Клара Моисеева - Звезды мудрого Бируни
– Я не спорю, Якуб. Знания могут приподнять завесу над темнотой и невежеством. Мне ли не ценить достоинства образованного человека! Только несколько дней назад мы были с тобой свидетелями тому, сколь ценны и благородны сокровища знаний. Когда аллах послал нам тяжкое испытание, не помогли ни знахари, ни колдуны. Ты погибал на моих глазах, и, если бы судьба не привела к нам ал-Бируни, не знаю, что было бы. Одно скажу: я преклоняюсь перед его мудростью.
– И я преклоняюсь, отец. И если ты веришь в его знания, в благородство его дела, то сделай так, чтобы я стал его учеником. Сделай, отец, и ты заслужишь хвалу всемогущего аллаха! Ты сам говорил мне, что только он видит все добрые дела на земле.
Наконец-то Якуб отважился сказать то, что больше всего волновало его воображение. Да, именно так должна измениться его судьба. Если уж случилось чудо и Бируни вернул его к жизни, то пусть аллах сделает невозможное и пусть благородный ученый станет его духовным наставником. Может быть, на всем свете есть только один такой Абу-Райхан, однако он повстречался им на караванном пути. Разве в этом нет какого-то предначертания судьбы, намека на перемену?.. Вот когда бы ему хотелось иметь гороскоп! Пожалуй, он бы и не отказался от предсказания старого цирюльника, который частенько навещает отца и постоянно хвастает тем, что он лучший из звездочетов Бухары.
Якуб ни слова не прибавил к своей просьбе, но про себя он решил ни в коем случае не сдаваться. Если отец откажет ему и будет настаивать на своем, он не уступит старику. Пусть аллах их рассудит.
А Мухаммад ал-Хасияд совсем приуныл. Он понял, что вот сейчас, в пути, между ним и сыном поднялась какая-то стена, которая разлучила их, и теперь волею аллаха случится так, что каждый пойдет своим путем. А ведь вся жизнь его была посвящена тому, чтобы у них с Якубом был один путь. Видит аллах, как он любит свое занятие и как он предан ему! Иной раз и сил нет, и охоты нет идти с караваном. Казалось бы, полжизни отдал, чтобы сидеть под навесом в прохладе в своей Бухаре и продавать златотканую парчу богатым людям, толковать с купцами о чудесах, увиденных в чужих краях, торговаться и вдруг купить то, что совсем не собирался покупать, а он ходит с караванами, не щадит себя в знойной пустыне и на холодном ветру. И все для того, чтобы побольше было товаров, чтобы Якубу дать большее достояние для торговли. Однако в душе Мухаммада что-то говорило ему, что Якуб по-своему прав и что его интерес к наукам не следует осуждать. В сущности, ему льстила самостоятельность юноши в решении такого важного вопроса. Может быть, и надо было прислушаться к словам Якуба… Но кто отважится изменить себе, своим предкам?.. И дед и прадед прожили жизнь на караванных путях. Они были достойными людьми. И по сей день их помнят старые купцы Бухары. Нет, Якуб не должен отказываться от торгового дела. Он должен стать именитым купцом. Юность легкомысленна и неверна. Сегодня ему хочется заниматься науками, а завтра он охотно пойдет в лавку и будет продавать драгоценности богатым царедворцам.
Домой Мухаммад вернулся огорченный и сердитый.
– Ты словно что-то потерял, – говорила ему жена. – Чем ты недоволен, Мухаммад?
Узнав о том, что Якуб тяжело болел и чуть не погиб в пути, Лейла всполошилась и стала требовать от сына, чтобы он побольше ел и поправлял свое здоровье. Заботливая мать постоянно сокрушалась, когда сын уходил из дому, а Якуб уходил каждый день и подолгу отсутствовал. Как-то мать спросила его, где он проводит дни. И Якуб, сверкая веселыми глазами, рассказал, как ему посчастливилось. Отец сумел подкупить хранителя сокровищ во дворце хана.
– Хранителя сокровищ? – изумилась Лейла. – Помилуй аллах! Подкупить?..
