Синтия Хэррод-Иглз - Чернильный орешек
Мэри-Элеонора разразилась рыданиями, и Руфь ласково обняла ее, хотя у нее никогда не находилось времени для младшей сестры.
– Мы поедем в Морлэнд, раз уж так вышло. Но как только я стану взрослой, я вернусь в Шоуз, и тогда никто и никогда больше не прогонит меня отсюда! Не плачь, Нелл[5], все будет хорошо, вот увидишь.
– А кроме того, мой папа непременно вернется домой, – добавил Малахия.
Но это было сказано больше из вызова, поскольку его отец отсутствовал уже так долго, что даже сам Малахия не надеялся увидеть его вновь.
Глава 3
Ричард проснулся от сильного запаха куриного помета и никак не мог вспомнить, где находится. Он попытался сесть и открыть глаза, и от этих усилий ему стало так плохо, что он снова улегся, чтобы попытаться в горизонтальном положении получше собраться с мыслями. Спустя некоторое время он снова открыл глаза и поднял взгляд на покатый деревянный потолок, сквозь мелкие щели которого струился дневной свет. Под ним была на редкость грязная солома, а тело его безумно зудело, как он уже знал по собственному опыту, от новых блошиных укусов.
Где-то за его головой с громким хлопаньем крыльев спорхнул вниз голубь и принялся испускать соблазнительные рулады, которые, судя по последующим звукам, нашли определенный отклик. Ричард снова сел, на этот раз осторожно, и все вспомнил. Прошлой ночью он сбежал от Патрика, слуги, которого отец приставил шпионить за ним. Потом провел весьма приятный вечерок на каком-то постоялом дворе… во всяком случае, тогда ему это казалось приятным. Ричард не очень-то помнил подробности этого вечера, ну разве что это был постоялый двор. Да-да, «Белый олень» в Гудремгейте, поскольку «Зайцу и вереску» он больше не доверял.
Он припомнил, что там был очень хороший скрипач, молодой рыжеволосый человек с большой, торчащей клоками бородой, а еще маленькая белая собачка, которая по команде своего хозяина плясала на задних лапках. Сам же хозяин потом так напился, что бедная собачка принялась завывать волком и, к большой радости зевак, никак не унималась. А после этого, вспомнил Ричард, вошел какой-то пуританин и принялся учить их уму-разуму: какие они, мол, все пленники этого грешного заведения. И что им-де надо поскорее бросить это грязное пение, эти пляски и пьянство. Они его, конечно, задирали, зло насмехались над ним, а он все поучал их и поучал до визгливого хрипа. Ну и в конце концов Ричард и его резвый собутыльник подкрались к этому пуританину сзади да и схватили его. Ричард крепко держал его, а приятель тем временем влил в горло пуританину добрую кварту эля, так что тому оставалось либо проглотить напиток, либо захлебнуться. Ну а после их проказы дело пошло совсем весело. Ричард поскреб голову, пытаясь припомнить имя своего собутыльника, но все без толку. Во всяком случае, постоялый двор они с ним покинули вместе и, еле ковыляя в кромешной мгле мимо пруда Патрика, поклялись друг другу в вечной братской дружбе. Еще Ричард вспомнил, что у пруда он отпустил какую-то на редкость остроумную шуточку в адрес своего отсутствующего слуги Патрика, только вот теперь он никак не мог ее припомнить. Потом, когда Ричард заявил, что у него нет ни малейшего желания идти домой, его новый приятель любезно предложил гостеприимство своей голубятни и отвел его в один из маленьких двориков между Джуббергейтом и Литл Шамблсом. Ричард припомнил, как он споткнулся о какого-то поросенка, роющего землю рылом, и как хлюпал по грязи и всяким отбросам. В конце концов ему услужливо помогли взобраться по приставной лестнице и уложили спать на чердаке-голубятне прямо-таки с материнской заботой.
После всего этого, как предположил Ричард, он, по всей вероятности, и заснул, поскольку больше ничего припомнить не удавалось. Этот приятель, по-видимому, отправился домой, а может быть, даже спал рядом с ним, только поднялся рано. Как жаль, что он забыл его имя: это был самый добрый и забавный из всех его собутыльников! Ричард снова поскреб в голове и почувствовал что-то шевелящееся в волосах. Он ухмыльнулся, решив, что этот новый приятель кое-чем его наградил.
Снаружи, где-то совсем близко, вовсю мычал бык – ну да, видимо, стоит себе в стойле за одной из мясных лавок Шамблса и дожидается, бедняга, пока его прикончат, – и назойливо звенели церковные колокола. Ричард проголодался, и его мучила жажда. Он предположил, что время, наверное, близится к обеду. Он на ощупь попытался застегнуть свой камзол, который был нараспашку, а потом в удивлении опустил взгляд и обнаружил, что застегивать-то нечего: ни единой пуговицы на нем не осталось!
Ричард в замешательстве ощупал себя, но… да, все пуговицы были аккуратно срезаны с его одежды острым ножом. Понимание приходило к нему медленно. Исчезла его шляпа, пропал кошелек, не было даже модных пряжек на его ботинках. Стало быть, этот веселый приятель был никаким не приятелем, а простым мошенником, который ценой пинты с элем заполучил все ценное, что было при Ричарде! Нет, вспомнил Ричард, даже не этой ценой, поскольку он сам же весь вечер и платил за все напитки, стремясь перещеголять приятеля в великодушии. Постоялые дворы вечно были полны таких вот плутишек, равно как и карточных шулеров, обманщиков и просто обычных воришек, только Ричард всегда считал себя слишком умным, чтобы попасться на подобную удочку.
Он опять поскреб в голове и вяло выругался, а потом, пожав плечами, заулыбался. Вечер удался на славу, и он перехитрил отцовского шпиона! Ричард спустился с голубятни, слез по лестнице в этот вонючий двор, заполненный целым выводком крепеньких черных поросят и несколькими рябыми курами. Он, помочился в углу двора, а потом оторвал узкую полоску от рубашки и обвязал ее вокруг талии, чтобы поддерживать брюки. Хлюпая по грязи, он выбрался со двора и обнаружил, что находится прямо в Литл Шамблсе. Судя по солнечному свету и оживленному движению вокруг, Ричард решил, что время близилось к полудню. Запах жареного мяса, от которого потекли слюнки, властно проник в него, напомнив Ричарду, как он проголодался.
– Не путайся под ногами, мальчишка! – заорал какой-то мужчина.
Ричард отступил назад, и мясник прогнал мимо него тройку перепуганных телят. Затем его отпихнула в другую сторону дородная женщина, волочившая за лапки две связки живых кур. И в следующее мгновение Ричард едва не споткнулся о двух грязных босоногих сорванцов, которые пулей пролетели у него за спиной, на бегу запихивая в рот хлеб, по всей вероятности, украденный, судя по их спешке. Ричард не мог там стоять, его толкали со всех сторон Он пересек узкую улочку, перепрыгнув через открытую водосточную канаву посередине нее, и ловко увернулся от потока помоев, выплеснутого из окна над его головой. Потом он рысцой заспешил в сам Шамблс, ориентируясь на аромат готовящейся стряпни, идущий из харчевни в конце улицы, напротив ворот Уипма-Уопма.
