также не поспешили высказать своих слов и не поднялись с раскладных табуретов. Только огромные Арес и Марс, с обнаженными мечами, стали позади «господина в синих одеждах».
– Где она? – не выдержал Гудо.
– Подойди туда, – указал сухим от старости пальцем отец Марцио.
«Господин в синих одеждах» с замиранием сердца приблизился к зубцам башни и взглянул вниз. Там, во внутреннем дворике донжона[187] среди редких кустов медленно, держа малыша за руку, прохаживалась Адела. Это была действительно она. Хотя Гудо и не видел ее лица и даже головы, покрытой большой фетровой шляпой, но его сердце не могло ошибиться. Как и не могла ошибиться душа, готовая вырваться наружу и слететь к ногам этой женщины.
Не в силах сдержать радости Гудо воскликнул:
– Адела, это я Гудо! Я пришел…
Предательское волнение жестоко сжало его горло, не дав произнести важные слова. Гудо стал яростно тереть шею и грудь, но это не помогло.
Услышав крик, женщина подняла голову. Она тут же ахнула, узнав своего Гудо, и в готовности к чему-то тут же взяла малыша на руки.
– Гудо! Гудо! Мы здесь! – и она в волнении, цепляясь краем платья за колючие ветки кустов, заметалась по дворику. Потом остановилась и виновато сказала: – А я вот хромаю. Грета говорила, что кости неправильно срослись.
– Все хорошо, – наконец выдавил Гудо, держась за горло, – Мы уже вместе. Я обо всем позабочусь. Ты не будешь хромать. Я вылечу тебя. Все будет, как и должно быть…
– Это верно, – послышался сзади голос отца Марцио, – Все будет, как и должно быть.
Гудо резко развернулся и ступил несколько шагов к инквизитору. Но тут на его плечи легли железные руки Ареса и Марса. «Господин в синих одеждах», повинуясь, застыл с опущенной головой.
– Мой долгий путь, кажется, подходит к концу, и я с чистой совестью и спокойным сердцем могу вернуться в монастырь и вознести последние молитвы к святым небесам. Верно, Гудо?
Отец Марцио с трудом поднялся с раскладного табурета и старческим шажком подошел к тому, кто несколько лет был его единственной целью и желанием ее достижения.
– Вот моя голова, отец Марцио. Голова в обмен…
– Знаю, знаю, – поднял руку старый инквизитор. – Это непостижимо… И все же это было бы достойно славы и подражанию… Но, но, но… Свою любовь и великую преданность ты посвятил не Господу нашему милостивейшему, а обыкновенной женщине. Простушке, которая оттолкнула тебя, и из-за которой ты испытал множество мучений и страданий. В наш век насилия, множества смертей, предательства и лжи немного найдется примеров верности и… Мой язык с трудом произносит, но мой мозг не желает этого понимать – любви к женщине! Грешно даже подумать: любовь к женщине приравнять, а в твоем случае скорее предпочесть любви к Господу! Отдать все силы, великий разум и всего себя не во славу Всевышнего, а… а… Непостижимо! Но оставим все это глупцам трубадурам и давно забытым миннезингерам[188]. Они этим любовным бредом и призывом вернуться к забытым временам влюбленного рыцарства пытаются прокормить себя. Перейдем к важному. Где наследие демона Гальчини? Где его проклятый кожаный черный мешок, со всем его дьявольским содержимым?
– Я отдам его, если…
– Значит, мы уже договорились, – взмахнул рукой отец Марцио. – Мы даже подпишем договор и скрепим его церковной печатью. Живи со свое Аделой…
– И детьми, – быстро вставил Гудо.
– … и детьми где пожелаешь. Хочешь быть лекарем – будь, хочешь продолжить свое ремесло… Но нет! Думаю быть палачом – это тебе не по душе. Да и семье твоей… Кому желательно из рода в род носить печать палача? Хотя… Такого как ты великого мастера принял бы с распростертыми объятиями любой властитель. И даже святая инквизиция! Подумай сам! С твоими умением, знаниями и настойчивостью ты мог стать величайшим из защитников нашей церкви. Ты бы уничтожил всех еретиков. Не только силой своих рук и ума, но и той убийственной славой, которой окружила бы тебя людская молва! Еретики отказались бы от своих заблуждений, а самые преданные сатане и вовсе задушились в петле, если бы знали что за ними придет сам святой отец Гудо! А может ты подобрал бы себе другое имя, навек позабыв проклятое Господом и людьми имя Гудо. Но довольно. Я устал от множества беспокойных дней. Ступай, тебя проводят. Через несколько дней мы отправимся туда, куда ты укажешь.