– Сокровищ знаний! – воскликнул Якуб. – Отец дал деньги старому библиотекарю, и он сделал недозволенное. Ведь библиотекой дворца могут пользоваться только очень знатные люди.
– И ты там бываешь? – удивилась Лейла. – Ты коснулся недозволенного?
– Теперь передо мной раскроются многие тайны. Раньше я считал, что единственная сокровищница знаний – это книга Абу-Райхана ал-Бируни. Правда, старый мударис со мной не соглашался; он говорил, что единственная сокровищница знаний – это коран. А вот теперь я вижу много мудрых книг, которые читал сам Абу-Райхан ал-Бируни. Я видел книги, откуда он черпал знания о народах и племенах.
Лейла не знала, радоваться ей или печалиться. Она постоянно помнила слова своего отца: «Не надо стремиться к недозволенному». Якуб стремился к недозволенному, и мысль об этом была тревожной.
– Ты поменьше рассказывай об этом, сынок, – просила Лейла. – Как бы не вышло беды!
Якуб пообещал молчать, но, как только встретил своего мудариса, не стерпел – тут же все ему рассказал. Якубу очень хотелось удивить старика, и он удивил. Ведь сам мударис ни разу не проник в библиотеку бухарского хана.
– Ты видел сундуки с драгоценными книгами? – Старик не верил. – А знаешь ли ты, Якуб, что эта библиотека имеет на всем свете только одну соперницу – библиотеку в Ширазе, созданную правителем Шираза Адуд ад-Даулем?
– Такого нет нигде! – воскликнул с убежденностью Якуб. – Я видел сундуки с книгами по мусульманскому праву в таких драгоценных переплетах…
– Сундуки?.. Ты не выдумываешь, Якуб?
– Клянусь! Целая комната полна сундуков с такими книгами, а в другой комнате – сундуки с книгами по астрономии и математике. Они доставлены сюда из Багдада, Дамаска, Кашмира и Нишапура. А сколько книг с прекрасными стихами поэтов восточных стран! Но больше всего богословских книг. И когда только успели все это переписать? Откуда столько переписчиков?
– Переписчиков на свете много, – сказал в задумчивости мударис.
Он явно завидовал своему счастливому ученику. Книги по богословским наукам и мусульманскому праву заинтересовали старика. Но мысли его были прерваны словами Якуба:
– А знаешь, мударис, что писал ученик Рудаки, Шахид Балхи? Он писал: «Ученость и богатство – нарцисс и роза. Вместе никогда они не распускаются. У кого есть ученость – нет богатства, у кого есть богатство – учености мало». И еще он писал, – вспомнил Якуб:
О знание, как мне отказаться от тебя?
Ты лишено цены, и вся цена от тебя.
Пусть не будет у меня сокровищ без тебя.
Пусть лучше такая же жалкая жизнь, но с тобой.
– Все это хорошо, – сухо заметил мударис, – но ты помни, сынок, что подлинная сокровищница знаний – это коран.
Расставшись с мударисом, Якуб тотчас же забыл слова старика, но зато много раз читал про себя стихи Шахида Балхи, которые ему полюбились. Ему нравилось, как поэт говорит об учености и как уважительно относится к знаниям. Правда, вчера его смутила книга другого поэта – Фаррухи. Он прочел его стихи о бедности и тут же призадумался. Стоит ли отказываться от торговых дел отца, которые сулят большие барыши и беспечную жизнь ему и его семье? Но полно, Якуб. Не рано ли ты думаешь о своей семье? Ты похож на того бедняка, который, продавая стеклянные сосуды на базаре, так размечтался о будущем своем богатстве и мысленно уже достиг таких высот, что стал свататься к дочери самого эмира. Сидя на земле среди шумной базарной толпы, бедный продавец стеклянных сосудов возомнил себя богатейшим человеком и, разгневавшись на кого-то, одним ударом палки разбил сосуды и лишил себя последнего достояния. Он покинул базар нищим, не имея за поясом даже медной монетки. Когда это еще будет – семья… А Фаррухи писал:
