А. Ниман - Питер Мариц — юный бур из Трансвааля
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Вождь зулусов Сетевайо. Роковая минута
Вождь торжественно выступал в сопровождении целой толпы приближенных. Это был человек громадного роста, плечистый и тучный, с огромной головой и широким лицом, с небольшой бородой и с необыкновенно крупными, мускулистыми руками, ногами и шеей. Одежду его составляла львиная шкура, стянутая на бедрах так, что все его мощные мускулы выступали как на статуе. Оружия при нем не было, а в руках он держал длинную, из слоновой кости палицу, унизанную золотыми кольцами. Три страусовых пера и золотая стрела украшали его курчавые волосы. Вокруг шеи лежало в несколько рядов ожерелье из крупного жемчуга, такое же ожерелье спускалось на грудь, в ушах красовались жемчужные серьги, а на левой руке — два золотых браслета.
Подойдя вплотную к пленнику, он остановился и вперил в него испытующий, подозрительный, тяжелый взгляд. Питер Мариц глядел прямо в эти грозные и повелительные глаза. Внезапно им овладело тягостное смущение, не ускользнувшее от внимания вождя: глаза Сетевайо загорелись недобрым торжеством... Юноша потупился, но тотчас же овладел собой, тряхнул золотыми кудрями и, вскинув гордо голову, уже без смущения стал глядеть на вождя.
— Говори, кто ты! — раздался властный голос Сетевайо.
Высокий, стройный зулус из свиты вождя тотчас перевел эти слова на голландский язык.
— Я Питер Мариц Бурман, — ответил юноша свободно. — Родители мои — буры.
— Зачем ты пришел с английским воином в нашу землю? Как вы осмелились перешагнуть нашу границу? Отвечай без утайки, иначе тебя немедленно постигнет мучительная казнь.
Питер Мариц задумался всего лишь на минуту. Он понимал, что вождю многое известно и что совершенно умолчать о своей миссии проводов Гумбати и Молигабанчи к зулусским границам было бы неразумно. И он решил правдиво обо всем рассказать вождю, скрыв от него лишь инструкцию бааса фан-дер-Гоота — пристрелить зулусов при попытке их к бегству.
Долго длился рассказ Питера Марица. Сетевайо внимательно, не прерывая, слушал его, заставляя переводчика в иных случаях переспрашивать пленника о той или другой подробности его приключений. Когда молодой бур рассказал, как гнался за ним отряд английских драгун и как упал с коня английский офицер, лицо вождя изобразило недоверие, и он презрительно и злобно усмехнулся.
Питер Мариц кончил свой рассказ, и на площади, залитой войском, воцарилась гнетущая, напряженная тишина. Наконец Сетевайо прервал тягостное молчание. Брови его сдвинулись, и он произнес зловеще:
— Позвать сюда Гумбати и Молигабанчи!
Произошло небольшое движение — и стройные знакомые фигуры, точно из-под земли, выросли перед вождем. Не повернув к ним головы, Сетевайо сказал что-то, после чего Гумбати, а вслед за ним Молигабанчи, стоя в почтительной позе, давали свои ответы, которые вождь слушал, все так же нахмурясь и не поворачивая головы.
Вдруг лицо его передернулось судорогой гнева. Он топнул ногою и угрожающим голосом стал кричать, кидая взгляды то на пленника, то на обоих зулусов. Потом, сжав правую руку в кулак, сделал резкое движение сверху вниз и оборвал свою речь.
— Великий Сетевайо говорит: ты обманщик, враг и шпион, — бесстрастно перевел зулус. — Собаки буры и собаки англичане сговорились поработить нашу землю и истребить наше войско. Вместе с английским воином ты явился в нашу землю шпионить и донести своим вождям о том, что вам удалось бы узнать. Но силы неба вступились за нас: англичанин погиб на самой границе нашей земли, а тебя схватили храбрые наши воины. Своим слугам Гумбати и Молигабанчи, хотя они показали в твою пользу, великий Сетевайо не верит: они плохо выполнили возложенное на них поручение и вернулись ни с чем. Они подлежали бы казни, но должны будут заслужить себе жизнь храбростью в первой же битве. Тебя же, шпиона и обманщика, великий вождь приговорил отдать на растерзание хищному льву.
Сетевайо, мрачно взглянув на юношу, подал знак, и тотчас руки Питера Марица были скручены веревкой. Его вывели из круга площади и поместили в одной из хижин, под крепким караулом нескольких вооруженных воинов. До самого вечера вокруг хижины толпились любопытные туземцы, заглядывавшие в дверь и обменивавшиеся замечаниями по адресу заключенного.
Питер Мариц спокойно и твердо выслушал приговор, но эта назойливость раздражала его. Поэтому он обрадовался наступлению темноты, когда наконец мог предаться своим мыслям.
Лежа на земле со связанными руками, Питер думал. Приговор не поразил его неожиданностью. Нескончаемая распря буров с зулусами была ему известна, как и жестокости, которые сопровождали ее с той и другой стороны.
Тень надежды на заступничество Гумбати и Молигабанчи мелькнула было у него, но слабая и ненадолго. Он понимал, что со стороны спасение не могло прийти. Оставалось надеяться на самого себя. Но, обдумав положение, он признал его безнадежным.
Первое, что пришло ему в голову, это побег. Он прекрасно помнил правило своих соотечественников: всегда пытаться бежать, когда попадаешь в неволю. Но бежать из-под караула со связанными руками? Положим, он поработает и ослабит путы на руках; что же дальше? Он безоружен, а вокруг него караул вооруженных врагов. Пусть он вырвется из-под караула (положение позволяло идти напролом) — он единственный белый в стране черных людей, в незнакомой земле, в шести днях ходьбы от границы по незнакомой дороге. Бежать в таких условиях немыслимо.
И все же Питер решился бежать!
План его был таков. Всю ночь работать, чтобы ослабить веревку, на случай если ее не снимут с рук, прежде чем на него выпустят льва. Затем, когда приведут хищника, сорвать с себя путы, если поблизости окажется воин, выхватить из рук его ассагай и бороться не на жизнь, а на смерть. Если удастся избежать гибели от льва, то бежагь, с ассагаем или без него, и бороться, бороться до конца.
Решение успокоило его, и Питер Мариц немедленно принялся за работу. Он долго и упорно напрягал на руках мускулы, пока не растянул веревки настолько, что мог шевелить кистями. После этого, нащупав руками выдавшийся из земли острый камень, он непрерывным трением об него стал пилить узел веревки. Настойчивой и осторожной работой, продолжавшейся всю ночь, Питер достиг того, что узел по виду крепко держался на его руках, но веревки были настолько подпилены, что в нужный момент, он был уверен, путы будут разорваны. Когда начало светать, пленник принял то положение, в котором его с вечера видели в последний раз караульные, и заснул, чтобы отдохнуть и собраться с силами.
Солнце стояло уже высоко, когда толчок ногою в бок разбудил его. Питер Мариц, пользуясь знакомыми ему зулусскими словами, попросил есть. Ему принесли кусок мяса, положив его на землю у самого рта, и, уподобляясь животному, юноша принялся за еду, чтобы подкрепиться перед задуманным безумным предприятием.
